Истина
Шрифт:
– Постригся, что ли?
– Мария взяла у Гориновых машинку, постригла.
– Купи машинку.
– А зачем она мне? Надо – Мария возьмет.
– Тебе вообще ничего не надо.
– Проходи.
На кухне был накрыт стол.
– Валентина – хорошая баба, мне нравится. Раньше она не брала конфеты , стеснялась. Добрая.
– Ты откуда знаешь, добрая она или нет.
– Видно.
– Слышал: чтобы человека узнать, надо пуд соли съесть. Вот так! Давай наливай. Опять все торопишься.
Выпили.
– Ты, Глеб, Марию ни на кого не променяешь.
– Почему? – улыбнулся Глеб.
– По кочану. Да потому что ты без нее пропадешь. Ты как дите малое, ничего не можешь, ничего тебе не надо.
Глеб хотел возразить.
– Ты
Глеб внимательно слушал. Все было так, как говорил Антон: Мария тоже говорила, что бесхарактерный, нет силы воли бросить пить; и сестра говорила, что как ребенок, всего надо добиваться… У Антона была машина, гараж, и в квартире все было, и пенсия на полторы тысячи больше. Глеб тоже хотел, чтобы была машина , гараж.
– А что говорить! – отмахнулся Глеб. – Ты глаза вытаращил, словно впервые слышишь, только что родился.
Глеб закурил.
– Выиграть бы миллион…
– Что бы ты, Глеб, стал с ним делать?
– Сыну дал бы… – Да ты миллион бы не увидел! Мария у тебя забрала бы.
– Как?
– А вот так! Сиди уж, миллионщик. Помнишь, как ты пьяный пошел к начальнику отпрашиваться?
– Ну и что?
– Да он тебя слушать бы не стал, выгнал с работы. Хорошо мужики тебя остановили.
– А… Выгнал – ну и выгнал бы… Ну и что?
– Думать надо.
– Надо. Бери яблок. Ты любишь.
– Сам закусывай.
– Я… так. Я могу и целый день ничего не есть.
– И какая в этом необходимость? Ешь.
– Я – ем, – и в подтверждение своих слов Глеб съел кружок колбасы.
Третья стопка – последняя, Антон больше не пил.
– Я , пожалуй, еще одну выпью, – налил Глеб себе.
– Ты все-то не пей, – встал Антон.
– Нет, я больше не буду.
Проводив Антона, Глеб еще выпил, пошел в комнату, включил телевизор. Шел фильм. В бутылке еще осталось где-то стопка-полторы. Глеб не успокоился, пока все не выпил. Мария уже скоро должна прийти с работы. Глеб еще раз пересчитал деньги, сложил их аккуратно, бумажка к бумажке, мелочь – стопкой, и закурил. У Марии заработок был небольшой, как она говорила, 5100. Глеб хотел мелочь взять себе на опохмелку – не стал, Мария все равно бы нашла. На пиво Мария давала.
Хорек
Девушкин вышел из дома, как всегда, в десять минут восьмого. Шел мелкий грибной дождь. «Хорошо бы Семена не было в гараже. Уехал бы куда-нибудь или заболел», – думал Девушкин. И он вообразил себе, как Семен лежит в больнице с переломом ноги. Шел, шел – и упал. Бывает же такое. Задергался левый глаз, словно пружинка какая была. Девушкин часто заморгал: вроде как полегчало, но ненадолго, глаз опять задергался. Нервы.
Вчера Семенов Аркадий Владимирович, иначе – Семен по прозвищу Хорек опять кричал на всю улицу. «Жена у тебя пьяница! Как ты с ней живешь?! Диабетик несчастный!» Да. Жена выпивала, про диабет – была правда. Девушкин не отказывался. Но чтобы жена напивалась до бессознания, таскалась с мужчинами – Семен явно наговаривал. Он ничего не хотел слышать, понимать; его трудно переубедить. Он стоял на своем как баран. Семену уже было за 60. Он был на пенсии, но продолжал работать. Девушкин тоже уже в возрасте, 52 года. В двадцать минут восьмого Семен выезжал из гаража, у него был «Москвич» темно-серого цвета. Примерно к этому же времени подходил Девушкин. Гаражи были рядом. Девушкин недавно купил машину, «жигули» седьмой модели. Машина была не новая, после капремонта.
– Как, Хорек, дела? – каждое утро с завидным упорством спрашивал Девушкин Семена в отместку за его наговор.
Семен быстро заводился:
– Скотина! Ты когда кончишь по утрам мне настроение
портить?!– У тебя его никогда не было. Ты точно зверь! – спокойно отвечал Девушкин.
– Ты, диабетик несчастный, штаны скоро потеряешь. Худой, как спичка!
– Ты тоже не Шварценеггер.
– Заткнись, гнилой! Я тебя замочу где-нибудь, покаркаешь! – выходил из себя Семен.
И так почти каждый день. В редких случаях Семен не отвечал на «Хорька». Девушкин рад был бы не хамить, промолчать, но не молчалось. Да и как молчать, когда Семен такое говорит? Девушкин не мог такое простить Семену. И каждый раз, завидя Семена, будь это на улице или у гаража, Девушкин как бы между прочим интересовался: «Как , Хорек, дела? Как жизнь?» А почему Хорек? Семен так звал одного пенсионера. И вот теперь Семен сам пенсионер.
Было время, Девушкин с Семеном дружили, менялись машинами, выпивали, и вот – враги. Да еще какие! Раз Семен набросился с кулаками. Девушкин тогда тоже психанул. Хорошо у гаража стоял Табаков, мастер из ХРУ, разнял.
– Зачем, Хорек, при людях-то кидаться? Давай один на один разберемся, – выговаривал Девушкин Семену потом, когда Табаков ушел.
Семен ничего не ответил. Испугался?
Это было весной. Девушкин снимал кардан, ворота в гараже были открыты, и тут Семен…
– Пойдем разберемся! – Семен не шутил.
«Ну вот и все… – подумал тогда Девушкин. – Напросился. Жди неприятностей». Семен мужик был крепкий, жилистый. Ко всему еще псих.
– Пошли, – стараясь казаться спокойным, вышел Девушкин из гаража.
Семен вдруг повел себя как-то странно, ничего не сказал, пошел к себе в гараж. Девушкин минут пять его подождал и опять занялся карданом. Конфликт был улажен. Нехорошо это все как-то было. Неправильно. Правильно было бы вытащить Семена из гаража и набить морду. Девушкин к этому был не готов, не настроен. От Семена же всего можно было ожидать. Человек он был неуравновешенный. В гараже было много железа. Так и до греха недалеко.
Вечером после работы Девушкин с Семеном опять сходились у гаража и опять ругались.
– Как дела, Хорек? – задирался Девушкин.
Если бы Семен промолчал, Девушкин бы ушел к себе в гараж, но Семен не хотел молчать:
– Ты свою жену привяжи к кровати, чтобы она не таскалась с кем попало!
– Ты, Хорек вонючий! – сдавали у Девушкина нервы. – Расскажи лучше про свою жену. Она у тебя тоже любит выпить.
–Она у меня не пьет. Кодировалась.
Может и правда, не пьет, кодировалась? Девушкин растерялся. Семен как-то рассказывал, как свою жену бил. Была вся в синяках. Девушкин на минуту представил себе сухие, крепкие кулаки Семена в деле, и стало не по себе.
– Хорек, ты почему такой злой? Все у тебя есть: и дача, и машина, и квартира хорошая, и жена не пьет. Чего тебе еще не хватает?
– Молчи, несчастный!
– Почему несчастный?
– Потому что ходишь в одних туфлях уже третий год.
Семен сплюнул.
– Туфли у меня еще крепкие. Зачем мне новые?
– Молчи, сопляк, пока не получил!
– У меня тоже руки есть.
– А ну тебя! Говно и есть говно! – отступился Семен.
Девушкин торжествовал. Он прекрасно понимал, что делал нехорошо, но зачем Семен так говорил про жену? Это надо быть подлецом!
Дверь в гараже у Семена была открыта. Девушкин не помнил, когда Семен не работал, болел, не ходил в гараж.
– Как, Хорек, дела? – крикнул Девушкин, подойдя к гаражу. Если бы он вдруг захотел промолчать, то ничего, наверное, из этого не получилось бы: привык, два года уже «как, Хорек, дела, как, Хорек, дела»…
Семен не отзывался на прозвище. Девушкин открыл гараж. В понедельник – это завтра – Семен уходил в отпуск, Девушкин вчера случайно узнал это от Чебыкина. Значит, завтра Семена не будет. Как это здорово! «Широка страна моя родная, – на радостях запел Девушкин вполголоса, – много в ней лесов, полей и рек. Я другой такой страны не знаю, где так вольно жил бы человек».