История Христианской Церкви. Том III. Никейское и посленикейское христианство От Константина Великого до Григория Великого 311 — 590 г. по Р. Х.

2. Ограничение знания.Изначально человек был свободен учиться всему легко, без труда, и понимать все правильно. Теперь разум его затуманен, знание может приобретаться и передаваться только с трудом.

3. Утрата благодати Божьей,помогавшей человеку творитьдобро, которого желала его свобода, и устоять в нем. Перестав желать добра, человек пренебрег этой способностью, и теперь, даже если он хочет желать добра, он не может творить его.

4. Утрата рая.Земля теперь проклята Богом, она рождает тернии и волчцы, и человек может есть хлеб свой только в поте лица.

5. Похотливость (concupiscentia),то есть не чувственность сама по себе, но засилье чувственного, устремленность к плотскому, а не к духовному. Вот так Бог наказывает грех грехом (предположение, которое Юлиан назвал богохульст–венным). Изначально тело радостно повиновалось духу, как человек — Богу. Существовала только единая воля. После грехопадения эта прекрасная гармония была нарушена и появился тот антагонизм, который Павел описывает в седьмой главе Послания к римлянам (Августин относил этот отрывок к возрожденному состоянию). Бунт духа против Бога предполагал, в качестве естественного наказания, бунт плоти против духа. Следовательно, concupiscentia— это по сути то же самое, что Павел называет «плотью» в отрицательном смысле. Это не чувства сами по себе, но их преобладание над высшей, разумной природой человека [1808] . Действительно, Августин, жаждущий ничем не омраченной жизни в духе, был склонен даже вполне законные желания человека, такие как голод и жажда, связывать с грехопадением, поскольку они могут принимать форму страстного желания [1809] . Юлиан объяснял силу животных желаний наличием животного элемента в изначальной природе человека. Августин же отвечал, что превосходство человека над животным заключается в полном контроле разума над чувственной природой, а следовательно, приближение к зверю есть наказание Божье. Итак, похоть — это уже не просто телесная вещь, как и библейское , но она гнездится в душе, без которой не появляется никакой похоти. Мы должны, следовательно, предположить присутствие конфликта в самой душе, наличие в ней низшего, земного, эгоистичного инстинкта и высшего, богоподобного порыва.

1808

Это не «sentiendi vivacitas», но «libido sentiendi, quae nos ad sentiendum, sive consentien tes mente, sive r'epugnantes, appetitu voluptatis impellit». C. Julianum,1. iv, c. 14 (§65, tom. x, f. 615). Он объясняет разницу, ссылаясь на Мф. 5:28. «Non ait Dominus: qui viderit muliereni, sed: qui viderit ad conpiscendum, jam maechatus est eam in corde suo…Illud [videre] Deus condidit, instruendo corpus humanum; illud [videre ad concupiscendum] diabolus seminavit, persuadendo peccatum».

1809

«Quis autem mente sobrius non mallet, si fieri posset, sine ulla mordaci voluptate carnali vel arida sumere alimenta, vel humida, sicut suminus haec a"eria, quae de circumfusis auris respirando et spirando sorbemus et fundimus?» Contra Jul.,iv, c. 14, §68, f. 616.

Таков общий смысл похоти — борьба чувственных и психических порывов против богоподобного духа. Но Августин часто использует это слово, как и другие соответствующие термины, в более узком смысле — незаконное сексуальное желание. Оно появилось непосредственно после грехопадения, к стыду наших прародителей, — не из-за наготы самой по себе, потому что нагота не была для них нова, но из-за похоти телесной; нечто, бывшее ранее благим само по себе (для собственного удовольствия тела), теперь незаконным образом усилилось и довело до разлада между телом и душой. Существовало бы продолжение рода без грехопадения? Несомненно. Однако власть разума над чувственным желанием оставалась бы неприкосновенной. Продолжение рода было бы актом чистой воли и целомудренной любви, и в нем было бы не больше постыдного, чем в разбрасывании семян но материнскому лону земли. Но теперь похоть управляет духом, и в свои молодые годы Августин ощутил ее тиранию. Этим элементом греха в акте продолжения рода он объясняет муки деторождения, которые действительно представлены в Бытии как следствие грехопадения и проклятие от Бога. Если бы человек оставался чист, «зрелый плод исходил бы из материнского чрева без трудов или боли для женщины, как плод сходит с дерева» [1810] .

1810

De civitate Dei,xiv, 20.

6. Физическая смертьсо всем ее арсеналом болезней и телесных болей. Адам действительно был сотворен смертным, то есть способным умереть, но неподвластным смерти. Посредством естественного развития он мог преодолеть способность умереть силой бессмертия; его тело постепенно становилось бы все более духовным и облекалось бы в славу без резких переходов и не зная слабостей старости. Но теперь смерть для человека — горькая необходимость. Так как дух добровольно отказался от Бога, теперь ему приходится против своей воли покидать тело. Августин проницательно доказывает, что не только само разделение тела и души, но и вся жизнь грешного человека — постепенное умирание. С момента родовых схваток и своего первого крика ребенок начинает умирать. Следовательно, угроза Господа: «В день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь», — тут же начала исполняться. Хотя наши прародители прожили после этого много лет, они тут же начали стариться и умирать. Жизнь — это постепенное шествие к смерти, и «никому не дано, хотя бы ненадолго, остановиться или двигаться медленнее, но все вынуждены идти одинаковым шагом, и никто не отличается от остальных. Ибо тот, чья жизнь была короче, видел такие же дни, как и тот, чья жизнь была длиннее. И тот, кто дольше достигает смерти, не идет медленнее, а просто его путешествие дольше».

7. Самым важным следствием грехопадения Адама был первородный грехи наследственная винавсего его потомства, а так как это был один из важнейших пунктов спора, мы должны рассмотреть его подробнее.

§154. Система Августина: первородный грех и происхождение человеческой души

Первородный грех [1811] , по Августину, — это врожденная склонность души ко злу, с которой все потомство Адама — кроме Христа, Который был зачат от Святого Духа и рожден от чистой Девы, — приходит в этот мир и из которой неизбежно проистекают все совершаемые грехи. Он проявляется в основном в похоти, или в войне плоти против духа. Грех — это не просто некое индивидуальное действие, но также состояние, statusи habitus,которые продолжают передаваться через продолжение рода из поколения в поколение. Первородный грех обязательно проистекает, как мы уже отмечали, из роли Адама как общего представителя, в лице которого пала сама человеческая природа,то есть и все наследующие эту природу [1812] . Тление корня передается стволу и листьям. Где грех, там всегда присутствуют вина и тлетворность в глазах праведного Бога. Все человечество из-за падения прародителя стало смертной massa perditionis.Конечно, такая постановка вопроса все же допускает существование разных степеней греховности и вины.

1811

Peccatum originale, Vitium hereditarium.

1812

De peccatorum meritis et remissione,1. iii, c. 7 (§14, tom. x, f. 78): «In Adam omnes tune peccaverunt, quando in ejus natura ilia insita vi, qua eos gignere poterat, adhuc omnes ille unus fuerunt». De corrept. et gratia,§28 (, f 765): «Quia vero [Adam] per liberum arbitrium Deum deseruit, justum judicium Dei expertus est, ut cum tota sua Stirpe, quae in illo adhuc posita tota cum illo peccaverat, damnaretur».Это мнение легко согласуется с платоническо–аристотелевским реализмом Августина, который рассматривал общие концепции как образы отдельных вещей. Но корень этого мнения лежит глубже, в христианском сознании Августина и в глубокой убежденности во всепроникающей природе греха.

Первородный грех и вина передаются через естественное продолжение рода. Общий характер, заложенный в Адаме, развивается в последовательности людей, которые органически вырастают один из другого. Так как грех — не телесная вещь, но прежде всего по сути своей болезнь духа, возникает вопрос, на какой из тогдашних теорий о происхождениии распространении душАвгустин основывал свои взгляды.

Эта метафизическая проблема вторгается в богословие в связи с учением о первородном грехе, и здесь нам придется коснуться ее деталей [1813] . Гностическая и пантеистическая теория эманацииуже давно была всеми отвергнута как еретическая. В церкви существовало три других взгляда.

1813

Лейбниц в Theodic'ee,partie i, 86, пишет: «Первая трудность — обосновать, как душа могла заразиться первородным грехом, порождающим текущие грехи, но так, чтобы это не было несправедливостью со стороны Бога».

1. Традуционизм [1814] , или теория порождения,учит, что душа происходит от акта порождения потомства, то есть при посредничестве людей. Эта теория подкрепляется несколькими отрывками Писания, такими как Быт. 5:3; Пс. 50:7; Рим. 5:12; 1 Кор. 15:22; Еф. 2:3; она явно согласуется с учением о первородном грехе, и потому после Тертуллиана она принималась большинством западных богословов как поддержка и объяснение этого учения [1815] .

1814

От tradux, распространитель. Автор этой теории Тертуллиан, De anima,с. 27 (Opera,ed. Fr. Oehler, tom. ii, p. 599 sqq.): «Immo simul ambas [animam et corpus] et coneipi et confici et perfici dieimus, sicut et promi, nec ullum intervenire momentum in coneepta quo locus ordinetur… Igitur ex uno homine tota haec animarum redundantia».Cap. 86 (p. 617): «Anima in utero seminata pariter cum came pariter cum ipsa sortitur».См. также с. 19 (anima velut surculus quidam ex matrice Adam in propaginem deducta); De resurr. carnis,c. 45; Adv. Valentin,с. 26 (tradux animae).

1815

Иероним говорит о maxima pars occidentalium,что они учат: «Ut quomodo corpus ex corpore, sic anima nascatur ex anima, et simili cum brutis animalibus conditione subsist^at». Ep.78 ad Marcell.Лев Великий даже объявил catholica fides,что каждый человек «in corporis et animae subetantiam fomari intra materna viscera». Ep.15 ad Turrib.И точно так же среди восточных отцов церкви Феодорит, Fab. haer.,v. 9: , — .

2. Теория сотворениядуши (креационизм): каждая отдельная душа непосредственно сотворяется Богом и объединяется с телом либо в момент зачатия, либо позже. Этого взгляда придерживались несколько восточных богословов и Иероним, который говорит о постоянной творческой деятельности Бога (Ин. 5:17). Предполагается, что душа, которая исходит чистой из рук Творца, становится греховной, когда объединяется с порожденным естественными причинами телом. Пелагий и его последователи были креационистами [1816] .

1816

Иероним говорит, опираясь на Ин. 5:17; Зах. 12:1; Пс. 32:15: «Quotidie Deus fabricatur animas, cujus velle fecisse est, et conditor esse non cess^at».Пелагий в своем «Исповедании веры» заявляет, что души сотворяются и даются людям Самим Богом.

3. Теория предсуществованиядуши, которая была создана Платоном и наиболее полно развита Оригеном, предполагает, что душа еще до появления тела существовала и грешила в ином мире, но была сослана в тело как в темницу [1817] для искупления личной вины Адама, чтобы она с помощью аскетизма восстановила свое изначальное состояние. Это была одна из ересей Оригена, осужденных при Юстиниане. Даже Григорий Нисский, хотя и полагал, подобно Немезию и Кириллу Александрийскому, душу сотворенной до тела, сравнивает теорию Оригена с языческими мифами и баснями. Сам Ориген допускал, что Библия прямо не учит предсуществованию души, но предполагал, что оно следует из нескольких библейских повествований, например, о борьбе Иакова и Исава в материнском чреве или о том, что Иоанн Креститель взыграл во чреве Елисаветы, приветствуя Марию. В этой теории истинно лишь то, что каждая человеческая душа от вечности существовала в замысле и задаче Бога [1818] .

1817

истолковывается как (гробница, усыпальница).Ориген упоминает о стенании творения. Рим. 8:19.

1818

В недавнее время теория предсуществования нашла себе в Америке защитника в лице доктора Эдуарда Бичера (Edward Beecher, The Conflict of Ages,Boston, 1853).

Августин решительно отвергает учение о предсуществовании [1819] , не думая о том, что его собственная теория родового предсуществования и отступничества всех людей в Адаме может быть опровергнута теми же самыми возражениями, ибо он также основывает всю судьбу человечества на трансцендентальном акте свободы, лежащем вне нашего временного осознания, — хотя он помещает этот акт в начале земной истории и приписывает его нашему общему предку, тогда как Ориген переносит его в мир иной и считает актом свободоизъявления каждой индивидуальной души [1820] .

1819

De civit. Dei,xi, 23. Ad Oros. c. Priscill. et Orig.,c. 8. В своем более раннем труде, De libero arbitrio(около 395), он более благоприятно отзывается о предсуществовании.

1820

См. Baur, Vorlesungen "uber die Dogmengeschichte,Bd. i, Th. ii, p. 31: «По сути, августиновскую систему отличает от системы Оригена только [?] то, что вместо довременного оригеновского падений душ у Августина мы имеем Адамово отступничество, и все, что у Оригена носит языческий отпечаток, у Августина приобретает чисто ветхозаветный [на самом деле, об этом говорит и Павел] облик».

Но между креационизмом [1821] и традуционизмом Августин колеблется, потому что в Писании явно не говорится ни о том, ни о другом. Ему хотелось бы сохранить и постоянную творческую деятельность Бога, и органическое единство тела и души.

Августин рассматривает всю данную проблему как относящуюся к науке и академическим школам, а не к вере и церкви, и честно признается в своем неведении по данному вопросу, что для такого гения–теоретика, как он, равносильно подлинному самоотречению. «Там, где Писание, — говорит он, — не дает ясного свидетельства, человеческое исследование должно остерегаться объявлять о том или ином решении. Если бы для спасения было обязательно об этом знать, в Писании было бы сказано больше» [1822] .

1821

Немецкие богословы пишут обычно креационизм, традуцианизми пр.: Creatianismus, Generatianismus, Traducianismus, Pre"existentianismus, Subordinatianismus(в учении о Троице), Creatianer,etc., по аналогии с христианством, аристотелеанством, савелли — анством, арианством, пелагианством, несторианствоми т. д. В английском языке еще нет единого способа написания этих удобных схоластических терминов; за одним исключением, Traducianism,их нет у Джонсона и Ричардсона, нет даже в новых изданиях Webster или Worcester. Немногие англоязычные авторы, которые пользуются ими, расходятся в написании; доктор Шедд (Shedd, History of the Christian Doctrine,vol. ii, p. 3) пишет creationism,в то время как переводчик Гагенбаха (Hagenbach, Dogmengeschichte)следует немецкому написанию. Не может быть сомнений, что Traducianism— единственно правильное написание, но, так как в английском языке есть существительные creation, generation, subordination,то будет вполне уместно предпочесть написание creationism, generalionismи subordinationism,что звучит для уха англичанина более привычно, чем соответствующие немецкие термины, образованные от не существующих в английском языке слов. {В русском языке в отношении способа возникновения души используются два варианта: креационизми креацианизм, традуционизми традуцианизм(чаще с о), тогда как применительно к сотворению мира твердо закрепился один вариант: креационизм.)

1822

De peccatorum mer. et remiss.,1. ii, с. 36, §59. Он выражает неуверенность и в своих «Отречениях», lib. i, cap. 1, §3 (Opera, tom. i, f. 4), где искренне признает: «Quod attinet ad ejus [animi] originem… nec tune sciebam, nec adhuc scio».Он часто обращается к этой теме, например, в De anima et ejus origine De Genesi ad literam,, 23; Epist.190 ad Optatumи Opus imperf.,iv, 104. См. также Gangauf, . с,p. 248 ff., и John Huber, Philosophie der Kirchenv"ater,p. 291 ff. Губер следующим образом представляет учение Августина: «В том, что касается проблемы происхождения души, Августин не приходит ни к какому определенному выводу. В более ранних произведениях он не имеет четкого мнения и относительно учения о предсуществовании (De lib. arbitr.,i, 12, 24; iii, 20–21), но позже самым решительным образом отвергает его, особенно как представленное Оригеном, и в то же время критикует всю теорию Оригена о происхождении мира (De civit. Dei,xi, 23). Подобным же образом он высказывается против теории эманации, согласно которой душа произошла от Бога (De Genes, ad. lit.,vii, 2, 3), обладает одной сущностьюс Ним (Epist.166 ad Hieron.,§3) и так же вечна (De civ. Dei,, 31). Однако между креационизмом и генерационизмом он не смог сделать выбор, причем не столько из научных, сколько из богословских побуждений. В отношении генерационизма он помнит о Тертуллиане и боится быть вынужденным, подобно ему, признать телесность души. Он понимает, однако, что эта теория успешно объясняет, как передается первородный грех, и задает вопрос, не может ли одна душа происходить из другой, как один огонь зажигается от другого, без уменьшения первого огня (Ер.190 ad Optatum,4, 14–15). Что же касается креационизма, то основная проблема здесь заключается как раз в учении о первородном грехе. Если душа сотворена непосредственно Богом, она чиста и безгрешна, и возникает вопрос, каким образом она заслужила того, чтобы облечься в греховную плоть и унаследовать первородный грех. Представляется, что в этом случае Сам Бог становится причиной греховности, то есть виновен в объединении души с телом (De an. et ejus orig.,i, 8, 9; ii, 9, 13). Все отрывки Писания, касающиеся данной темы, согласуются только в том, что Бог наделяет душами, творит их и формирует; но как Он делает это — сотворяет из ничего или производит от родителей, — не сообщается (lb. iv, 11, 15). Учение Августина о том, что Бог сотворил всё вместе словно в зародыше, естественным образом склоняется к генерационизму, но Августин так и не преодолел нерешительности и даже в своих "Отречениях" заявляет (i, 1, 3), что никогда не знал и не знает теперь, происходят последующие души от первой или сотворяются заново, отдельно».