История дьявола

Следует отметить, что африканская мифология прямо-таки искрится юмором, как, например, в легенде племени нуп (Нигерия) о говорящем черепе: однажды охотник нашел на дороге череп и шутки ради спросил: «Кто принес тебя сюда?» Заикаясь, череп ответил: «Слово!» [518] Ибо слово и в самом деле могло нарушить предвечный порядок.

Остается узнать, почему политическая элита оставила местные верования в первозданном виде и не попыталась преобразовать в этические нормы, как в Иране, где зороастризм породил миф о дьяволе. Такая постановка вопроса для современной Африки вовсе не кажется абсурдной, ибо мы уже не раз видели, как христианское и мусульманское духовенство вмешивалось в политику. Однако для этого необходимы определенные предпосылки, которых в древней Африке еще не было. Во-первых, если мы уверены в том, что религии Африки отражают ее культуру, так как они неотделимы от африканской действительности, у нас, напротив, мало данных о зависимости верований от территорий, где они возникли. В сходной с мифотворчеством недавней истории африканских «империй», как Гана, Сонгай [519] или Зимбабве, нет сведений об институте жречества в Африке, таком как в Иране или Месопотамии; впрочем, эта гипотеза кажется весьма сомнительной по той простой причине, что в Африке никогда не было государства-нации. А появившаяся в колониальную эпоху концепция, которая оказалась живучей и в постколониальные времена, возможно, подразумевает создание института духовенства, способного навязать религиозную этику для поддержания и укрепления своей власти, также, как мы это видели в Иране. Однако африканцы, согласно тем немногим сведениям, которыми мы располагаем, были великими переселенцами, а миграция населения вовсе не способствует созданию государства.

518

Alexander Eliot, Mircea Eliade, Joseph Cambell, Detlef I. Lauf et Emil Buhrer. L’Univers fantastique des mythes. Presses de la Connaissance, Paris, 1976.

519

Средневековое государство на территории современного Мали в восточной части района большой излучины р. Нигер в VII— XVII вв. — Прим. переводчика.

Кроме того, понятие «государство-нация» не только чуждо, но и противоречит африканскому духу, ибо основой доколониальной Африки были этнические группы, проповедовавшие различные культы. Главенствовала только одна концепция — этнос-религия. Как и в новейшей истории, этнические группы оформлялись в монархии, но монархи не нуждались в государстве, а духовенство — тем более. Этнические группы состояли из племен, и не было никаких предпосылок для того, чтобы прорицатели, колдуны, знахари и другие служители культа выступили за объединение верований в одну религию.

И последнее, само понятие «духовная власть» не мыслимо без разграничения материального и духовного начала, что неприемлемо для Африки. Унаследованные от греков категории картезианства [520] не нашли бы себе применения на «черном» континенте. Для африканца весь мир состоит из божественных созданий, начиная от рога соседского буйвола до муравья, от акации до гвоздя кузнеца; все предметы вокруг имеют душу, также как и, впрочем, невидимые духи.

Сенегальский поэт и фольклорист Бираго Диоп [521] воспевал высокую духовность африканских народов, часто обвиняемых в «фетишизме» и «дологическом инфантилизме»:

520

Картезианство — учение французского философа-дуалиста Рене Декарта (1596—1650 гг.). — Прим. переводчика.

521

Birago Diop. Souffles, leurres et lueurs. Presence Africaine, 1960.

Прислушивайся почаще К вещам, так же как к живым существам, И до тебя донесется голос Огня и Воды, И ты будешь внимать плачу кустарника: Это стон наших предков. Умершие никуда не уходят от нас, Они прячутся в темноте, которая озаряется внезапно светом, А затем еще больше сгущается. Умершие не лежат в земле, Их вздохи распознаются в шуме листвы, Их стон раздается в лесном чаще, Они хоронятся в неподвижно застывшей воде, Они скрываются и в наших жилищах, и в плотной толпе. Ушедшие из жизни не умерли.

Если полномочия богов и колдунов четко определены (для проведения коллективных ритуалов или личных обрядов в целях исцеления), если сам вождь должен обращаться за советом к божеству по какому-то важному поводу, он становится лишь посредником и не приобретает особой духовной власти. Ни вождь, ни колдун не могут учредить новую веру или сформулировать какую-либо догму. «Вынужденная посредническая роль способствует усилению влияния на соплеменников, если божество, кроме всего прочего, ни с кем другим не хочет общаться».

«На ограниченном географическом или социальном пространстве ни один человек не может претендовать на исключительную власть, так же как ни одному божеству — и, соответственно, служителю культа — не дано право выносить решение в последней инстанции; и если один запрещает, то это не означает, что другой не может этого разрешить» [522] . В Африке (разумеется, ни в христианской и ни в мусульманской) нет высшей духовной власти, которая позволяла бы, в случае необходимости, определить, что такое абсолютное Добро и Зло, и это независимо от того, что все африканские верования прославляют жизнь во всех ее проявлениях, не оставляя ни малейшей лазейки для рогатого и мохнатого дьявола.

522

Emmanuel Terray. «Organisations, regies et pouvoirs: l’Afrique noire», в Atlas Universalis des religions. Encyclopaedia Universalis, Paris, 1988.

Согласно представлениям африканцев, человек является частицей Вселенной. Его вера незыблема и непоколебима. В своих отношениях с богами он может допустить ошибку, но никогда не совершает греха, ибо ему глубоко чуждо такое понятие, как первородный или индивидуальный грех. Ему не надо заботиться о спасении, ибо это дело богов, которые его окружают. Африканец похож на древнего грека: ни ангел, ни тем более черт. Человек хотя и смертен, но все же частица божественного начала. Как божество, он сродни антилопам, львам и змеям. В последнем сне он ощущает благовония, запахи плодов и слышит звериное рычание.

12 ИНДЕЙЦЫ ИЗ СЕВЕРНОЙ АМЕРИКИ, ИЛИ РОДНАЯ ЗЕМЛЯ

История Нулька. О североамериканских индейцах и их культурах. Отрицание европейцами души у индейцев. Вера индейцев во вселенское братство и единение человека с природой. Оренда, или мистическая власть. О мире, как природном сосуде, в котором перемешалось естественное и сверхъестественное. Об отсутствии дьявола в индейских религиях.

Среди множества поверий коренных жителей Северной Америки есть одно, позволяющее получить представление об образе мышления индейцев. Это история одного юноши по имени Нульк, который однажды прогуливался по берегу озера со своей сестрой Маноной. Увидев нависшую над водной гладью лозу дикого винограда, он ухватился за нее и стал раскачиваться, словно на качелях. «Как здорово! Давай покатаемся вместе!» — предложил юноша. Манона последовала примеру брата. Внезапно лоза лопнула, не выдержав веса молодых людей, и девушка соскользнула в воду. Как раз в это время мимо проплывал Хозяин озера. Увидев Манону, он влюбился в нее с первого взгляда. А так как он был прекрасен, как и подобает богам, Манона не смогла остаться равнодушной и забыла обо всем на свете. Что же касается Нулька, то он никак не мог успокоиться после потери любимой сестры. Каждый день юноша приходил на берег озера, чтобы слезами облегчить душу. Увидев однажды брата, Манона всплыла на поверхность озера и попросила не горевать, ибо, став супругой Хозяина озера, она наконец нашла свое счастье и потому не собирается возвращаться на землю.

Однако юноша продолжал горевать. Перестав принимать пищу, он только и делал, что молился о спасении сестры. Голод оказал на Нулька столь очищающее воздействие, что он не мог больше переносить человеческий запах. Однажды вечером к нему явился Маниту [523] и спросил, почему юноша так страдает; узнав, в чем дело, Маниту с сожалением сказал, что не в силах освободить Манону. А Нульк продолжал молиться и голодать. По прошествии шестнадцати дней ему пригрезился бог-громовержец, который вызвался помочь его горю. Он посоветовал юноше отправиться на берег озера и, срубив толстое дерево, выдолбить каноэ. Затем он 246 проводил Нулька до места, где под сенью двух деревьев стоял высокий вигвам, где жил человек-олень, который отправил юношу дальше, к человеку-журавлю, а тот, в свою очередь, посоветовал обратиться к человеку-бобру.

523

Сверхъестественная предохранительная сила в образе божества у североамериканских индейцев, как проявление вездесущего магического духа, являвшегося во время сна. Если у мужчин был один и тот же Маниту, они никогда не ссорились и не враждовали друг с другом, а если один и тот же Маниту был у мужчины и женщины, брачный союз между ними был невозможен.

Молодой человек заключил союз с духами, вызвавшимися оказать ему необходимое содействие в освобождении сестры. Бог-громовержец устроил такую страшную грозу, что от ударов грома сотрясалось дно озера, где властвовал муж Маноны. Заволновалось, забурлило озеро, высоко к небу поднялись волны. Хозяину озера ничего не оставалось, как обратиться за помощью к жене. И тут небо просветлело, ибо хорошо известно: что хочет женщина, то хочет бог. Пуще прежнего закручинился Нульк. И пришлось чародеям превратить Манону в озеро, а самого Нулька в небольшой островок, чтобы брат и сестра никогда больше не разлучались [524] .

524

H.R. Rieder. Manona et son petit frere, mythe des Indiens Renards ou Mekwakihad du Wisconsin. Le Folklore des Peaux-Rouges. Payot, 1976.

В легенде есть все: и естественный союз человека с духами природы, и гром, и олень, и журавль, и бобер, и доброжелательное отношение божеств к человеку, попавшему в беду, и пределы возможностей духов, способных исполнить желание только при человеческом участии, и ритуалы посвящения (с Маниту можно было встретиться только после нелегкого пути очищения посредством голодания и частых омовений), и ограниченное зло, и любовь, и верность. В свое время было нетрудно поближе познакомиться с жизнью североамериканских индейцев. Поэзия их мифов ни в чем не уступает нашим средневековым легендам или преданиям эпохи романтизма. Однако жившие в полной гармонии с природой полуголые люди обитали на слишком обширных, на взгляд европейцев, территориях, и пришельцы решили «во имя прогресса» завладеть бескрайними просторами.