Искупление

Было понятно, как Тим рассержен.

— О чем ты только думала, когда позвонила сюда? Это Элинор дала тебе номер? Не могу поверить, что она так поступила со мной.

Это был ответ на ее вопрос: на факультете журналистики определенно знали о его связи. Кэри сдержала слезы и стиснула кулаки.

— Нет, успокойся, я позвонила в справочное. Я знаю, кто она, Тим. В списке не было другой А. Мэннинг.

Он понизил голос.

— Послушай, всему свое место и время, Кэри, а сейчас — не место и не время.

Кэри тяжело дышала, потрясенная отношением Тима. Он совершенно не чувствует себя виноватым, Боже. И что я должна ему сказать?

— Я пыталась дозвониться тебе на работу весь день, но тебя не было в кабинете, — Кэри моргнула и почувствовала, что слезы текут по щекам. — Я оставила тебе восемь сообщений.

Раздался раздосадованный вздох.

— Я позвоню тебе через несколько дней. Ты права. Нам надо поговорить.

Кэри обратила внимание на то, что язык у мужа не заплетается, и почувствовала некоторое облегчение.

— Я встречаюсь завтра с пастором Марком, — Кэри прислонила к глазам свободную руку и потерла виски пальцами. — Он попросил тебя тоже приехать.

— Что? — впервые за время их разговора в голосе Тима послышалась печальная усталость. — Кэри, оставь это. Пожалуйста. Я хочу развестись с тобой и не желаю никаких консультаций и советов. Ради Бога, я живу с Анжелой.

Слезы потекли сильнее, и она тихо всхлипнула, стараясь тем не менее говорить ровным голосом.

— Ради Бога, я прошу тебя поехать со мной завтра. Я еще твоя жена, Тим. Мы можем справиться с этим.

Тим отчаянно вздохнул.

— Консультации нам были нужны много лет назад, когда я чувствовал себя таким одиноким, словно не был женат, — он с шумом выдохнул воздух. — Послушай, я хотел расстаться с тобой по-хорошему, Кэри. Но ничто из того, что скажешь ты или кто-то еще, не может убедить меня остаться твоим мужем. Я уже ушел от тебя; слишком поздно возвращаться.

— Я хочу только, чтобы мы попробовали еще раз, — теперь Кэри откровенно плакала. — Неужели я прошу слишком многого, Тим? После всего, что мы пережили вместе?

— Я хочу только одного, — он вздохнул, и Кэри почувствовала, что он устал. — Быстро, по-тихому и без огласки развестись. Как разводятся другие пары, — тон Тима стал холодным, как зимний ветер. — Неужели я прошу слишком многого? После всего, что мы пережили вместе?

Боль Кэри неожиданно превратилась в свирепую ярость.

— Я не знаю, в какое чудовище ты превратился и что ты сделал с мужчиной, которого я любила, но я знаю одно, — она дрожала от злости, кулак левой руки был сжат так сильно, что ногти впились в ладонь. Она разжала его, взяла трубку в левую руку, а правую прижала к животу, — я никогда не дам тебе развода. Наш ребенок заслуживает большего.

Не говоря больше ни слова, Кэри бросила трубку на базу. Вот. Пусть он подумает об этом, когда будет спать сегодня ночью в объятиях Анжелы Мэннинг. Она постаралась расслабиться и пошла обратно к дивану в гостиной, легла на бок и попробовала освободиться от гнева. Ее охватило странное спокойствие, словно ее тело и чувства онемели.

Она села, вспоминая свой разговор с Тимом. Она отдала бы все, чтобы увидеть, как он рассказывает о ее звонке Анжеле, скрывая панику, которую он должен ощущать теперь, когда он знает, что станет отцом. Он должен быть обеспокоен, он должен отчаянно хотеть поговорить с ней. Вероятно, вернувшись в родительский дом, она обнаружит дюжину его сообщений.

Но потом она коротко и горько рассмеялась, вспомнив об обидных вещах, которые он сказал, и о холоде в его голосе.

Кого она обманывает?

Тим не хотел консультаций и советов. Он не собирался улаживать их отношения. Он не собирался приезжать — вероятно, он даже не хочет ребенка. Она обхватила руками живот, словно защищая его. Эшли права. Они будут матерями-одиночками вместе, и мечта Кэри о том, чтобы помогать другим замужним парам, останется мечтой.

Она почувствовала странное опустошение, бесцельно обводя взглядом комнату. На одной из нижних полок она заметила что-то похожее на альбом. Забавно. Она не помнила, чтобы Брук рисовала. Кэри прижала пальцы к глазам, потом устало подошла к шкафу. Альбом был обит кожей и весил целую тонну. Кэри отнесла его к дивану и открыла первую страницу, где было красиво написано «Нас пятеро».

Кэри приподняла брови и стала листать альбом, пораженная его содержанием. Каким-то образом, среди экзаменов по медицине и заботы о семье, Брук находила время собирать в альбом фотографии детей Бакстеров и информацию о них. И это Брук, которая в последние годы превратилась почти в неверующую? Дочь Бакстеров, которая, как всем казалось, полностью поглощена карьерными успехами, медициной и стремлением войти в элиту и вести соответствующий образ жизни? И эта Брук хранит альбом о своем детстве?

Кэри и другие даже не догадывались, что Брук вообще о них помнит. Но, если она хранила этот альбом, значит, она думала о них больше, чем они подозревали.

Кэри перелистывала страницы и наслаждалась воспоминаниями, приходившими к ней. Вот они с Брук на трехколесных велосипедах в какое-то давнее воскресное утро перед посещением церкви. Кэри почувствовала, что уголки рта приподнимаются в улыбке, когда она вспомнила, как близки они были тогда. Не потому, что они были похожи, — хотя, когда они были маленькими, мать обычно одевала их одинаково и люди иногда ошибочно принимали их за двойняшек. На самом деле у всех Бакстеров с самого начала были совершенно разные вкусы. Вот почему среди них не было ни ведущих, ни ведомых. Они почти никогда не ссорились и всегда помогали друг другу. Они разделяли одну систему ценностей и постоянно были вместе.

Во всяком случае тогда.

Она перевернула страницу и увидела фотографию четырех девочек вместе, когда Эрин была совсем маленькой. Семья была на пикнике на озере, они часто ездили туда. Папа давал им понять, что, хотя его часто вызывали на работу, а иногда он уезжал на конвенции и медицинские семинары, он всегда находил время для своей семьи. Они вместе играли в мяч в парке Монро, катались на лодке по озеру, ездили в Индианаполис на матчи и концерты.

Кэри думала, что однажды и у нее будет такая семья.

Она покачала головой, перевернула страницу и тут же рассмеялась. Брук, Кэри и Эшли в пижамах стояли рядом и обнимались перед семейной палаткой. Им было десять, девять, и шесть лет. Все они купались, когда Даниэль, их лохматый пес, утащил рюкзак в озеро и утопил их одежду.

— Я знаю, что делать, — сказала Кэри, когда они в растерянности выбрались на берег. — Надо надеть наши пижамы, они в рюкзаке у папы с мамой.

Брук моментально подхватила идею, ее глаза сразу повеселели.

— Точно!