Истории замка Айюэбао

Крайне подавленный, он вышел из переулка, и на него навалилось отчаяние. На улицах становилось всё многолюднее; он поднял голову и, оглядевшись, заметил человека в жёлтой форме, который подавал кому-то знаки. Сердце его бешено забилось: о небо, это же один из тех, кто накануне едва не поймал его! Юноша бросился бежать со всех ног, а сзади снова раздались крики. Шедшие навстречу прохожие расступались или протягивали руки и пытались его схватить. Ему казалось, что он прорывается через металлическую сеть. Даже не оглядываясь, он знал, что те двое следуют за ним по пятам и один из них поворачивает затвор на винтовке. Снова оказавшись за пределами города, он увидел краем глаза вчерашние пышные заросли тамариска, и в это время сзади действительно прозвучал выстрел.

Весь день юноша бежал. Когда он вплотную приблизился к горам, которые видел вчера вдалеке, уже совсем стемнело, а город исчез из виду. На южном склоне горы выступала каменная глыба. Когда беглец приблизился, из-за неё выскочило какое-то существо средних размеров: нечто среднее между дикой кошкой и рысью. Взяв себя в руки, Баоцэ наконец заметил в нише под глыбой кучу соломы, протянул руку и потрогал её: солома ещё хранила тепло. Он понял, что это гнездо того зверя. Согнувшись, он юркнул в эту узкую щель, свернулся калачиком, да так и уснул. Во сне ему показалось, что зверь вернулся в гнездо, посопел ему в ухо и отошёл, а вскоре вернулся с пучком соломы и укрыл его. Спалось ему крепко, и он проспал до самого рассвета, а когда открыл глаза, увидел, что горные склоны укутал белёсый туман. Среди гор слышались крики животных. Он так и не понял, происходило ли наяву то, что ему пригрезилось, но на груди у себя он обнаружил несколько соломинок.

Распрощавшись со своим убежищем и осмотревшись по сторонам, юноша остановил свой взор на северо-востоке, ещё дальше от города. Там по-прежнему громоздились очертания гор. Он ощутил потребность в глотке воды, кусочке галеты, а ещё ему нужна была карта. Но сперва нужно было подумать, как выжить, а уж потом выяснять своё местонахождение. Всю дорогу он мысленно обращался к старушке: «Матушка, сейчас мне нельзя возвращаться в Саньдаоган, придётся вам подождать, когда всё уляжется, и тогда я вновь брошусь в ваши объятия». Горная тропка, узкая, как пеньковая верёвка, была протоптана дикими животными, да и сам он сейчас ощущал себя диким зверем. Кое-где на тропинке виднелась вода; юноша припал к земле и обнаружил, что откуда-то издалека течёт ручеёк. Внимательно следуя вдоль него наверх, он наконец увидел горный источник, который пробивался между камней. Ах, до чего вкусная, свежая и сладкая вода! Он никак не мог от неё оторваться. Напившись вдоволь, с раздутым животом, он чувствовал себя ненасытным жадиной. Однако, удаляясь от ручья, он постоянно оборачивался, пока тот окончательно не скрылся из виду. Солнце поднялось высоко, летали птицы, потеплело. Баоцэ присел на камень, чтобы передохнуть и продумать свои дальнейшие действия. Солнце мягко согревало, на серо-синем ватнике проступили грязные пятна, как будто от рисового клея. Неподалёку на дереве сидел скворец и переглядывался с ним.

Юноша следовал по тропке всё время на восток, так как он помнил, что убегал оттуда, где солнце садилось. Восток — благословенное место. Ещё часа через два перед ним возник пологий склон, где-то на его середине возвышалось что-то похожее на оборонительное сооружение из дерева и грунта. Нагнувшись, Баоцэ пригляделся, а когда увидел вылетающие оттуда струйки синеватого дыма, сердце его запрыгало от радости. Набравшись храбрости и осторожно ступая, он подошёл к сооружению. Приблизившись, он понял, что это небольшая каменная хижина, частично вмурованная в склон, с плоской крышей, на которой громоздились груды хвороста и соломы. Окна со всех четырёх сторон больше напоминали бойницы, отчего хижина выглядела загадочно и устрашающе. Входная дверь, сделанная из необработанной древесины, была высотой ему по грудь. Баоцэ постучал: сначала легонько, потом посильнее. Дверь открылась, смуглый старик выглянул наружу и посмотрел на него:

— Ты что за птица?

Баоцэ так и подмывало ответить: «Птица, сбившаяся с пути», но он только учтиво поздоровался и сказал, что странствует в поисках заработка, что шёл на восток и хотел пересечь горы, но застрял здесь без еды, и теперь ему грозит голодная смерть. Вместо того чтобы внимательно рассмотреть пришельца, старик посторонился и пропустил его внутрь:

— Ну, заваливайся.

Только оказавшись в землянке, юноша оценил, насколько глубоко она уходит под землю: вниз, в жилое помещение, вело несколько ступеней. В комнате было темно и тепло, в очаге шумел огонь, а в воздухе стоял густой аромат еды. Баоцэ пришлось долго привыкать к тусклому освещению. Он смачно втянул в себя воздух и заметил в очаге котелок, из которого поднимался белый пар. Смуглолицый старик внимательно рассматривал гостя:

— Не спеши, подожди чуток.

Рядом, на просторном кане, лежали одеяло, курительная трубка и кучка слегка поджаренных бобов. Старик уселся на кан:

— Поешь сперва жареных бобов.

Баоцэ, словно только этого приглашения и ждал, моментально схватил горсть бобов, отправил их в рот и принялся с хрустом жевать.

— Не поперхнись, — старик постучал трубкой по спине юноши. — Ты случайно не беглый шпион?

Баоцэ резко повернулся к нему и чуть не выплюнул всё обратно.

— И шпионам нужна пища, не правда ли? — продолжал старик, попыхивая трубкой. — Ешь вдоволь, а там разберёмся.

Баоцэ поперхнулся так, что аж слёзы выступили. Старик подал ему пиалу с водой. Меж тем на очаге поспел завтрак: солёные рыбёшки величиной с большой палец, две кукурузные лепёшки, несколько клубней батата. Вытянув шею, Баоцэ наблюдал, как старик хлопочет над котелками, и от аппетита глотал слюнки. Сунув трубку за ворот, старик голыми руками достал содержимое котелка, не боясь обжечься, затем расставил готовые блюда на кане, нащупал бутылку и наполнил два стакана. По запаху Баоцэ понял, что это алкоголь. Старик пододвинул к нему один из стаканов:

— Пей!

Баоцэ отмахнулся. Старик помрачнел и хлопнул себя по ляжкам:

— Тогда и еду мою не получишь!

Делать нечего: до крайности обиженный, Баоцэ влил в себя эту странную, острую и горькую жидкость, от которой по всему телу разлилось тепло. Он поспешно закусил кукурузной лепёшкой и сладким бататом, заев это всё несколькими рыбёшками.

— Откуда здесь могла взяться рыба? — не удержался он от вопроса.

Старик прищёлкнул языком:

— У нас-то, у жителей гор, чего только нет! Здесь, в горах, есть всё что нужно, надо только уметь искать!

Лишь сейчас до Баоцэ дошло, что он имеет дело с жителем гор, и он не удержался от любопытства:

— А что это за горы?

— Что за горы? Китайские! А ты разве не китаец? Здесь всё китайское! — Запрокинув голову, старик осушил свой стакан, протянул руку, схватил оставшиеся три рыбёшки и отправил их в рот.

Баоцэ не хотелось уходить.

— Дедушка, — обратился он к старику, — даже не знаю, как благодарить вас за вашу доброту. Вы спасли меня от голодной смерти.

Старик махнул рукой:

— Поел горяченького, это да, так ведь в горах никто ещё не умирал от голода! Здесь всё есть: мы выкапываем корни, собираем плоды, жуём листья, так и выживаем, а нынешняя молодёжь болезненная пошла. Вот я в молодые годы… Ну да ладно, настоящий герой не хвастает былыми подвигами. Ступай. Куда пойдёшь-то?

— Сам не знаю, я заблудился.

— Меньше чем через десять ли на восток будет деревенька, называется Хуличжай — «Крепость в чайнике». Ещё дальше, один день и одна ночь пути, будет крупный посёлок, коммуна Пеянчэн — «Крепость брошенного барана».

«До чего чудные названия», — подумал Баоцэ.

Ему хотелось остаться в этой землянке, вместе со стариком погулять по горам, но сейчас был неподходящий момент — ему нужно было продолжать путь. Однако он решил для себя, что обязательно однажды сюда вернётся. Когда он уже собрался уходить, старик вдруг вцепился в него и спросил:

— Ты сказал, что идёшь на поиски какого-нибудь заработка. А чем же ты хочешь заниматься?

Опустив глаза, юноша взглянул на руки старика и тихо ответил: