Искупление

– Потому и спешил утвердиться в правах мужа, - грустно улыбнулась я.
– Он не хотел, чтобы кто-то взял меня, кроме него. Ты хотел взять раньше него. И только наивная и глупая Сафи хотела просто любить того, кого она выбрала, и быть любимой им. В какой момент ты перестал любить меня, а начал видеть лишь предмет для соревнования с его сиятельством? Или кем я для тебя стала, Ру?

– А когда ты перестала любить меня, Сафи?
– Руэри придержал поводья, я тоже остановилась.
– Когда ты отдалась мне в первый раз, ведь не любовь и не страсть тобой двигали. Я видел в твоих глазах, как быстро ты думала, прежде чем шагнула ко мне и стянула штаны. У тебя был свой расчет, какой? Думала, я получу, что так давно хочу и уйду?

– В общем, да, - я не стала лгать.
– А ты, Ру? Что ответишь ты на мой вопрос?

– Отвечу, - супруг взял меня за руку и поднес ее к губам.
– До той нашей встречи в храме я все еще помнил ту юную фею, очаровавшую меня и забравшую мое сердце. Именно ее я и любил все эти годы. Но там в храме... Проклятье, Сафи, фея скончалась в моих объятьях, когда горячая бестия довела меня до исступления. Маленькая фея умерла, а бестия зажгла новый огонь, огонь вожделения. Так что для меня сменилась только мотивация, а желания остались прежними. Хотя, спорить не буду, я действительно хотел, чтобы герцогу ты досталась после меня. Подло?

Я пожала плечами.

– Руэри, за три года жизни в гадюжнике, я стала слишком цинична, чтобы обвинять тебя в подлости. Да и почему я должна это делать? Чем ты хуже моих родителей или Найара? Они слишком быстро смирились с интересом герцога, продали за должность отца, дом в столице. Герцога интересовала только его страсть. Тебя твое право на меня. А я пыталась быть хорошей дочерью, послушной верноподданной и любящей невестой. И в результате, после того, как прошла через преисподнюю и взглянула в глаза озверевшей герцогини, видевшей в жертве хищницу и извратившей мою мольбу о помощи в побеге, решила, наконец, думать только о себе. Подло?

Руэри промолчал. Мне и не требовалось ответа. Мы снова тронулись в путь. Разговаривать больше не хотелось. Да и не о чем было. Чтобы не вышло у нас в Гаэлдаре, сейчас мы были просто чужими друг другу людьми, которых связывало прошлое и обида за разрушенную жизнь.

– Я не буду тебя упрекать, правда, - неожиданно тихо произнес Ру.
– Ты права, я слишком упивался своим унижением, слишком много думал о том, что должен получить то, что у меня отнимают, что совершенно забыл о той, о ком грезил столько ночей. Даже твоя просьба о разводе... Я думал, он так хочет.

– Нет, Ру, я просто хотела, чтобы ты начал жить полной и счастливой жизнью. Только и всего.
– И тут мне стало интересно.
– Руэри Тиган, скажи мне откровенно, если бы ты сразу понял меня верно, ты бы дал согласие на развод?

– Нет, - улыбка мужа была искренней.
– Я женился один раз, в этом я не солгал.

– Мне страшно, Ру.
– Сделала я главное признание.
– Мне страшно смотреть в будущее.

– Мы справимся, - мой супруг остановил коня, притянул меня к себе и коротко поцеловал.
– Мы будем очень стараться, да?

– Да, - прошептала я, сплетая руки на его шее.

Руэри снова поцеловал меня, погладил по волосам и потянул за собой мою лошадь.

– Через час мы сделаем привал, обещаю, - сказал он.

Это час мы несколько раз пытались начать разговор, но пока тем не находилось. Оба были вымотаны и физически и душевно. Руэри время от времени бросал на меня озабоченные взгляды и, наконец, остановился на маленькой полянке.

– Хватит, Сафи, слезай, - сказал он, спешиваясь.

Затем помог спешиться и мне, расстелил плащ и кивнул на него.

– Ложись. Много спать не дам, но хоть немного отдохнешь.

– А ты?
– спросила я, укладываясь рядом.

– А я буду охранять тебя, - улыбнулся мой супруг.
– Спи, милая.

Дальше уговаривать меня не потребовалось. Не успела я лечь, как сон моментально победил меня.

* * *

Лай собак был так неуместен, он мешал, раздражал, и так хотелось запустить чем-нибудь в брехливых шавок. Потом послышалось ржание лошадей и мужские голоса. Они смешались с лязганьем железа, а после тихий и очень знакомый голос позвал:

– Сокровище мое, открой глазки.

– Чтоб ты сдох, Най, - проворчала я, замерла на секунду и распахнула глаза.

Герцог с улыбкой смотрел на меня, а мне вдруг отказал дар речи. Задохнувшись, я попробовала оглядеться, но Найяр не дал, бережно поднял меня на руки и понес к своей лошади. Я все еще пребывала в ступоре, когда он помог мне сесть в седло и сам запрыгнул сзади. Только теперь я смогла увидеть через его плечо и собак, мотавшихся по полянке, и отряд его проклятых наемников, окруживших Ру. Сам Руэри стоял на коленях, заложив левую руку за голову. Его правая рука была окрашена кровью и висела плетью вдоль тела, рядом валялся меч. Наемники явно ждали, когда герцог отъедет.

Я открыла рот, закрыла, снова открыла, но оттуда не вылетело ни звука. И тогда я отчаянно дернула Найяра за плечо и замотала головой.

– Что, мое сокровище?
– спросил он.

– Нет, - наконец, голос вернулся ко мне.
– Не тронь его, Най. Не надо!

Руэри исподлобья провожал наш отъезд таким взглядом, что, если бы он мог воспламенить, то герцог бы уже корчился в огне.

– Сафи...
– начал его сиятельство, но я уперлась кулаками ему в грудь и попыталась вывернуться.

– Не трогай его, не трогай!
– выкрикнула я.
– Не трогай! Я хочу, чтобы он жил, Най, я хочу, чтобы он жил! Най, пожалуйста, я прошу тебя, Най!

Герцог коротко выругался и, не оборачиваясь бросил:

– Сопроводите тарга Тигана в его поместье "Черный омут". Там он останется под стражей. Довезти живым и невредимым.
– После посмотрел на меня.
– Довольна?

– Да, - выдохнула я, не отрывая взгляда от своего супруга.

– Я вернусь, - прочитала я по его губам и так же одними губами ответила:

– Прости.

Я видела, как Руэри подняли с колен и грубовато подтолкнули к той лошади, на которой ехала я. Он снова посмотрел вслед нам с герцогом, а дальше я уже ничего не видела потому, что Найяр свернул в сторону тракта, который был где-то в стороне. Он молчал, пока еще были слышны голоса его воинов, но стоило нам удалиться, как обхватил мое лицо ладонями и покрыл порывистыми горячими поцелуями.

– Прости, прости меня, девочка, прости, - жарко говорил он, продолжая целовать.
– Я дурак, идиот, баран. Прости, Сафи, проклятье, когда я понял, что натворил... Не могу без тебя, слышишь, не могу. Никогда больше не отпущу от себя. Это было невыносимо. Ты думала обо мне? Вспоминала?