Исправляя ошибки

«И только посмей сказать, что это не так! Я говорил, что хочу быть честным с тобой, но и от тебя жду честных ответов», — Рей слышит его мысли, и у нее кружится голова.

Она стоически молчит.

— Говори, — Кайло вновь сжимает пальцы сильнее и отводит ее голову немного назад, поневоле открывая своему взгляду белоснежную шею и вырез майки, за которым притаилась тугая, девственная грудь. И ему едва удается удерживать свой предательский инстинкт, чтобы не глядеть даже украдкой на этот вырез, пока кровь окончательно не ударила ему в виски. Тем более что близость этой девочки и так заставляет его почти задыхаться. — Для чего ты хотела меня увидеть? Чтобы поглядеть на дело своих рук?

Еще один желающий поглумиться над опасным зверем, которому обломили когти.

Сколько раз за минувшее время они бессознательно похищали друг у друга обрывки мыслей и чувств, одинаково терзаясь непониманием, откуда взялась между ними эта связь — сильнее, чем ненависть; сильнее, чем страсть. И только теперь, полноценно открывшись один другому, сумели встретиться где-то на периферии сознания, подчиняясь общему порыву, единому желанию внести, наконец, ясность в этот сумбур. И неважно, является ли это откровение следствием жгучего отчаяния, поселившегося глубоко в его груди, или препаратов, которыми его накачали («В очередной раз», — усмехается Кайло).

От него не могла утаиться странная перемена в отношении к нему девчонки. Прежде она стремилась убежать от монстра подальше, а теперь сама желает встречи. Еще недавно он был ей глубоко отвратителен, а теперь она испытывает нечто, разительно напоминающее любопытство. Такое же, как его собственное — тогда, на Такодане.

Или она наслушалась величественных речей Люка Скайуокера о превосходстве Света над Тьмой, о всепрощении и общем благе? Разглагольствование о вещах, в которых он на поверку ровным счетом ничего не смыслит, давалось бывшему учителю лучше всего.

Если она все же хочет видеть своего врага разбитым и сломленным — пусть глядит, как следует. Другого случая может не представиться.

Он отпускает волосы девчонки. Однако его тяжелые, с широкими ладонями руки тут же ложатся на ее хрупкие плечи. Рывком он разворачивает ее лицом к себе.

«Гляди! Ты ведь этого хотела?»

За призмой гнева она чувствует его боль. Как если бы их разум был одним целым — все как тогда, в допросной на «Старкиллере».

— Ты слышишь Скайуокера, говоришь с ним, — голос Кайло тверд. Хищник не задает вопросов, а лишь озвучивает то, что ему очевидно. — Скажи, что рано или поздно он должен будет встретиться со мной. Я разыщу его, в какой бы дыре он ни прятался, как бы далеко ни улетел. Я достану его даже из-за грани Силы и заставлю сполна ответить за то, что он сделал.

Рей не смеет ответить. Только продолжает смотреть, не отрываясь, в глубину бархатных материнских его глаз, и нервно дышит.

— Кто ты? — вдруг прямо спрашивает Кайло. — Кто ты какая, и что о себе возомнила, мусорщица?

В самом деле, кто она такая, чтобы своим появлением разрушать и без того хрупкий мир, в котором он существовал до сих пор? Кто она, посмевшая единым махом уничтожить все, к чему он стремился, подчинить и привязать к себе его разум? Столько лет он шел к своей цели, постигая могущество Темной стороны, укрепляя свой дух — и вот, стоило вмешаться обычной оборванке, и годы упорной работы идут под откос. Сила пробудилась. Из-за нее, или благодаря ей — в этом нет сомнений. Так кто она, сарлакк ее сожри?!

— Кира Дэррис, — она выкрикивает ему в лицо свое настоящее имя, которое давно уже не является ее именем, и полуоткрытый рот обнажает ее зубы, оскаленные в гневной гримасе.

Они оба испуганы. За его испугом кроется изумление, а за ее — обида. И кажется, будто они вновь противостоят друг другу, решительными рывками разрывая покровы, сметая ментальные щиты.

— Кира Дэррис, — повторяет Рей это сокрушительное имя, даже не задумываясь о том, насколько неразумно вот так, сходу раскрыть врагу главную тайну своей жизни. Ее единственное желание — чтобы он хорошенько усвоил, что она — тоже Рен, и больше не смел думать о ней, как о грязи под своими ногами.

Кайло поражен. Чтобы понять всю глубину его изумления, достаточно сказать, что всего два имени были в Первом Ордене под таким строгим запретом, что люди, которым хоть раз доводилось их услышать, опасались повторять эти имена не то что вслух, но даже в мыслях. Одно воспоминание о них могло навлечь беду. Первое среди этих имен — Бен Соло; а другое — Рей Дэррис, или Д’ашор Рен. Прежний ученик Верховного лидера, чья жестокая участь призвана была послужить предостережением для него, Кайло, и для других рыцарей.

… Его неожиданно вырвало из забытья. В глаза ударил яркий свет, от которого не спасали даже плотно захлопнутые веки. Кайло прищурился и попытался отвернуться.

« … дочь Дэрриса… непостижимо…»

Его мысли путались.

Дочь Дэрриса мертва. Верховный лидер был уверен в этом, разве он мог ошибиться?

Грубые руки стали хлестать по щекам, снова и снова. Над ухом раздался дрожащий голос врача:

— Кажется, он приходит в себя…

— В следующий раз будь внимательнее с дозировкой, — посоветовал кто-то тоном, даже навскидку не предвещающим ничего хорошего.

Кайло пришлось окончательно возвратиться в реальность, когда ему насильно приподняли одно верхнее веко, проверяя зрачковую реакцию, чтобы убедиться, что пленник и вправду возвращается в сознание.

Когда-то Люк Скайуокер разыскивал Рейми Дэрриса по всей галактике, не жалея ни сил, ни времени. Однажды ему удалось выследить Рея, даже настигнуть его — и получить ожог от алого клинка, едва было не лишившись при этом оставшейся руки…

Не дожидаясь, когда последние следы беспамятства покинут юношу, его рывком вздернули на ноги. Прижав лицом к ближайшей стене, заломили и сковали руки за спиной. Его тело было еще расслабленно, все мышцы податливы; в таком как бы пьяном состоянии пленник не мог оказать сопротивления, даже если бы он вознамерился сделать это.

На щиколотках также сомкнулись кандалы.

Кайло почти не замечал того, что с ним делают, слепо подчиняясь тюремщикам. Его мысли все еще были полны неожиданного признания, сделанного девчонкой.

Ее имя — Рей. Если бы он только мог подумать, хотя бы на секунду допустить мысль, что его роковая противница — дочь Д’ашора; девочка, некогда убитая по приказу Сноука, во славу ордена Рен, — тогда, наверное, одного имени было бы довольно, чтобы догадаться…

Но ведь Кира Дэррис не была чувствительной к Силе, а в этой девице вселенский поток так и бурлит. Мидихлорианы, призванные нести союз между жизнью и волей самой вселенной; между создателем и его творениями, они не могут просто так появляться и исчезать. Их уровень в человеческом теле остается неизменным на протяжении жизни. Как такое можно объяснить?

И все же, она не врет. По непонятным причинам все его существо верило ее словам, невзирая ни на какие оговорки.

Удерживая с обеих сторон, конвоиры выволокли заключенного за дверь.

***

Средних размеров золотистая ящерица, с каменной твердостью обхватившая лапами имитацию ствола дерева Олбио, надменно косила черным своим глазом в сторону пленника и не двигалась с места.

— Исаламири? — хмыкнул Кайло, глядя попеременно то на треклятых рептилий, которых тут было не меньше, чем полдюжины — застывшие на искусственных кронах в вольере во всю стену за спиной Диггона, они казались вылепленными из золота изваяниями — то на самого майора, сидевшего напротив с довольным видом.