История дьявола

В некотором смысле политеизм принижал роль личности в истории и подтверждал неспособность индивидуума познать сущность божественного начала. Таким образом, реформа Эхнатона носила регрессивный характер, хотя в своей гордыне фараон претендовал на то, что раскрыл тайну мироздания. Следует признать, что он не только пытался вознестись над другими людьми как духовный лидер, но и, вместе с тем, преследовал как династические, так и собственные корыстные интересы, когда отождествлял себя с божественным Солнцем.

Можно предположить, что Эхнатон намеревался таким образом совместить, как подчеркивал Элиад, две отцовские линии фараонов: согласно солнечной теологии, он считался сыном Ра и в то же время был богом умиравшей и возрождавшейся природы по имени Гор, так как вступил на престол после скончавшегося государя, называвшегося после смерти Осирисом и распространившего свою власть на подземное царство. Однако самому Эхнатону не могла прийти идея отождествить себя с Солнцем, ибо, с одной стороны, на смену культу Солнца, господствовавшему во времена Древнего и Среднего царства, пришло поклонение Осирису, а с другой, фараон считался сыном Ра, но никогда даже не пытался называться богом Солнца по неизвестной нам причине. Кто же навел Эхнатона на столь «еретическую» мысль? По утверждению Вернюса и Иойота [447] , он, похоже, попал под влияние жрецов из Гелиополя, считавших «истинным Создателем обладавший божественной силой солнечный диск». Что же касается утверждения, что Моисей позаимствовал понятие монотеизма у египтян, то это уже из области фантазий [448] . В распоряжении евреев были другие источники, например из Месопотамии, где они позаимствовали десять заповедей, или из Ирана, в маздеизме которого они почерпнули, правда значительно позже, идею дьявола.

447

Pascal Vernus et Jean Yoyotte. Les Pharaons. M.A. Editions, 1988.

448

Фрейд выдвинул это предположение, основываясь на египетском имени пророка (Моисей или Моше), с чем трудно не согласиться, ибо это слово входило в состав многих египетских имен и означало «дитя», как утверждает Lexikon der Agiptologie (т. 7, Otto Harassowitz. Wiesbaden, 1972—1991). Однако следует заметить, что «Моисей» — только часть имени какого-нибудь египетского божества, например Амона или Птаха, ибо вначале должен был упоминаться небесный правитель, покровительствовавший ребенку. Однако ни Фрейд, ни его последователи не привели сколько-нибудь убедительных доказательств в пользу того, что фараоном-угнетателем, при котором состоялся исход евреев, был Аменхотеп IV. Все ученые, предпринимавшие попытки привести оба события к общему историческому знаменателю, сошлись на том, что в исходе был повинен Рамсес II. Итак, можно предположить, что исследователи Египта сместили по времени события как минимум на пятьдесят семь лет. Эхнатон ушел в мир иной в 1336 году до н.э., в то время как Рамсес II пришел к власти в 1279 году до н.э. Трудно предположить, что времена гонений евреев пришлись на первые годы царствования нового фараона. Гипотеза «рамсесиады» основана на том факте, что крепость Пи-Атум (библейский Питом), для строительства провиантских складов которого дети Израиля обжигали кирпичи, был основан Рамсесом II (как сообщают Вернюс и Иойот). Впрочем, эта крепость находилась на пути к Красному морю. Во времена правления Рамсеса египтяне уже успели забыть о введенном Эхнатоном «монотеизме». И если бы дата рождения Моисея пришлась бы на правление Эхнатона, он не смог бы не только совершить известные подвиги и повести сородичей к Земле обетованной, но даже не сохранились бы воспоминания об исходе. В самом деле, после смерти Эхнатона жрецы Амона покончили с культом Атона.

Итак, было бы неправильно продолжать рассматривать Эхнатона как создателя монотеизма или, по крайней мере, предтечу иудейского единобожия, давшего жизнь двум другим великим монотеизмам. Как пишут Вернюс и Иойот [449] : «Некоторые историки стремились сделать из него некоего реформатора, боровшегося с идолопоклонническим мракобесием, миротворца, преследовавшего экуменические цели [450] , антиклерикала популистской ориентации, выступавшего против гнета Амона и его жрецов, что не находит подтверждения в дошедших до нас источниках или является явным анахронизмом» [451] . Раз Эхнатон не придумал «Бога», значит, он никак не мог изобрести дьявола.

449

Pascal Vernus et Jean Yoyotte. Les Pharaons. M.A. Editions, 1988.

450

Экуменическое движение — борьба за объединение церквей с целью усиления влияния религии — Прим. переводчика.

451

По-видимому, кроме доставшихся от родителей женских бедер, выпуклого живота, непропорционально развитых конечностей, запавших лицевых скул, — признаки, соответствующие на языке современных медиков синдрому Клинефельтера (Klinefelter), — Эхнатон имел другие отклонения, что подтверждает стела из экспозиции Берлинского музея. Долгое время считалось, что на ней изображались фараон и его супруга Нефертити; на самом деле сидящий за столом Эхнатон обнимает за плечи молодого человека по имени Семенхар (Semenkhare), которого фараон назначил регентом. Впрочем, на короткое время, ибо тут же (вероятно, в результате интриг жрецов) юноша был заменен на Тутанхамона. Как утверждают Вернюс и Иойот, личность Семенхара так и не была установлена. Немногочисленные археологические находки дали повод для выдвижения самых экстравагантных гипотез (в своих предположениях ученые дошли до того, что объявили Семенхара женщиной. Такая версия нам представляется малоправдоподобной, ибо Семенхар назначался регентом и фараоном). Данные, полученные после эксгумации тела, еще больше запутали ученых, ибо найденная мумия мужчины лежала в гробнице, предназначенной для самого Эхнатона. Исследования черепа, проведенные преподавателем анатомии из Каирского университета Д.Е. Дерри, дают основания предположить, что в саркофаге находился брат Тутанхамона, но так как до сих пор неизвестно, кто был отцом самого Тутанхамона, невозможно определить, чьим сыном являлся Семенхар и какими родственными узами он был связан с фараоном. В любом случае, можно сделать вывод, что юноша происходил из царской семьи, а второе имя, Анхеперуре, означавшее «возлюбленный Эхнатона», позволяет понять сцену, изображенную на стеле в Берлине. Все это наводит на мысль, что Эхнатон назначил регентом своего молодого любовника, чем и прославил его в веках. Я нисколько не желаю ворошить скандальное прошлое фараонов хотя бы потому, что в древнем Египте не было каких-то сексуальных запретов, направленных против гомосексуализма. Мне хотелось бы только обратить внимание читателей на необычный характер Эхнатона (в какой-то степени его можно отнести к экзибиционистам), ибо в истории Древнего Египта нет больше примеров гомосексуальных связей фараонов. Возможно, другие фараоны также грешили мужеложеством, но ни один из них не назначал регентом своего сексуального партнера.

Очевидно, остается выяснить, имелось ли в египетской религии понятие «злой дух» или что-то похожее. Однако в таком случае нам необходимо уточнить, что подразумевается под неясным и расплывчатым понятием «египетская религия», которая ошибочно считается однородной и стабильной. Ибо она просуществовала по меньшей мере три тысячелетия и претерпела столько преобразований, что перестала включать непререкаемые истины, а давала лишь толкования происходивших в мире событий.

Долгое время считалось, что в Египте было два верховных бога: Гор, хозяин Верхнего Египта, и Сетх, царивший над Нижним Египтом. Хотя оба были сыновьями Осириса и Исиды, между ними разгорелась борьба за власть. Случилось так, что Сетх покусился на жизнь Осириса, то есть собственного отца, а затем, не согласившись с полагавшимся ему наследством, выступил против Гора, который, не испугавшись, дал брату достойный отпор и объединил Египет под своим началом. В мифе, иллюстрирующем передачу власти фараона в рамках закона, Гор действовал как хороший сын, а Сетх, о несносном характере которого упоминается также в других легендах, как плохой. Вот кто был, на первый взгляд, предтечей злого гения.

Однако докопаться до истины оказалось не таким простым делом, как могло показаться на первый взгляд. Впрочем, понадобилось бы написать отдельную книгу, чтобы проанализировать предысторию легенды. Я ограничусь только двумя исходными положениями. Прежде всего следует отметить, что культ Гора, бога неба и Солнца, возник в доисторические времена в Дельте, а затем распространился по всему Египту. Долгое время бытовало ошибочное мнение, что Гор почитался как божество Верхнего Египта, ибо именно там располагалась его столица, древний «город сокола» — Гераклеополь. Что же касается Сетха, то он покровительствовал городу Омбосу, находившемуся также в Верхнем Египте. На первых порах оба божества, считавшиеся покровителями фараона, не враждовали между собой. Еще до начала правления V династии фараонов для закрепления добрососедских отношений каждый из небожителей получил во владение определенную часть Египта, но не ту, где они поначалу властвовали: Нижним Египтом стал управлять Сетх, а верховье Нила отошло Гору.

Противоборство двух богов возникло в более поздние времена, когда к концу правления V династии, то есть к 2245 году до н.э., произошло перевоплощение усопшего фараона в царя потустороннего мира Осириса, а его наследника — в Гора Младшего (сына Исиды и Осириса). Именно тогда краснокожий бог пустыни Сетх превратился в его соперника, ибо никак не мог согласиться с разделением власти на подвластной ему раньше территории [452] . Как раз в это время появился миф о том, что Осириса убил его сын по имени Сетх [453] .

452

Encyclopaedia Britannica. «Horus».

453

По другим источником Осирис был сыном Геба и Нут, а Сетх приходился ему братом. — Прим. переводчика.

Другими словами, конфликт между добром и злом — Гором и Сетхом — вылился в решение династических проблем. Однако религия египтян пока еще не трактовала понятия «добра» и «зла», а в повседневной жизни в эти слова вкладывался весьма общий смысл, ибо негативные явления воспринимались как результат проникновения первобытного хаоса в мироздание, которое, в своей совокупности, считалось «высшим благом». По окончании правления V династии «зло», в понимании жрецов, стало представлять опасность для власти фараона, что было, впрочем, общим для всех религий монархических государств. Другими словами, «зло» как проявление первобытного хаоса, угрожая разрушить мироздание, косвенно выполняло политическую функцию.

В любом случае, египетская религия была одной из форм отражения действительности, позволявшей жрецам давать объяснение космосу и оценивать человеческую деятельность, тогда как религиозные ритуалы способствовали поддержанию мирового порядка. На всех этапах исторического развития севера или юга страны, вплоть до нашествия римлян, египетская мифология изменялась, обогащаясь за счет присоединения иностранных богов и, в свою очередь, пополняя пантеоны соседних стран: так, бог Сетх перешел в религию ассирийцев, ибо весьма походил на бога Ваала, олицетворявшего плодородие и вегетацию и покровительствовавшего воинам. Примером ассимиляции пантеонов разных религий могут служить мифы об Осирисе и Горе. Так, Гарем-ахути [454] превратился у греков в Гармахиса, Гар-пехред [455] — в Гарпократа, в то время как Гор-ур [456] — в Гарендота или Гор-Сепду [457] . Все же следует признать, что самым большим перевоплощением богов было превращение Гора в греческого бога Аполлона. На протяжении веков изображение египетского божества, расправляющегося с крокодилом Сетехом, вдохновляло христиан, у которых он превратился в Святого Георгия, убивающего дракона задолго до того, как Ватикан запретил этот миф. Таким образом, можно сделать вывод, что легендарного Святого Георгия никогда не было...

454

В переводе с арабского языка «бог неба Гор».

455

Гор-дитя.

456

Старший Гор, прозванный также «Гором, объединившим обе части Египта».

457

Гор, защитник своего отца.

Это же относится к Осирису, герою многочисленных преданий и легенд, о чем сообщает Тронекер: «По правде говоря, нет одного мифа об Осирисе, а имеются только отдельные тексты, связанные общей сюжетной линией, из которых можно почерпнуть некоторые сведения о царствовании Осириса, трагической кончине будущего бога, трауре по усопшему государю, захоронении тела, наследнике, последовавшем воскрешении, тяжбе, мести, и т.д.».

Постоянно меняющийся облик богов вовсе не свидетельствует о несоответствиях в мифах, как раньше считали западные ученые, а отражает глубокую убежденность египтян в том, что божественную сущность невозможно постигнуть умом, о чем мы уже упоминали в этой главе. Кроме того, превращения богов можно рассматривать как следствие политической и экономической деятельности жрецов: владея обширными земельными угодьями, духовенство играло значительную роль в экономике страны. Верховный жрец провинции мог самостоятельно выбирать божество и по-своему толковать священные тексты. У египтян не было такого единого духовного центра, как, например, папство или имамат.

Кроме того, понятие предвечного хаоса никогда не относилось к области этики. А представления о «добре» и «зле» касались только мира живых; и потому «хаос» (или «зло») был у египтян на втором плане, ибо воплощал силы, предшествовавшие сотворению мира. Во всяком случае, вплоть до конца Среднего царства в Египте не было другой этики, кроме той, которая была продиктована самим обществом, заботившимся о поддержании гармонии и неприменении силы. И только во времена Нового царства жрецы, стремясь приобщить людей к добродетели при помощи страха, сформулировали зависимость между моралью и религией [458] .

458

В статье «Egyptian Religion», опубликованной в Encyclopaedia Britannica за 1973 год, говорится о том, что этика начала проникать в религию в первый промежуточный период. Следует отметить, что этот период, продолжавшийся с 2160 по 2040 гг. до н.э., был отмечен одним парадоксом: египтяне стали лучше жить, ибо после смерти последнего фараона Древнего царства Пиопи II провинции добились некоторой самостоятельности. Относящиеся к тому времени тексты свидетельствуют о том, что в Египте начали решаться вопросы социальной справедливости, а в людях стали цениться добродетели. В то же время египтяне пребывали в растерянности после почти полного исчезновения тирании фараонов, о чем свидетельствуют тексты и произведения искусства той эпохи. Впервые за всю историю Древнего Египта у человека появился меланхолический взгляд на свою судьбу, словно перспектива земного счастья предвещала его кончину. Следует также отметить, что именно в этот промежуточный период у египтян возникло поверье, согласно которому усопшему следовало заслужить право попасть в царство богов.

Неспособный осознать божественную сущность познанного и непознанного, верующий все же мог заниматься религиозной практикой. Так, до самого вторжения римлян египетский пантеон сохранял всю свою многозначность, продиктованную ощущением невозможности постичь проявления божественного начала и пониманием относительности всего происходившего вокруг. Какую бы опасность для фараона не представлял сеявший раздор Сетх, он сохранял за собой ранг небожителя и считался приносящим пользу. Доказательством может служить предание о том, как бог Солнца Ра послал Сетха наказать олицетворявшего мрак и первобытный хаос гигантского змея Апопи, который, напуская на землю голод, наводнения, тучи саранчи, посмел, как гласила легенда, посадить на отмель небесную ладью бога Ра. Таким образом, «злой» Сетх должен был сотворить добро.