Испытание правдой

— Да без проблем, — сказал Билли. — Я люблю маленьких.

Через несколько минут явился Дэн, измученный и мрачный.

— Извини, что так долго, — сказал он. — У мальчика действительно оказался острый аппендицит, и я сопровождал его в госпиталь в Бриджтон, где его сейчас, наверное, уже оперируют.

Дэн сказал, что с удовольствием возьмет с собой Джеффа в кабинет, если я хочу немного поспать. Я объяснила, что за мной с минуты на минуту заедет Билли.

— Ты шустро взялась за дело, — сказал он.

— А разве у нас есть выбор?

— Я это не в упрек тебе сказал.

— Я знаю. Просто надо же мне на кого-то спустить всех собак.

Дэн рассмеялся.

— Я не сержусь на тебя, — сказал он.

Раздался стук в дверь. На пороге стоял Билли.

— Надеюсь, я не помешал? — спросил он.

Билли приехал на побитом древнем «плимуте», который с виду больше напоминал мусорный контейнер на колесах. Два передних сиденья были заляпаны краской и химикатами. На задних сиденьях и в багажнике валялась строительная утварь: старые банки из-под краски, грязные малярные кисти, бутылки с растворителем, засаленные тряпки, лестница, всевозможные инструменты; тут же примостилась пепельница, переполненная компактно придавленными окурками; по полу были разбросаны штук пять гигантских стаканов из-под «Ужас-ужаса».

— Похоже, ты любитель «Ужас-ужаса», — сказала я, пытаясь завязать беседу.

— А чё, вкусно, — ответил он и снова замолк.

— А какой твой любимый вкус?

— Карамель, и еще с добавкой солода.

Молчание.

— Может, заедем туда, после того как управимся с плотником и в «Сирз», — предложила я.

— Заметано.

Молчание.

Как я обнаружила, Билли был не слишком-то разговорчив. Он исправно отвечал на вопросы, а потом снова погружался в себя, и только безобидная туповатая улыбка намертво приклеилась к его лицу, как и вечная сигарета «LМ», зажатая в желтых зубах. Через настойчивые расспросы я все-таки узнала, что вырос он в Пелхэме, был единственным ребенком, а отец ушел из семьи, когда Билли был еще маленьким. Восьмилетнего, его отправили в школу «для таких, как он», и, если не считать каникул, следующие десять лет он провел в самых разных спецшколах, разбросанных по всему штату.

— Когда мне исполнилось восемнадцать, мой дядя Рой дал мне в работу в Льюистоне. У Роя там своя фирма по ремонту. Он и сантехникой занимается. Я работал с ним три года. Многому у него научился.

— А почему ты вернулся в Пелхэм? — спросила я.

— Мать заболела, я нужен был ей. А Льюистон… ну, это настоящий город, я так понимаю. Но для меня он слишком большой.

Его мать умерла через год после того, как он вернулся домой, а еще через пять лет он утвердился в Пелхэме как единственный мастер по ремонту, он же сантехник.

— В городе не так много работы, но если кому нужен косметический ремонт или у кого трубу прорвет, зовут меня.

— А ты когда-нибудь чинил трубы в доме Бланда?

— Они никогда не просили. Док Бланд любил все делать сам. Этакий мастер на все руки, правда, не слишком умелый.

— И, судя по всему, неважный водопроводчик.

Билли расхохотался — громко, заливисто.

— Не буду ничего говорить, мэм…

— Ты должен называть меня Ханна.

— Хорошо, Ханна, мэм…

Может, Билли и был никудышным собеседником, но он определенно знал свое дело, когда пришлось договариваться с плотником. И он настоял — очень кстати — на том, чтобы нам дали «профессиональную скидку» на белые раковину, унитаз и плитку, которые я выбрала в магазине «Сирз». После того как он удачно все сторговал и я расплатилась, мы заскочили в «Гудвин». Заказав два суперкоктейля «Ужас-ужас», Билли выпил один в закусочной, а второй — по пути в Пелхэм; в перерывах между глотками он не забывал смолить одну сигарету за другой.

Вернувшись в мотель, я не застала никого в номере, так что отправилась в офис, где с удивлением обнаружила только Дэна.

— А где Джефф? — спросила я.

— Сестра Басс согласилась посидеть с ним, чтобы я мог поработать с бумагами.

Я плюхнулась в кресло у стола — пациент на приеме у доктора, — чувствуя, что устала, как никогда за последние… по правде говоря, с самого рождения Джеффри я испытывала хроническую усталость. Но именно сейчас мне хотелось только одного: чтобы мой муж встал, подошел ко мне, обнял и сказал, что все образуется.

Но он сидел за столом, постукивая карандашом по стопке бумаг, с нетерпением ожидая, пока я оставлю его в покое.

— Не ошиблись ли мы? — вдруг вырвалось у меня.

Дэн перестал постукивать карандашом:

— Что ты имеешь в виду?

Что я имею в виду: я… ты… он… всё…

— Прости, я несу какую-то чушь.

— Ты уверена?

Я встала.

— Возможно, все будет выглядеть не так мрачно после ночного сна, — сказала я.

— Как ты справилась с этим… забыл, как его?

Я рассказала, каких успехов мы добились с Билли.

— При всей его чудаковатости он, кажется, знает, что делает. К вечеру он обещал мне представить смету, но с кухней и ванной это встанет не меньше чем в тысячу долларов, а это почти вся наша наличность на сегодня.

— Ты же слышала, что сказала Делорес Бланд: они заплатят.

— А если откажутся, что тогда?

— Они не откажутся.

— Откуда в тебе такая уверенность?

— Просто я здесь единственный доктор, а Пелхэм не захочет терять своего доктора.

Его голос был спокойным и рассудительным, но стальные нотки все-таки проскальзывали; и вот уже эти властные интонации обратились на меня.

— Дай мне полчаса, чтобы я мог разобраться с бумагами, и мы все решим. Кстати, сестра Басс ждет тебя, чтобы ты забрала Джеффа. Ее дом второй по левой стороне Лонгфеллоу-стрит.

Я вышла из кабинета, негодуя, что он обошелся со мной, как с пациенткой.

Лонгфеллоу-стрит оказалась маленьким переулком в стороне от главной улицы Пелхэма. Дом сестры Басс был маленький, в стиле ранчо. Поднимаясь на крыльцо, я расслышала, как орет телевизор — доносились громкие оживленные голоса Рокки и Буллуинкла [21] . Я постучала в дверь. Бетти Басс открыла. В зубах у нее дымилась сигарета, на руках был Джеффри, который сосал пустышку, явно не свою.

— О, привет, — сказала она.

— Спасибо, что присмотрели за Джеффом.

21

Имеется в виду телешоу «Рокки и его друзья»; Буллуинкл — мультипликационный лось.