Искры

– Я… мне… – бормочу я, пытаясь вырваться, но его руки крепко держат меня за плечи.

– Там справятся без тебя. Слышишь меня?

– Да.

– Вот и стой. Жди здесь. Не первый ведь день на службе, знаешь правила.

Киваю.

Вертел я ваши правила и инструкции на одном известном всем месте. Оглядываюсь по сторонам, пытаясь сообразить, где раздобыть свободный дыхательный аппарат, чтобы войти. И вдруг по усилившемуся шуму и крикам понимаю – что-то происходит. Все бросаются к двери, за которой скрылись расчеты из семнадцатой. Медики готовят носилки и оборудование.

Я не могу оставаться в стороне. Плевать, если это будет стоить мне должности. Кольцо людей плотно смыкается возле горящего здания, дверь распахивается. Начальник бежит туда, не прекращая переговоров по рации, взволнованно отдает указания. Я оказываюсь в толпе быстрее него и одним из первых вижу выходящих бойцов, густо покрытых пылью и сажей. Те, что идут сами, помогают выбраться раненым, поддерживают под руки.

Паника во мне нарастает, потому что я не вижу среди них Еву. Но в следующий момент все меняется. Из здания, как из чертовой духовки, появляются двое: они тащат на себе третьего, удерживая под спину и за ноги. Даже в черной от копоти маске я узнаю фигуру Вольской – это она тащит пострадавшего, ухватив под колени.

– Носилки! – ору я и расталкиваю бойцов, позволяя протиснуться медикам.

Помогаю уложить пострадавшего, которого тут же начинают осматривать. Он без сознания.

Я бросаюсь к Еве, которая в этот момент срывает с себя маску и шлем-каску, щурится на солнце и ищет кого-то глазами. Ее лицо влажное от пота и красное, на нем следы от резины, которой оснащена маска по контуру для плотного прилегания. А еще я вижу в ее глазах слезы, она по-настоящему напугана, но не из-за обрушения – я понимаю это, когда Ева бросается к носилкам, едва привыкнув к свету и разглядев их.

– Тёма! – склоняется она над пострадавшим. – Тёмочка, держись! Он ведь дышит, да? – спрашивает Ева у медиков, которые оказывают ему помощь. – Дышит? С ним все будет хорошо?

– Ему срочно нужно в больницу, – холодно отвечает медик. – Можете поехать с нами, если хотите.

– Езжай, – говорит начальник, кивнув.

– Спасибо! – Ева сдирает перчатки, отдает сослуживцу, который помогал выносить парня, и бросается следом за фельдшерами в карету скорой помощи.

Она. Меня. Даже. Не. Заметила.

Проводив взглядом отъехавший автомобиль, я оглядываюсь вокруг. Никому, кажется, помощь больше не требуется. Медики осматривают остальных пострадавших из числа пожарных: кто-то ушиб руку, другие незначительно повредили ноги. Остальные могут идти сами и рвутся продолжить работу, но их сменяет другой расчет, проливку ведут снаружи здания, в котором все еще что-то трещит и грохочет. Внутрь больше никого не пускают.

– Да все со мной нормально! – устало отмахивается пожарный, что помогал вынести парня без сознания.

– Я все равно должна вас осмотреть, – настаивает фельдшер.

И он сдается. Садится и позволяет ей провести все необходимые манипуляции. Я подхожу ближе, встаю за спиной медика. Мы с этим парнем виделись прежде, вроде даже не раз. Кажется, его зовут Никитой.

– Сильно его накрыло? – спрашиваю я, пока девушка водит пальцем у него перед глазами, пытаясь выяснить, нет ли сотрясения.

– Артёма-то? – отвечает он, следя за движениями медика. – Там всем досталось, но ему особенно. Приложило по голове.

– Хреново.

– Евка его на себе пару десятков метров протащила, пока мы не подоспели на помощь, – вздыхает парень. – Как кишки из нее не выпали, не пойму.

– С ней самой все в порядке?

– Надеюсь, ее осмотрят. Сам знаешь, как бывает на адреналине – боли не чувствуешь, держит.

Я оборачиваюсь на здание, со стороны которого снова раздается оглушительный треск.

– С этим пожаром явно что-то не так, – говорит Никита, словно читая мои мысли.

– Разберемся, – обещаю я.

Но до того момента, как появится возможность безопасно войти в здание и осмотреться, явно еще далеко. Я делаю глубокий вдох и ощущаю, как першит в горле от разносящейся по воздуху гари. Небольшой торговый центр в не самом лучшем районе города. Здание после реконструкции, свежий ремонт. Найти причину возгорания – как собрать пазл, где деталями могут стать халатность, жадность, деньги, случайность или злой умысел. Вариантов много. Если это поджог, «Is fecit, cui prodest» – с латыни, «сделал тот, кому выгодно». Нужно просто его найти.

Начну с опросов свидетелей, затем осмотр места происшествия, протокол, назначение экспертиз. На все несколько суток, затем проверка версий. Не трудно посчитать, сколько часов мне придется провести без сна. Вряд ли я смогу продержаться это время, не беспокоясь о здоровье одной безрассудной девицы, которая мне почему-то небезразлична. Нужно найти какой-то способ разузнать, в порядке ли она, не выдав своего интереса.

– Дай мне номер Евы, пожалуйста, – прошу я Никиту, тут же позабыв о том, что не собирался показывать ей ни свой интерес, ни волнение за ее судьбу. – И скажи, в какую больницу отправились скорые?

Глава 7. Ева

Градусы – В городе N

– Мама? – зову я, открыв глаза.

Меня кто-то тормошит. Это не она. Кто-то другой. Космонавт? Или инопланетянин. Иначе почему он в шлеме и этой странной штуке на лице?

– Все в порядке, я – пожарный, – говорит он.

– А где мама?

Незнакомец берет меня на руки и куда-то несет. Мне так страшно, что не получается пошевелиться. Дышать все труднее. Где я? Что происходит? Мама обещала, что утром мы пойдем в зоопарк. Уже утро? Нет, утром не бывает так темно. Я крепко сжимаю в руках плюшевого мишку. Мама обязательно найдется. Не бывает такого, чтобы мамы просто исчезали.

– Эй, бро, – шепчет кто-то.

Я резко дергаюсь всем телом и просыпаюсь.

– Ты, кажется, плакала во сне, – говорит Илья.

– Что? Я даже не спала, – уверяю я, потирая глаза. Пытаюсь понять, где нахожусь. – Я что, лежала на твоем ушибленном плече?

– Да все в порядке, – улыбается он и морщится, двинув затекшим плечом.

– Прости. Сама не поняла, как уснула. – Я оглядываю приемный покой больницы. Все наши ребята в сборе, никто не уехал. Кто-то спит, другие разговаривают или заняты телефонами. В единственное окно на этаже пробивается свет. – Что, уже утро?