Искупление грехов

Корабль немилосердно качало на острых волнах. Огромные океанические валы накатывали на твёрдое препятствие, становясь острыми и злыми. Десяток быстро позавтракал и теперь застыл в ожидании сигнала бежать на палубу и готовиться к охоте — но сверху слышались только голоса матросов и топот ног. Бойцы сидели, периодически переговариваясь, и смирно ждали. Несмотря на то, что сидели мы в одних рубахах (броню ещё вчера переправили на флагман, чтобы не занимала место), в трюме оказалось так душно, что все вспотели. Теперь к духоте примешивался острый запах мужского пота, который не добавлял приятных ощущений.

Когда сверху забили в колокол, я даже обрадовался — так надоело сидеть в трюме. Бойцы вскакивали со своих мест и, шатаясь и обивая стены, лезли по узкой лестнице на свежий воздух.

— Давайте, живее-живее, — подбадривал их Пузо, но сам при этом на лестницу смотрел с ненавистью. Когда внизу остались только он и я, десятник махнул мне рукой. — Давай ты вперёд, последи там за ними…

Пузо пора было лечить, и лечить как можно скорее. Мне казалось, что он даже с Пущи успел прибавить в весе.

На палубе царила если не паника, то очень нездоровая активность. Матросы с каким-то остервенением под крики боцмана натягивали парус, а мастер Уи-ном застыл на кормовой надстройке, вглядываясь вдаль. Проследив за его взглядом, я наконец увидел причину беспокойства — большая фифа пришла. «Ам-кана» почти летела по волнам, преследуемая странным морским созданием.

Размером тварь была с сам корабль, а может быть, и больше. Всю тварь видно не было — над водой виднелся только огромный плавник и часть спины с шестью глазами, по три с каждой стороны от плавника. Вокруг неё вспучивался вал волны. Расстояние медленно, но неуклонно сокращалось — тварь была значительно быстрее, находилась в своей стихии и не видела никаких причин не закусить маленьким корабликом.

— Гастрафеты зарядить, канаты подцепить! — приказал я, кидаясь к одному из устройств.

— Стреляй по левому борту! — донеслось с кормы.

— Всем на левый борт! Живее! — подгонял я.

— Чего встали? Руки отсохли? — помогал мне Пузо, преодолев лестницу. Он одним мощным надавливанием взвёл самый большой гастрафет. Конечно, с его-то пузом…

«Ам-кана» шла, не сбавляя хода, прямо между нашей «Си-локой» и «Ао-ке-тари». Получалось, что мы повернёмся к ней левым бортом как раз в тот момент, когда мимо — на расстоянии трёх сотен шагов — будет проплывать глубоководная тварь. В этот момент нам и требовалось всадить в неё как можно больше буев, которые не позволят ей уйти на глубину. Я невольно поразился тому, с какой точностью команда кораблей выполняет все манёвры, рассчитанные по минутам. Ошибёшься немного — потеряешь ход, а мы просто не успеем выстрелить.

В воду полетели три буя с палубы — всё плавание они были привязаны там, мешая проходу. С «Ам-каны» буи перекинули на флагман — вместе с большей частью запасов. Как «наживка», корабль должен был двигаться очень быстро. С «Ао-ке-тари» скинули пять буев, которые теперь какими-то невероятными шарами болтались на воде рядом с кораблём, мотаемые ветром. Бойцы выстроились вдоль борта, и я оказался ближе к носу. Стоило передо мной появиться «Ам-кане», как я начал волноваться, что мы не успеем завершить поворот, но мастер Уи-ном, матросы и рулевой оказались на высоте.

— Гото-о-овсь! — крикнул я, поднимая гастрафет. И в этот момент справа, прямо из волны, выплыла спина твари.

— Больша-фифа-слева-борта! — заорал кто-то из матросов, глотая звуки.

— Стреляй! — это уже Пузо.

Щёлкнул затвор, освобождая тетиву, захрустел, распрямляясь, лук — и стрела с зазубренным наконечником отправилась в полёт, чуть впереди плавника. Попал! Четверо бойцов засадили стрелы в толстую шкуру твари и теперь быстро натягивали каждый свой канат, заставляя неповоротливые буи приближаться к стреле. Те, кто промахнулся, бросились им на помощь.

— Подбили фифу! Помогай! — с надрывом приказал матросам Уи-ном, и они тоже кинулись к канатам.

Фифа удалялась быстро, и мы бы не успели — но «Ам-кана» плавно пошла в разворот, нацеливаясь носом на глубоководную тварь. Та замедлилась, готовясь к броску. Сдирая кожу на руках, мы продолжали вытягивать канат, всё больше и больше приближая шары к цели. А «Ам-кана» повернулась вокруг своей оси и снова начала удаляться.

— Сейчас рванёт — вяжи! — закричал я, первым наматывая канат на битенг[11].

[11] Битенг — прочная полая тумба, возвышающаяся над палубой судна или корабля и являющаяся частью буксирно-швартовочной системы.

Рывок не заставил себя ждать: канаты натянулись, затрещали доски борта, судно задрожало, прыгая вперёд и преодолевая сопротивление воды, люди вокруг попадали с ног от броска. А тварь снова замедлилась, не понимая, что происходит — и почему рывок обернулся каким-то грустным дёрганьем.

— Давай! Быстрее! — первым опомнился Пузо.

Снова свободные канаты в несколько рук начали вытягивать на палубу, и восемь шаров, защёлкиваясь, достигли петель на стрелах. Фифа почувствовала неладное, дёрнулась в попытке нырнуть — и не смогла. Протяжный низкий вой, больше похожий на гул, заскользил над поверхностью воды.

— Тяни канаты! — кричал я, с каким-то остервенением перебирая руками.

— К повороту, пена пляжная! — заорал мастер Уи-ном. — Ааори, валите с палубы, улитки сраные! Живей, она сейчас новую добычу найдёт, живей!

Бойцы, успевшие вытянуть освободившиеся канаты, побежали в сторону входа в трюм. Корабль начал медленно смещаться, замедляя ход. Наконец, последний канат оказался на палубе. Оставшиеся ааори скатились по лестнице и замерли — слушая, как за бортом яростно плещется вода, которую разрезал корабль, пытаясь убраться от разъярённой фифы как можно дальше. А глубоководная тварь снова издала протяжный то ли стон, то плач.

— Да она же огромная! — чуть не плача, выдал Орун, прислонившись к стене и пытаясь отдышаться. — Хотели же найти небольшую!

— Так может… это и есть небольшая, — ответил ему Пузо.

— Плохо тут в трюме… Не видно ничего, — пробормотал Волосатый.

— Ничего-ничего, — почему-то проговорил я. — Сейчас ясно будет.

Ясно не стало. Корабль продолжал то взбираться на волны, то скатываться с них — при этом активно маневрируя. Ожидание было невыносимым. Суч и Каваль даже пытались добраться до маленьких воздуховодов — посмотреть, что происходит снаружи, но занятие оказалось бесполезным, потому что разглядеть всё равно ничего не удалось. К тому же, если перед началом нашей странной охоты я потел, то теперь меня бил озноб. Я уже хотел возмутиться тем, как долго приходится ждать, когда в трюм с криком скатился матрос: