Историческая культура императорской России. Формирование представлений о прошлом

После окончания церемоний в Зимнем дворце Александра I ждали представители петербургского купечества. На серебряном с позолотою блюде они преподнесли императору и императрице выбитые по случаю торжества золотые медали с изображением Петра Великого, различными другими символическими знаками, надписью «от благодарного потомства» и с юбилейными датами Санкт-Петербурга.

Отдельной составляющей праздника была иллюминация. Ее инициатором, так же как и всего юбилея в целом, был сам Александр I. Император предписал иллюминировать к празднествам сады, дворцы и казенные дома, потребовав от подрядчиков, чтобы «плошки были налиты хорошим салом и горели более четырех часов». Император пожелал также, чтобы к праздничному освещению города были привлечены и сами жители, при условии, что при этом не будет делаться «никакого принуждения». Насколько точно было исполнено именно это пожелание прекрасно знавшего российские реалии императора, установить доподлинно уже едва ли возможно. Однако прочие его указания были выполнены безукоризненно. Иллюминация была устроена в заключение всех торжеств, начиная с вечера и далеко за полночь. Корабли на реке, Петропавловская и Адмиралтейская крепости, Летний дворец Петра I и его Путевой дворец на Петербургской стороне, памятник Фальконе были освещены разноцветными огнями; на главных водных воротах Адмиралтейства, выходящих на Неву, сверкали горящие венки, а на окружавших его валах – полумесяцы и квадраты. Во многих местах города были установлены огромные иллюминационные щиты с горящим вензелем Петра Великого. На каменных столбах решетки Летнего сада горели факелы, сама решетка и аллеи сада также были богато иллюминированы. При многих казенных и частных домах светились живописные аллегорические картины.

Одновременно с этим в Летнем саду играл императорский оркестр, и сад, в который во множестве стекалась избранная публика, был центром своего рода «народных гуляний» – но для высших слоев общества. Формально в Летний сад допускались лица всех сословий, однако народ «разного состояния» наполнял в большей мере набережную Невы, от Зимнего дворца до Литейного двора. Увеселений для низших слоев, кроме возможности поглазеть на дневные парадные процессии, предусмотрено не было.

Помимо собственно юбилейных торжеств к столетию Петербурга были совершены и различные действия, выходившие за непосредственные рамки церемониала. Так, ради народных гуляний по указу Александра I к Летнему саду был перенесен для удобства публики наплавной мост, стоявший ранее на окраине центра, напротив Воскресенского проспекта. Как в сам юбилейный день, так и в следующие два дня, во всех церквях города производился колокольный звон. По предложению вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны, матери Александра I, и по его высочайшему указу в ознаменование столетия Санкт-Петербурга была учреждена больница для бедных (Мариинская больница) – первая общегражданская больница столицы. Будущий сенатор и действительный член Российской Академии Д.О. Баранов, которого декабристы прочили в министры Временного правительства, выпустил к юбилею отдельным изданием «Стихи на истекшее столетие от построения Санкт-Петербурга 1803 года мая 16 дня» [1414] . Немало было и других событий, явлений и деяний, совершенных частными лицами, государственными или общественными институтами и приуроченных к юбилею.

1414

Через месяц после юбилея Баранов назначается «за обер-прокурорский стол» в 3-й департамент Сената, при этом службу он начал всего за два года до этого и был экзекутором 1-го департамента. Вопрос о том, явилось ли это совпадением или же быстрое продвижение по служебной лестнице связано с юбилейными (или послеюбилейными) событиями, как это стало нормой спустя сто лет, остается на данный момент еще не проясненным.

* * *

Таким образом, уже в самом начале новой истории российских юбилеев явственно проступали характерные черты, общие для большинства будущих официальных государственныхюбилеев.

Инициатором самого факта празднования выступала верховная власть; она же выбирала события, подлежавшие быть отпразднованными. В 1803 году инициатива исходила, возможно, от самого императора; в таком случае это объясняется очевидной недостаточностью институционализированности интеллектуальной бюрократии. Однако последняя по мере своего развития все в большей степени брала на себя роль инспиратора; так или иначе, коммеморативная функция оставалась в руках политической и бюрократической элиты.

Подготовка и проведение юбилея возлагались властью на государственные инстанции. Неправительственные, общественные, научные, художественные, профессиональные организации, как и общество в целом, к устроению мероприятия не допускались и привлекались лишь в качестве исполнителей расписанных государством распоряжений, а также в качестве зрителей – в строго установленных сверху пределах. В 1803 году эта тенденция была еще в зачаточном состоянии, в дальнейшем она становилась все отчетливее, к концу XIX века достигла своего логического завершения и превратилась в начале века XXI в почти гротескную самопародию, когда власть устраивает юбилей исключительно для себя (и практически внутри себя), не позволяя обществу и народустать полноправными зрителями и свидетелями происходящего и допуская лишь рассказ в средствах массовой информации о праздниках в честь «самых значимых событий» российской истории.

Непосредственные участники юбилейных торжеств и те зрители, что были действительно приближены к событию, заранее отбирались организаторами, списки утверждались, роли директивно расписывались. Ни о каком добровольном участии в празднике не было и речи. Вместе с тем, отнюдь не все желающие могли получить доступ к юбилейным церемониям. Чем дальше развивалась традиция юбилеемании, тем резче становился совершенно не воспринимавшийся организаторами контраст между обязательностью присутствия и участия на юбилеях для «избранных» и невозможностью этого для всех остальных [1415] . Основными и обычно практически единственными видами праздничных мероприятий являлись церковные и военные церемонии: различные религиозные службы, церковные процессии и военные парады. Сплошь и рядом они шли фактически рука об руку, перетекали друг в друга, и в любом случае были согласованы по времени, составу участников и церемониалу. Несколько в стороне от основных торжеств организуются (если организуются) увеселения для простого народа, в форме отдельных развлекательных мероприятий или же просто народных гуляний, причем порой проводятся они с достаточно широким размахом (это характерно для более позднего периода). Но в любом случае устройство специального празднества для народа является для властей задачей второго плана, которой придается наименьшее значение [1416] .

1415

См. документы Церемониальной части министерства императорского двора, касающиеся юбилейных торжеств – о праздновании 200-летия Полтавской битвы в Полтаве и в Петербурге, 100-летия Бородина в Москве, 300-летия династии Романовых в Костроме, Владимире, Суздале, в Троице-Сергиевой лавре, в Ростове Великом и т. д. Именно Церемониальная часть (при содействии Канцелярии министерства двора и Гофмаршальской части) была той инстанцией, чиновниками которой прорабатывались окончательные варианты и детали церемоний. В ее фондах хранятся подробные программы пребывания императора и его семьи в различных городах во время высочайших путешествий и разработки маршрутов путешествий – схемы въездов и проездов императорской процессии, списки лиц, приветствовавших царскую семью и приносивших поздравления – по сословиям, профессиям, вероисповеданиям – с обязательным представительством всех основных религиозных течений (православных, иных христианских и нехристианских); распоряжения по дворцовым балам, парадным обедам, завтракам и спектаклям, приглашения и повесткина торжества, списки участвовавших полков, предписания о форме одежды военным, гражданским и придворным чинам, положения о вручавшихся юбилейных медалях, решения о приглашении отдельных, особо важных, лиц или групп (например, кавалеров ордена св. Александра Невского) на торжества. В этих документах содержатся и подробно расписанные церемониалы празднования всех важнейших юбилеев по дням и даже часам и минутам. Это позволяет досконально представить не только ход каждой церемонии, но и механизмы ритуализации истории – в частности, главенство светских распорядительных властей (дворцово-министерской бюрократии) над церковными и военными. (РГИА. Ф. 472 (Канцелярия Министерства императорского двора); Ф. 473 (Церемониальная часть); Ф. 476 (Гофмаршальская часть). Ср. также: РГИА. Ф. 1284 (Департамент общих дел МВД). Оп. 187. Юбилейные дела и различные ходатайства. 1900–1917 гг.).

1416

В 1913 году Комитет для устройства празднования 300-летия династии Романовых, до этого обсуждавший в течение нескольких лет вопрос об организации широких народных гуляний, приходит к выводу, что необходимая сумма – свыше 340 тысяч рублей – весьма значительна; гуляния было решено отменить.

Юбилейный церемониал активно эксплуатирует самые различные «места памяти», как реальные, так и сомнительной достоверности или даже выдуманные. Предметы, картины, здания и любого рода сооружения, оружие, корабли – подлинные или мнимые участники событий (много) – вековой давности – становятся непременными участниками юбилейного празднования. Особое предпочтение отдается иконам и воинским знаменам. В обязательном порядке в церемониал включаются церкви и часовни, причем и старые, и новые, построенные специально к юбилею, а также памятники участникам и героям празднуемого события. Кроме того, организаторы стремятся привлечь к числу участвующих в торжествах свидетелей отмечаемых событий и лиц, имеющих к этим событиям непосредственное отношение, даже если речь идет о юбилее полувековом или вековом.

В центре церемониала находится глава государства. Вокруг его фигуры строится основная церковная служба юбилея. Он принимает главный военный парад. Случается, что он встречается с «народом»: например, принимает его представителей, отобранных по сословному, профессиональному, религиозному принципу, и получает от них подарки.

Важное место отводится репрезентации вовне. Иностранные представители – не только желанные, но и обязательные гости торжеств. Коммерческие круги вынуждены принимать участие в празднике, однако при этом они получают возможность довольно широко использовать его в собственных целях [1417] . Способы, которыми власть привлекает коммерсантов – подрядчиков или частные фирмы – варьируются в самом широком диапазоне от финансовых до политико-административных рычагов, но чаще всего они сочетаются. В случае столетнего юбилея Санкт-Петербурга доминировали, очевидно, финансовые соображения. Позднее административные методы вовлечения коммерсантов в орбиту официальных юбилеев начнут превалировать над экономическими, что, разумеется, не отменит получение бизнесом прямой и косвенной выгоды от участия в торжествах. Организаторы юбилея тоже имеют возможность учитывать свой интерес в этом деле. Судить о том, насколько она могла быть использована в 1803 году, сложно из-за сравнительно скромного размаха юбилейных торжеств, а также из-за нехватки соответствующих архивных материалов. В дальнейшем ситуация с финансовым вознаграждением лиц, непосредственно причастных к торжествам, кардинально меняется [1418] .

1417

Как пример – празднование 100-летия Бородинской битвы: многочисленные юбилейные парфюмерные и винные наборы, шампанское, юбилейный «Русский коньяк», шоколадные наборы, детские настольные игры, посвященные разгрому Наполеона в России, и т. д. наглядно передают степень проникновения коммерциализации юбилея и стремление как организаторов, так и коммерческих деятелей охватить даже не вовлеченные в общественную и государственную жизнь группы населения. Рекламные плакаты, открытки и публикации, приуроченные к тому или иному юбилею, в начале XX века не просто иллюстрировали это событие, но весомо подкрепляли процесс популяризации и коммерциализации торжества. См., например: Отдел письменных источников ГИМ. Ф. 137 (Фонд Военно-исторического музея); Ф. 160 (Особый комитет по устройству в Москве Музея 1812 г. и коллекция документов музея).

1418

Так, делопроизводители Комитета для устройства празднования 300-летия царствования дома Романовых получали помимо обычного содержания по службе в министерстве внутренних дел, к которому они в основном были приписаны, до 1,5 тысячи рублей в год (при среднегодовом заработке рабочего около 250 рублей, а народных учителей – порой 50–60 рублей); обеспеченные высокопоставленные действительные члены Комитета отсутствие жалованья за работу в нем могли компенсировать, например, частыми командировками (предварительные организационные и инспекционные поездки, участие в самих торжествах, сопровождение императора и т. д.). Деньги на билеты выделялись очень щедро, на ночлег, прогонные, суточные – до 100 рублей в день, причем в бумаге на выдачу денег вполне могли перечисляться три фамилии с указанием выдать указанную сумму «всем четверым». Кроме того, особый фонд в 10 миллионов рублей, резервируемый каждый год в государственном бюджете на экстренные расходы, не предусмотренные сметами, постоянно находился фактически в неограниченном распоряжении Комитета. Ни один его запрос не оставался без удовлетворения; ни одна сумма не подлежала сокращению. На заседаниях Комитета расходы обсуждались с точностью до копейки; для министерства финансов большинство смет округлялось до десятков тысяч (РГИА. Ф. 1320 (Комитет для устройства празднования 300-летия царствования дома Романовых)).

* * *

На протяжении XIX века юбилеи в Российской империи отмечались неоднократно. Анализ наиболее важных из них позволит проследить эволюцию российской юбилейной культуры, постепенное нарастание количества соответствующих торжеств и размаха каждого из них, пути и причины перехода к качественно новому этапу юбилейной истории, начавшемуся в конце века, а также общие закономерности функционирования процессов инструментализации истории в политических целях. В отличие от юбилеев в других странах – например, столетия «Битвы народов» в Германии, которое было инициировано, организовано и проведено широкими кругами буржуазной общественности в 1913 году, – в России важные исторические круглые даты, как правило, назначались(и назначаются), способы и места проведения утверждались, речи визировались, зрители набирались по составленным списками приглашались повесткамии т. д.

В 1809 году состоялось празднование 100-летия Полтавской битвы, крупнейшего юбилея всей первой половины XIX века. При этом празднество было сравнительно скромным; проходило оно прежде всего в самой Полтаве. Его апофеозом стала установка памятника коменданту Полтавы полковнику Келину, возглавлявшему гарнизон, оборонявший в ходе Северной войны город от шведов [1419] . Различные мероприятия были организованы и в других городах, особенно на тогдашней Украине. Так, в Киеве еще в 1808 году в честь приближающегося столетия Полтавской баталии в центре горда был сооружен новый помпезный фонтан – в виде Самсона, раздирающего пасть могучего льва; из пасти укрощенного царя зверей лилась вода. Скульптурная группа «Самсон» была аллегорией знаменитой битвы, а также местной интерпретацией знаменитого «Самсона» в Петергофе, призванной подчеркнуть связь главного города Малороссии с имперской столицей.

1419

ГАРФ. Ф. 826. Оп. 1. Д. 156.

Примечательно, что в 1809 году проявилась очередная черта юбилейных празднований, которая затем красной нитью пройдет сквозь века и сохранится до наших дней, – стремление организаторов юбилея что-либо соорудить, основать, отремонтировать именно к самой славной дате и при этом неспособность сделать это вовремя. В результате сплошь и рядом торжественное открытие или освящение юбилейных сооружений или учреждений вынужденно устраивается не в ходе главной праздничной церемонии, а через некоторое время; основная юбилейная дата утрачивает дополнительный блеск; процедура выхолащивается; само сооружение становится для местных властей ненужной обузой. Подобным же образом и процесс отмечания столетия Полтавской битвы растянулся на многие годы.

В 1804 году было начато строительство еще одного монумента – памятника «Слава». В его создании принимало участие сразу несколько великих российских творцов: сооружен он был по проекту Тома де Томона, барельефы созданы профессором, будущим ректором Академии художеств Ф.Ф. Щедриным; творческими консультантами при этом были Ф.Г. Гордеев и И.П. Мартос. Хотя строительство монумента было начато в 1804 году, а на его тыльной стороне в итоге была сделана надпись «Закончено в 1809 году», фактически сооружен и открыт памятник был лишь 27 июня 1811 года, в очередную полтавскую годовщину, спустя два года после векового юбилея. Наконец, в 1817 году на месте дома, где после битвы на квартире у А.С. Келина отдыхал Петр I, появился кирпичный обелиск.