Искры

По стенам вдруг расходится скрежет, и я кожей чувствую, как нарастает общая тревога. Пламя, потрескивая, продолжает пожирать здание. Оно бушует где-то наверху, постепенно распространяясь повсюду. Огню тоже нужно дышать. И он ищет выход, подбираясь к крыше.

Температура вокруг нас тоже повышается – мы добрались до лестницы. Тут еще жарче, значит, большой огонь все ближе. Илья докладывает по рации, где мы находимся, а я, честно говоря, пока не нащупала перила, уже и понятия не имела, где мы.

Слева от нас что-то рушится.

– Все в порядке? – это голос командира. Мы отзываемся. – Никита?

– Я в норме.

Подтаскивать рукав становится все труднее, но я прикладываю все усилия, на которые только способна. Уровень адреналина зашкаливает.

– Чувствуете вибрации? – спрашивает Илья.

Командир докладывает о нестабильности конструкций и рисках обрушения, но нам нужно продолжать – пытаться сдерживать пламя, пока идет поиск пострадавших. На этаже все еще могут быть живые люди.

Мы осматриваем коридоры, проверяем с фонариками каждый закуток, не забывая лить воду. Кричим, зовем возможных выживших, снова ищем и снова охлаждаем воздух под потолком, надеясь, что у нас все под контролем. Но пока никого не находим. Голоса сослуживцев, шипение воздуха в аппарате и низкий рев огня – вот что составляет картину моего мира сейчас, в остальном я слепа: продвигаюсь в темноте на ощупь, стараясь не упасть. Практически ползу, потому что вытянуться в полный рост не получается из-за нестерпимого жара. А парням впереди еще тяжелее, ведь они ближе к огню.

Мы окликаем друг друга, стараемся держаться рядом. Я чувствую, как по лицу стекают капли пота, как противно щекочут они разгоряченную кожу. Над нами что-то снова противно скрежещет, и у меня возникает неприятное предчувствие, что вот-вот случится непоправимое.

– Парни, похоже, пора на выход, – тает в темноте голос командира. – Заканчиваем здесь!

Но мы так никого и не нашли.

– Конструкция скоро не выдержит, – добавляет он.

И словно в подтверждение этих слов слышится скрежет металла где-то под потолком, а по стенам расходятся вибрации. Через мгновение звук усиливается.

– Выходим! Выходим!

Я уже не узнаю голоса, они тонут в этом пугающем грохоте. Мы организованно движемся на выход. На мне больше двадцати килограммов снаряжения и защитной формы, поэтому двигаться быстро, тащить рукав и оставаться ловкой невероятно трудно.

– Ева, ты как?

Это Артём.

– В порядке, – отвечаю я.

Мы делим нагрузку, хоть практически и не видим друг друга. Шуршание рации и голоса сослуживцев идут фоном, я стараюсь держаться рядом с напарником. Шум, исходящий от искореженных огнем конструкций, нарастает. Прокладывая путь назад, я двигаюсь по памяти и молюсь, чтобы не оказаться в огненной ловушке. Очаги огня уже повсюду, я вижу, как языки пламени прорываются сквозь густой дым. Нервы ребят уже на пределе, и хоть все стараются оставаться спокойными, когда ты проводишь много времени с людьми, ты учишься улавливать нотки тревоги в их голосах.

Единственное, что мы могли сделать, это выложиться по полной. Как и всегда. И теперь мы просто хотим выйти живыми.

Последнее, что я чувствую перед тем, как сверху раздаются хлопки, взрывы и треск, это то, что температура повысилась до такого уровня, который превосходил все, что мне доводилось испытывать раньше. И затем с потолка начинают падать обломки. Мы ускоряемся, но здание продолжает рассыпаться. Со всех сторон нас окружают огонь и дым, но единственное, что по-настоящему страшно сейчас, – это кошмарный шум разваливающихся перекрытий и стен. Я чувствую, как к горлу подбирается страх, а затем пространство над нами разверзается, и потолок обрушивается. Перед тем как опускается занавес, я вижу лишь луч фонарика, закрепленного на моей каске, прорезающий эту тьму.

Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем я прихожу в себя. Пытаюсь пошевелиться, кашляю и делаю попытку встать. Мне надо отодвинуть что-то тяжелое со своей груди. Голова кружится, плечо ужасно саднит. Когда я поднимаюсь на ноги, приходит осознание. Со всех сторон слышатся голоса ребят.

– Вы в порядке? В порядке? – спрашивает диспетчер.

Ей отвечает командир. Я его не вижу, повсюду чернота и жар. Огонь продолжает свое дело, нужно скорее выходить.

– Тёма? – кричу я, шаря руками вокруг. – Артём!

– Помогите достать Илью! – орет Никита.

– Артём, – зову я, отшвыривая в сторону обломки и пробираясь к тому месту, где предположительно находился мой напарник.

Наконец, сапог упирается во что-то мягкое, я наклоняюсь, сажусь на корточки, щупаю. Это нога.

– Артём! – кричу я, откапывая его. – Помогите, тут Артём!

Где-то на задворках сознания остаются мысли о том, как важно сохранять спокойствие, чтобы разумно тратить остатки кислорода. Я думаю только о том, чтобы быстрее откопать его и убедиться, что он жив. Вокруг продолжает полыхать огонь.

Глава 6. Данила

NЮ – Не получается

Почти каждый, кто имел опыт тушения пожаров, знает этот звук. Треск, который сопровождает разрушение стен. Чем сильнее деформируются, ломаются или лопаются элементы конструкций, тем этот зловещий звук становится сильнее. Те, кто внутри, слышат его первыми. Люди снаружи могут услышать этот треск как раз перед моментом, когда здание частично или полностью обрушится. Будь я ближе к штабу, мне было бы уже известно, что для расчетов, находящихся в торговом центре, опасность возросла до критического уровня, и тогда вряд ли бы кто-то смог меня удержать от того, чтобы не броситься на подмогу – что было бы безусловно опрометчивым поступком, стоившим мне службы.

Но дикий грохот застает меня на дальней стороне площадки, в тот момент, когда я опрашиваю представителя администрации здания. От мысли, что внутри находилось несколько расчетов бойцов, а среди них и Ева, до пугающего осознания, что могут быть жертвы, проходит короткое и острое, как молния, мгновение. Сердце падает, по телу проносится ледяная волна. В следующую секунду я уже мчусь к массивным дверям, из-за которых вырывается густой, плотный дым, но метрах в двадцати от нее меня оттесняют коллеги из штаба, что руководят пожаром.

Я инстинктивно отмахиваюсь, но один из них бьет меня наотмашь, чтобы привести в чувство.

– Туда нельзя, Адамов, – рычит он, встряхивая меня.

И я понимаю, что это начальник части, в которой теперь располагается наш сектор экспертизы. Рустам как его там… В общем, мы виделись пару раз, познакомились, пожали руки, но толком так и не пообщались. На вид он мужик как мужик, но рука тяжелая, да и удар поставлен.

– Я отправил туда помощь, – говорит он, глядя в мои безумные от волнения и страха глаза. – Идет эвакуация бойцов.