Исторические этюды

Каждая мифология начинается, конечно, с легенды о сотворении мира. Вначале было небытие, хаос, беспредельное, неразличимое вещество, и лишь потом из этого первоедин-ства, первоначала стали возникать камни, деревья, животные, люди и боги.

Такой картиной неразличимого хаоса и открывается «Золото Рейна». Сперва перед нами некое струящееся вещество; затем, когда глаз начинает привыкать, мы различаем, что это огромные потоки воды на рейнском дне. Вагнер гениально нашел здесь музыкальное оформление — необыкновенно простое и в то же время поразительное по своей красочности: тоника на протяжении 136 тактов, органный пункт на ми-бемоль-мажорном аккорде, звучание которого все более ширится дробными фигурациями. Наконец первый луч солнца падает на эту текущую воду, и в ней можно что-то различить: вот чешуйчатые рыбы, вот камни, поросшие мхом, вот копошащиеся на дне подземные существа. Внезапно все озаряется ослепительным светом — лучи солнца упали на золотой клад, хранящийся на дне Рейна.

Вдруг в оркестре, в низком регистре, раздаются какие-то хаотические, нестройные звуки, неуклюжие шаги, и из расщелины появляется злой карлик Альберих — уродливый гном с лягушечьей физиономией. Он, весь во власти животной похоти, хочет схватить то одну, то другую русалку, но они с хохотом от него увертываются, все больше распаляя Альбериха. Внезапно взор его падает на сверкающий нестерпимым блеском золотой клад. Одна из русалок наивно говорит ему, что это золото таит в себе источник невообразимого могущества, но лишь тот может овладеть кладом, кто навсегда откажется от любви и проклянет ее. Русалки спокойно рассказывают Альбериху тайну, потому что этот распаленный сладострастием карлик, конечно, не отречется от любви. Однако у Альбериха гораздо сильнее, чем похоть, жажда власти. Карлик неожиданно выпрямляется и в страстном, патетическом, демоническом монологе шекспировского склада проклинает любовь. Он похищает клад — мгновенно солнце исчезает и все погружается в непроглядную тьму; веселые песни смолкают; русалки мечутся в потемневшей воде, бессильные вернуть клад, который Альберих утаскивает к себе в Нибельгейм.

2- я картина переносит нас в Валгаллу — пышный чертог, воздвигнутый для богов двумя великанами — Фафнером и Фазольтом. Они приходят, требуя уплаты. Однако у Вотана нет возможности оплатить столь грандиозное сооружение. Тогда великаны уводят Фрейю. Боги остаются в глубоком оцепенении, среди них воцаряются уныние и тоска. В это время появляется огненный, коварно прихотливый Логе, который рассказывает о том, что Альберих похитил клад, хранившийся на дне Рейна. Логе зажигает в Вотане жажду обмануть Альбериха и овладеть кладом, потому что власть над миром должна принадлежать, конечно, ему, Вотану, а не какому-то карлику из Нибельгейма. Вместе с Логе Вотан отправляется в путь, чтобы похитить клад.

3- я картина — подземный Нибельгейм. Карлики и среди них Миме — родной брат Альбериха — превращены в жалких рабов. В кузницах и душных шахтах под дном Рейна они выковывают для Альбериха из золота панцири, чаши, драгоценное оружие и, наконец, знаменитое золотое кольцо. Вагнер здесь прямо перекликается с современностью: этот Нибельгейм, э^ти страшные, кошмарные шахты, где копошатся скорчившиеся люди с обугленными голыми телами, изнемогающие от жары, — является символом капиталистической эксплуатации.

Не буду подробно рассказывать, какими способами и хитростями Вотану и Логе удается наконец похитить кольцо. Однако Вотан отнимает кольцо не для того, чтобы освободить мир от власти золота, а для того, чтобы самому получить эту власть. Тогда Альберих вторично произносит проклятие: пусть не радуется Вотан; кольцо будет приносить гибель всякому, кто им овладеет, оно будет служить вечным символом вражды, раздора, братоубийства и т. д.

4-я и последняя картина «Золота Рейна»: Вотан и Логе с сокровищами возвращаются обратно. Раздаются тяжелые, неуклюжие, семимильные шаги: приходят великаны с Фрейей. Они видят золото и требуют насыпать им столько сокровищ, чтобы целиком закрыть богиню. Вотан соглашается и карлики из Нибельгейма несут золотые чаши, панцири, сосуды и устраивают золотой бастион вокруг Фрейи. Увы, Фазольту не хочется расставаться с Фрейей; он привязался к ней своей доверчивой и дикой душой. Он говорит, что хотя богиня и закрыта, однако в щели виден ее молящий взор. Вдруг Фафнер заметил волшебный перстень на руке Вотана. Щель можно закрыть этим кольцом. Вотан вынужден согласиться: без Фрейи боги жить не могут. Великаны забирают золото, но в это время между ними возникает спор о том, кому владеть кольцом; они выхватывают палицы, и Вотан с ужасом убеждается, что проклятие Аль-бериха начинает действовать, брат убивает брата. И в этот момент в оркестре звучит лейтмотив проклятия кольца, потому что кольцо приносит убийство. .. Фафнер уходит, унося с собой перстень, за ним карлики-рабы, сгибаясь, несут золотые сокровища. Боги под звуки торжественных ак кордов оркестра, при появившейся на небе радуге, начинают медленное восхождение в ныне завоеванную и обретенную ими Валгаллу. На этом заканчивается первая часть тетралогии.

3

«Золото Рейна», по мысли Вагнера, является лишь прологом к основной драме, которая открывается второй частью — «Валькирия». Содержание драмы развертывается следующим образом:

Ночь. Дремучий лес. Весенняя гроза и ливень. По лесу бежит израненный, измученный человек. Он добегает до одиноко расположенной хижины и в изнеможении падает на пороге. Из хижины выходит женщина — Зиглинда, приветливо подносит ему напиток и предлагает отогреться у огня. Кто он? — Человек без роду, без племени, скиталец. Вся жизнь его — сплошная цепь скитаний и страданий. У Зиг-линды вспыхивает чувство горячего сострадания к этому человеку, обездоленному судьбой, но она боится, что ее муж — свирепый полудикарь Хундинг, отправившийся на охоту, вот-вот может вернуться и убить чужестранца. И правда: Хундинг входит, оглядывает незнакомца, недоверчивым взором смотрит на жену и поражен сходством между Этим неизвестным человеком и Зиглиндой. Зиглинда, встревоженная тем, что Хундинг расправится с чужестранцем, дает ему напиток, в который подсыпает снотворное зелье; да и сам Хундинг видит, что незнакомец едва держится на ногах, и решает, что может убить его на следующий день; он отправляется спать.

Зигмунд и Зиглинда остаются одни; их влечет друг ^к Другу непонятная сила. Следует очень поэтичный эпизод: ливень прекратился; ночь. Скрипнула и распахнулась дверь, но никто не вошел: звучит пение соловья, луна сияет, воздух напоен весенней грозой. Вместе с дыханием весны вошла в дом любовь. 3^ИГМУ^НД и З^иглинда бросаются друг другу в объятия. Они — дети Вотана, брат и сестра, но их любовь сильнее, чем предрассудки.⁷⁴

Приближается следующий день; сегодня Зигмунд должен сразиться на поединке с Хундингом. Сначала Вотан хочет помочь Зигмунду, думая, что, быть может, он будет тем героем, которому суждено освободить мир от власти золота. Но за эту ночь Вотан меняет свое решение. С одной стороны, он помнит, что герой должен сражаться без его помощи, а Вотан дал Зигмунду свой меч Нотунг. С другой стороны, Фрика, свирепая жена Вотана, видит в Зигмунде исчадие презренной связи Вотана со смертной женщиной и требует, чтобы этой связи был положен конец. Вотан с болью в сердце соглашается и приказывает своей дочери, валькирии Брунгильде, способствовать победе Хун-динга.

Происходит поединок. 3^ИГМУ^НД и Хундинг в ожесточенной схватке наносят друг другу смертельные раны. Должна погибнуть, по требованию Фрики, и Зиглинда. Но Брун-гильда знает, что Зиглинда уже понесла от Зигмунда дитя— Зигфрида, будущего светлого, лучезарного богатыря. Валькирия дважды ослушалась Вотана: она пыталась помочь в битве Зигмунду, а после его смерти сажает обезумевшую от отчаяния Зиглинду, только что потерявшую и мужа и любимого человека, на своего коня и мчится с ней в лес. Там, в лесной хижине, у карлика Миме, она оставляет измученную женщину и возвращается обратно, зная, что дитя Зигмунда и Зиглинды будет спасено.

Вотан в глубине души одобряет поступок своей дочери, но она преступила его формальный приказ и нарушила то, что было предначертано. Поэтому Вотан обрекает Брун-гильду на кару: отныне она не будет небожительницей, обитательницей Валгаллы, не будет носиться на своем вороном коне, а превратится в простую смертную женщину. И Брун-гильда молит Вотана только об одном: пусть она достанется не трусу или дикарю вроде Хундинга. Вотан погружает Брунгильду в непробудный сон на рейнской скале и затем приказывает Логе окружить ее кольцом огня, целым океаном пламени. Только герой сумеет пройти сквозь этот пояс пламени, разбудить поцелуем Брунгильду и стать ее мужем.

Вторая часть тетралогии заканчивается монологом Вотана — прощанием с Брунгильдой и знаменитым заклинанием огня, когда вокруг камней начинают виться языки пламени — целая симфония пламени и черных камней; мало-помалу это заволакивающее огненное море скрывает от нас заснувшую долгим сном Брунгильду.

Третья часть тетралогии — «Зигфрид». Проходит много лег. Зиглинда, родив мальчика, умерла. Мальчик остался на попечении хитрого карлика Миме. Он воспитал Зигфрида как родного сына, но не из добросердечия и не из настоящего родительского чувства: Миме знает, что этот мальчик вырастет богатырем, которому будет суждено победить Фаф-нера, превратившегося в дракона, и завладеть его кольцом. Миме лелеет мысль, что тогда он вероломно убьет своего воспитанника, присвоит кольцо и сделается повелителем Валгаллы.