История любовницы короля

Субботу я отдыхала, оставшись одна в своей комнате и попросив не беспокоить. А в воскресенье собралась на прогулку, пригласила с собой Эву, и мы отправились к океану. Шёл шестой месяц моего пребывания на Адноде, сезон штормов, к моему сожалению, закончился, и теперь оставалось лишь гулять рядом с пенной кромкой да подбирать выброшенные на берег ракушки и кусочки кораллов.

— А пойдем, посмотрим на хижину, — предложила я Эве. — Если она не развалилась, то можно навести в ней порядок и выбираться по выходным на полдня, чтобы искупаться и просто отдохнуть.

Мы давно тут не были, наверное, больше месяца. Показалось, что за это время здесь никто не появлялся. Все знакомые предметы лежали на своих местах, и только у порога ветром намело больше песка, так что мы с трудом открыли дверь.

— Если здесь прибраться и повесить занавески на окошки, то будет очень мило, — я ходила по хижине, любуясь характерным для деревянных заброшенных жилищ очарованием, и представляла преображение скрипучего домика в уютное жилище.

Эва поддакивала мне, а потом замолчала. Я не обратила на это внимание, увлёкшись обзором небольшой кладовой, пока затянувшаяся тишина не оглушила.

— Эва? — я вышла из кладовки. В дверях, опершись на проём и скрестив руки, стоял Райан.

— Я отправил её домой, — герцог отлепился от стены и подошёл ко мне. — Тебе нравится всё странное? Хочешь из хлама сделать приличное? Или тебе просто нравится решать чужие проблемы?

Не встречая сопротивления с моей стороны, он сначала дотронулся до меня, а потом обхватил за талию.

— Даже из хлама можно свить чудесное гнёздышко, — ответила я, боясь прикоснуться к лицу Райана.

— Вопрос только, для кого? Кого ты хочешь привести в эту убогую конуру? Хозяина? А может Его высочество, чтобы разнообразить его досуг? Кого, Ана, м?

— Так далеко я не загадывала, — мой голос осип: Райан приблизил своё лицо, и губы мои невольно раскрылись. — Но это точно будет тот, кто меня не спутает ни с кем. И пусть это будет простой лумер-рыбак. В принцах и герцогах я разочаровалась…

— Придётся лечить тебя от разочарования.

Наконец такие долгожданные губы прикоснулись, и мы оба застонали. Стоило признать, мы соскучились за эти три дня, и теперь можно было не скрывать ни слёз, ни стонов, которому вторил скрип покачивающейся от ветра двери и шум океана.

— Если я куплю этот шархалов клочок земли с этой рухлядью, обещаешь никого, кроме меня, сюда не водить?

Райан посадил меня на грубо сколоченный стол, подхватить занозу на котором не составило бы труда, если бы не платье. Вошёл в меня, желающую проникновения и энергичными толчками пытался выбить согласие.

— Обещаю!

***

Да, мы помирились с Райаном, но меня глодало разочарование. Сделал ли он вывод, согласился ли с тем, что госпожа ему давно не пара? Или просто пошёл мне на уступки ради занимательных ночей любви? Это не давало мне покоя, но всё-таки я сдерживалась, а сдержанность вылилась в настороженность. Голодная натура необручницы требовала мужской любви, поэтому я обрывала затягивающиеся реплики Райана о его чувствах, планах на будущее и говорила:

— Пустое это, просто поцелуй меня!

Но поймав это в двадцатый раз и задумавшись над моим нежеланием слушать нежности, Райан заметно рассердился:

— Для тебя мои слова — пустое?

— Конечно, — я улыбалась и накручивала его отросшие колечки волос на палец, — это просто слова, которые ты забудешь очень скоро. Поэтому я не вижу смысла придавать им вес. Да и госпожу ты любишь по-прежнему, а с ней бороться за тебя я устала.

Он пристально смотрел мне в глаза некоторое время, пытаясь определить, нарочно ли я его злю. Увидел мою искренность и задумался. Ему понадобилось дня четыре, чтобы переосмыслить даже не мои слова, а свои чувства, и в очередную «дежурную» ночь он, наконец, признался:

— Не думал, что однажды скажу: слишком всё это виделось настоящим. Да, я грезил Амельдиной с первого курса Академии. Её брак с Эдрихамом убил во мне веру в то, что я могу быть счастлив с женщиной, и… — Райан замолчал, кусая губы.

Признание зазвучало после того, как мы сбросили напряжение, бурно, со словесными поощрениями друг друга; а теперь отдыхали, набираясь сил перед новой порцией ласк. Райан смотрел в потолок и начал этот разговор внезапно, словно я задала вопрос. Сейчас я его не перебивала, давая возможность выговориться самостоятельно.

— Отец мне всегда говорил: женщины — не главное. Служение Люмерии, власть — вот что должно меня беспокоить. А я, наслушавшись рассказов Дэрвелла об Адноде, решил сбежать сюда. Назло отцу. Ведь здесь, кроме служения и в некотором смысле власти, были полная свобода в выборе женщин да Брис со своей Амели. Приятное дополнение… В первый год я поменял троих лумерок, почему-то был уверен, что они должны заменить Амельдину. В Люмосе с этим продолжали пытаться справиться необручницы: после Аднода первое время сложно не думать о страсти. Потом снова год здесь и новые необручницы… Тибо меня остановила. Сказала, что я всё равно не найду вторую Амели, потому что ни одна магесса не захочет со мной экспериментировать до брачной клятвы, а лумерка даже с сильным бытовым даром никогда не заменит магессу и сирру, каковой была Амели. После этого я прослужил два года подряд, чтобы сместить свой график и больше не пересекаться здесь с Эдрихамами.

Райан поглаживал мою руку, лежащую на его груди и пощипывавшую волоски:

— Так прошло ещё четыре года. В моей голове будто приклеилась одна картинка, и я застрял в своём юношеском капризе. Когда я с Эдрихамами случайно встречался в Люмосе, я снова и снова возвращался в прошлое. Все девушки Люмерии, которые хотя бы немного мне нравились, готовы были выйти замуж, но моя Амели продолжала оставаться недоступной. Конечно же, я не хотел бы причинить ей боль: если бы я добился своего, и она ушла бы от Бриса, мнение родственников с обеих сторон и наказание Владычицы отравили бы нам совместное существование. А это пережить может не каждый. Поэтому я довольствовался ролью друга семьи, внушив себе, что мне хватит тех крох внимания Амели, которые она сможет мне дать. А потом появилась ты. Некрасивая, странная, незаметная… И я должен тебе кое-что рассказать, ты только не смейся.

Он повернулся на бок, чтобы лучше видеть выражение моего лица:

— Когда мне предложили остаться здесь на годовой контракт без перерыва, я попросил время подумать, потому что знал: мне предстоит провести этот год бок о бок с Эдрихамами. Искушать себя не захотел: знаешь ли, с возрастом приходит лень, когда ты устал бороться за что-то. Цель начинает терять свою привлекательность вообще. Поделился этим с одним знакомым, и он посоветовал обратиться к оракулу. За такими мелочами к Ирминсулю не ходят, а с хорошим интуитом поговорить за жизнь — почему бы и нет? Как минимум развлечёшься… Я ждал простого совета ехать-не ехать, а получил целое пророчество. Оракул якобы увидел мой шанс встретить ту, что сможет дать всё для счастья. Я не узнаю её сразу, и никакое слияние мне не даст ответа на вопрос — кто она. Только со временем я её смогу почувствовать… Признаться, я представлял себе, будто однажды на Адноде появится гостья, чья-нибудь родственница, магесса. Думал и на Йару… И вдруг ты меня зацепила на свой рыболовный крючок и потащила за собой, вместе с моей лодкой, моим представлением о жизни, какой она должна быть…

Глаза Райана блестели, мои наверняка тоже. Я сглатывала упрямый ком, застрявший посередине горла и мешающий сказать хотя бы поддерживающее слово.

— Ты дала мне возможность закрыть историю с Амели, прости, я сразу не смог остановиться, а потом — понять, что всё кончено. Сейчас я хочу сказать одну вещь. Ты мне очень дорога, и, клянусь, будь у меня возможность вырвать тебя из рук Эдрихама и моего дражайшего кузена, я бы сделал это, не задумываясь. Поскорей бы закончился этот год!

Он сказал «дорогА», но не «я люблю тебя». Возможно, в понимании Райана эти фразы были равнозначными — я не стала придираться и уточнять. Он только что объяснил важное и не пообещал лишнего. Вернее, я не дала ему этого сделать. Притянула его к себе: