Испытание правдой

— Да, но мои джинсы настолько замызганы после трех дней в дороге, что боюсь испачкать вашу мебель.

— Так ты из буржуазии? — поддела я его.

— Tou che [26] .Но чтобы внести полную ясность, я из la grande bourgeoisie [27] — Шейкер-Хайтс, пригород Кливленда, где любая еврейско-американская девчонка принцесса.

— И где любой еврейско-американский мальчишка…

26

Туше! (фр.) — во время спора: замечание поразило оппонента.

27

Большая буржуазия (фр.).

— …будущий адвокат по налоговым вопросам.

— Как же тогда получилось, что ты пошел не той дорогой?

— Я пристрастился к политике и общественным беспорядкам.

— Хочешь пива?

— Было бы замечательно.

Я достала из холодильника две банки пива и протянула ему одну.

— «Шаффер», — сказал он, изучая этикетку. — Доброе американское пиво.

— Да нет, просто дешевое.

— Я удивлен тем, что доктор и его жена вынуждены экономить.

— Дэн пока еще интерн, к тому же это захолустье, Мэн, где даже докторам платят не так много.

— Как говаривал дядюшка Сталин, год в Сибири исцеляет душу.

— Сталин никогда такого не говорил.

— А у тебя действительно есть встроенный детектор дерьма.

— Да, я дерьмо сразу улавливаю.

В спальне захныкал Джеффри.

— Не знал, что у тебя есть ребенок.

— Ну, теперь знаешь, — сказала я.

Я пошла в спальню, достала Джеффа из кроватки, поцеловала его в головку и сразу почувствовала запах грязного подгузника. Я принесла Джеффа в гостиную:

— Это Джеффри Бакэн. Поздоровайся с Тоби, Джеффри.

Положив Джеффри на пеленальный коврик возле телевизора, я расстегнула застежки подгузника и сняла его. Тоби покосился в нашу сторону.

— Хорошо, что не мне приходится этим заниматься, — сказал он.

— Послушай, это всего лишь дерьмо. А дерьмо — как однажды выразился твой мистер Маркс — есть суть жизни.

— Маркс никогда этого не говорил.

— Я знаю, но мне все равно нравится эта фраза. И если уж говорить о запахе дерьма, твои три дня в дороге тоже не добавили тебе свежести.

— Прошу прощения. Могу ли я надеяться на ванну? Мне нужно долго отмокать.

— Ты не только можешь принять ванну, но я настаиваюна том, чтобы ты это сделал. И пока ты будешь отмокать, дай мне всю свою грязную одежду, чтобы я могла постирать.

— Послушай, тебе вовсе не обязательно быть моей горничной.

— Да, но у меня пунктик насчет запахов. Так что чем быстрее твоя одежда будет выстирана, тем скорее воздух в квартире станет свежее.

Когда я закончила переодевать Джеффри, Тоби принялся разбирать свой рюкзак. Я прошла в спальню, выудила из бельевой корзины грязную наволочку и вручила ему.

— Вот, складывай все сюда.

Он так и сделал, потом пошел в ванную, закрыл за собой дверь, а через несколько секунд приоткрыл ее, и высунулась голая рука с охапкой одежды.

Он снова закрыл дверь, и я услышала, как побежала вода. Я вернулась к Джеффри, который, к моему удивлению, снова заснул. Я перенесла сына в кроватку, подхватила ворох грязной одежды и спустилась вниз, в прачечную. Загрузив вещи Тоби в стиральную машину, вышла на улицу.

Меня окликнули:

— Здравствуйте, миссис Бакэн.

Черт!

— Привет, Билли. Что ты здесь делаешь в такую поздноту?

— Я теперь часто здесь прогуливаюсь. Все в порядке в прачечной?

Я напряглась:

— Откуда ты знаешь, что я была в прачечной, Билли?

— А с чего бы вам спускаться сюда в одиннадцать вечера?

И то верно.

— Видел, у вас гость.

— Как ты это увидел, Билли?

— Заметил его, когда он входил в город, а потом направился к вашей двери.

— Я думала, ты вышел погулять несколько минут назад.

Он избегал моего вопросительного взгляда.

— Нет, я давно гуляю.

Очевидно.

— Это наш старый приятель из колледжа.

— Мэм, это не мое дело. Я просто сделал наблюдение, вот и все. Надеюсь, я не побеспокоил вас… и все такое.

Если честно, Билли, то побеспокоил. Потому что мне непонятно, зачем и почему ты постоянно наблюдаешь за моим домом.

— Все в порядке, Билли. Спокойной ночи.

— И вам спокойной ночи, мэм.

Поднимаясь по лестнице, я подумала о том, что завтра надо бы поинтересоваться у Эстель, нет ли у Билли привычки шпионить… или же я первая, кто удостоился повышенного внимания с его стороны.

Вернувшись в квартиру, я проверила Джеффри, который по-прежнему глубоко спал. Дверь в ванную была закрыта. Прошло полчаса — все это время я пыталась сосредоточиться на «Радуге земного тяготения» Пинчона, недоумевая, кто из нас, я или Пинчон, виноват в том, что книга читается с таким трудом. Потом я не выдержала и все-таки подошла к двери ванной и прислушалась, пытаясь уловить признаки жизни. В ванной было тихо, и я постучала в дверь. Никакой реакции. Я постучала снова. И опять ничего. Я окликнула Тоби по имени — дважды. Я уже не на шутку разволновалась. Еще один мощный удар — и дверь распахнулась настежь.

— Тоби!

Он лежал в ванне, голый, дремал. Его голова торчала из воды. Бросив взгляд в его сторону, я тут же отвернулась и вышла за дверь, оставив ее приоткрытой, затем снова окликнула его. На этот раз он среагировал, но выглядел совершенно растерянным и явно не соображал, где находится и что за женщина пытается его разбудить.

— Черт возьми… — произнес он, щурясь.

— Доброе утро.

— Что, уже утро?

— По счастью, нет. Но ты спишь вот уже полчаса, и я разволновалась, не утонул ли ты.

— Извини, извини…

— Что ж, рада, что ты по-прежнему с нами. Как насчет того, чтобы перекусить?

— Было бы неплохо.

— Против омлета не возражаешь?

— Звучит вполне съедобно.

Он вышел из ванной минут через десять, тщательно выбритый, в свежей футболке и джинсах.

— Спасибо, что спасла меня из водных глубин, — сказал он. — Было бы глупо вот так окочуриться.

— Если хочешь знать, шесть часов сна за три дня — верный путь к погибели.