Искупление грехов

— Ааори, готовьтесь! Сейчас на фифу выйдем!..

Я, Пузо, Суч и Толковый снова устремились наверх. Пока мы «не мешались» в трюме, кораблики пытались сбежать от разъярённой твари. Она до последнего стремилась отомстить, оглашая окрестности жалобным воем, но теперь её силы иссякли. Плавник и восемь шаров рядом с ним удалялись с мелководья. Корабли выстроились в линию и преследовали фифу. Я и пошедшие со мной бойцы, стараясь не мешаться под ногами матросов, добрались до кормы, где стоял полибол, и начали зарядку.

— Так, сухопутные! — крикнул нам Уи-ном. — Шрам! Едрить тебя тудыть!

— Да, мастер?

— Мы сблизимся с фифой и начнём разворот! — объяснил он. — Не спешите сразу стрелять. Лучше загарпунить её с первого раза, слышите? Край — со второго! Чем чаще мы к ней приближаемся, тем опаснее.

— Поняли, мастер. Постараемся! — ответил я и повернулся к бойцам. — Все всё слышали и поняли? Давай, Толковый. У тебя глаз хороший, вот тебе и целить. Пузо, Суч — на вас наведение. А я спущу тетиву.

Когда полибол был заряжен, я устроился у спускового рычага, Толковый готовился к наводке позади прибора, а Пузо и Суч взялись за рычаги станины. По своим снам я уже помнил, что морской бой — дело не быстрое. Большую часть времени приходится проводить в ожидании, когда корабль сближается с целью, дальше — быстрый выстрел, и снова — ожидание. Корабль с целью расходится, потом снова сближается. Иногда на такой манёвр уходит больше часа. Но в этот раз нас вызвали почти что в последний момент.

Не успели мы заскучать, как корабли одновременно начали разворот. Заметались по палубе моряки, подгоняемые приказами. Захлопали паруса, теряя ветер. Вид с кормы дёрнулся и начал смещаться. Несколько недолгих минут мы оглядывали море — а потом показался плавник твари. Большая фифа медленно плыла, преодолевая сопротивление воды, к спасительной кромке. Там вставали высокие острые волны. Там, за кромкой, некому было её преследовать. Там её ждало спасение или гибель, но не в плену, а на свободе. И, казалось, глубоководная тварь понимает это. Она оглашала окрестности жалобными низкими воплями, упорно стремясь сбежать. Но уже не успевала… До неё было не больше двухсот шагов.

— Полшага — правее! — приказал Толковый, примерился. — Ещё полшага правее.

Команды были непривычные. Полшага — это расстояние, на которое должны были смещаться Пузо и Суч. При этом при повороте направо Пузо шагал вперёд, а Суч — назад. А при повороте налево — наоборот.

— Проклятье! Вышла… Шаг вправо! — Толковый прищурился из-за ярких бликов солнца на воде.

С «Ао-ке-тари» вылетела стрела полибола и воткнулась позади плавника. Большая фифа протяжно заревела, глухо застонала и дёрнулась.

— Четверть шага вправо! — крикнул Толковый, опуская ложе полибола. — Стреляй!

Я дёрнул рычаг, и стрела ушла к цели. Одновременно с нами отстрелялись с «Ам-каны». Наша стрела воткнулась рядом с первой, глубоко увязнув в туше и вызвав новые жалобы фифы. Стрела с Ам-каны лишь порвала плавник, но в туше не засела.

— Молодцы ааори! — похвалил нас Уи-ном. — Эй там, паруса подняли! Подняли все!

Я смотрел, как на «Ам-кане» Гун-нор и помощники заново взводят полибол и заряжают его вытащенной за канат стрелой. В это время наш корабль и флагман подняли паруса и поплыли в сторону берега. Канаты натянулись, затрещали конструкции. Я и Пузо кинулись к лебёдке, ослабляя натяжение.

— Ещё ослабьте, ещё! — ругался капитан. — Без кормы останемся из-за сраной фифы!

Канат слегка провис, снова натянулся, но в этот раз одновременно с канатом на флагмане дёрнулись и оба корабля. Глубоководная тварь забилась, заревела — над водой взмыли огромный хвост и щупальца, скрытые до этого под водой. А через несколько секунд её уже тащили два корабля прочь от спасительной глубины. На «Ам-кане» снова выстрелили, и на этот раз гарпун вошёл в бок, глубоко и надёжно засев в туше. Тварь завыла обречённо, жалобно и как-то совсем беспомощно. Это был долгий, протяжный зов о помощи.

— Ослабь канат! Шевелитесь, улитки! — крикнул Уи-ном, и мы с Пузом принялись спускать натяжение. Когда все три каната натянулись одновременно, поставили стопор. Корабли возвращались назад.

Глава 33

Мы успели проплыть совсем немного… В море сложно оценить расстояние, но кромка не скрылась из виду, когда неподалёку появился ещё один огромный плавник.

— БОЛЬШАЯ ФИФА!!! — крик матроса на мачте нашего корабля был полон ужаса и обречённости, не меньших, чем у нашей добычи.

— Все на палубу! Свистать всех наверх! — заорал Уи-ном. — Наверх, быстрее! Пустые бочки к борту!

— Спасайся! Подруга пришла!.. — орали матросы, перекатывая бочки к противоположному от большой фифы борту.

Мои бойцы выскочили на палубу, не понимая, что происходит. Новая большая фифа скрылась под водой, и только стремительная тень — да создаваемая её движением волна — говорили о том, что она всё ещё приближается.

— Что встали? Рубите этот сраный канат! — заорал нам капитан.

В дело пошли топорики, перерубая неподатливые жгуты. Уи-ном на секунду скрылся в пристройке и выскочил оттуда с сундуком под мышкой. С носа на воду спустили кожаную лодку, куда загрузились боцман и капитан. Больше нами не командовали, и спасение стало личным делом каждого.

— Что происходит? — прокричал Дубина.

— Вторая фифа! — сквозь шум заорал Толковый. — Хватайте бочки и тащите, как матросы, к борту! Скидывайте в воду! Прыгать будем!..

Поздно! Мелькнул плавник, и страшный удар сотряс судно. Над палубой взлетели бочки, матросы, ааори, канаты и различная мелочь. Весь мир передо мной закрутился, смазался — мгновение падения — и страшный удар выбил из лёгких воздух. Как рыба, выброшенная на берег, я открывал и закрывал рот. Рядом стонал Толковый, баюкая сломанную руку, барахтался на треснувших досках Пузо. Поднялся Молчок, подбежал к лежавшему без движения Оруну, проверил дыхание и сердце, кивнул Сучу, как бы говоря «Иди сюда, он живой». Молоденький матрос, наш ровесник, с каким-то паническим криком прыгнул в море.

Люди поднимались — кто мог — и снова катили бочки к борту. Крик, стоны вокруг, тела без движения. Я подполз к канату на четвереньках и что есть силы врезал топором. Не успевал — осталось больше половины, и канат не собирался рваться. Два оставшихся корабля уже уходили дальше — к берегу, и скоро им придётся тащить не только фифу, но и наше брошенное судно. Миг сомнений, и вот я уже резанул пальцем по топору. Капля крови на лету превратилась в огненный сгусток, мгновенно запалив и канат, и доски палубы.