История любовницы короля

В конце концов, сдавшись в неравной борьбе с мыслями, я сердито захлопнула книгу, решив немного вздремнуть, но в дверь постучали. Я открыла — на пороге стояла смущённая Тибо:

— Я подумала над твоим предложением. Я согласна попробовать. И ещё… там, я приготовила тебе что ты любишь.

Мы пошли к ней в спальню. Малышка Эфа спала в импровизированной кроватке, сделанной из двух сдвинутых кресел. А на столике ждали тарелки с едой, и я невольно улыбнулась: Тибо меня соблазняла. Тибо!

— Пока не хочу, — я взялась за шнуровку, и араулюмка помогла избавиться от одежды…

Уж на что госпожа была искусна в этом деле, но Тибо превзошла её в приёмах и фантазиях! Я делала, то есть, делал Райан всё, что она просила. Неожиданные и грубые ласки, разные позы и места — на стуле, в дверях, на полу, возле окна… Так, по мнению Тибо, могли сложиться отношения её и Райана, если бы он не был предубеждён против сводной сестры, с которой вырос.

Главное лекарство тоже было задействовано. Мы инсценировали брачную ночь, в которую «Райан» произнёс молитву к Дыв-Кариату с просьбой успокоить сердце Тибо и подарить ей сына, похожего на него. Тибо хотела потом, по приезду домой забеременеть от мужа.

— Ты понимаешь, что это всё — самообман? Игра воображения, — сказала я ей после экстаза.

— Вся наша жизнь — самообман. А твоя разве нет? — возразила Тибо, повернувшись на бок ко мне лицом. — Ты играешь чужих женщин, чтобы заставить влюблённых в них мужчин успокоиться. Ты лечишь их ложной надеждой, и, самое удивительное, это ведь помогает. А разве сами метаморфы — не игра воображения древних богов, когда наши создатели умели перевоплощаться в любое существо? Я знаю, что всё это игра, но пусть… Когда-нибудь я окончательно в неё поверю…

Я хмыкнула:

— А потом придёшь к Райану, предъявишь ему ребёнка твоего мужа и скажешь, что он его, Райана?

— Ну, нет, это совершенная глупость, — рассмеялась Тибо. — Райан быстро бы меня упёк в королевскую лечебницу… Нет, тут что-то другое… Есть у меня один знакомый, который ненавидит рыбу, представляешь? Когда он был маленьким, его семья была настолько нищей, что они могли позволить себе какое-то время есть только то, что ловил его отец. Рыбу утром, рыбу — в обед и вечером. Сейчас его тошнит от одного этого слова…

Я вспомнила, что про этого лапешца нам рассказывали родители. Когда его семья немного поднялась на ноги, он уехал в Люмос, стал пекарем и делал пироги из самой разнообразной начинки. Только одной никогда не было — рыбной, даже если ему заказывали покупатели, ведь ему приходилось бы пробовать свои изделия, чтобы понять: вкусно получилось или нет. Тибо, оказывается, часто бывала в его лавке.

— Вот и я хочу так наесться, чтобы потом и мысли не возникало, — подвела итог к своим сумбурным мыслям Тибо. — Что такое? Я не права?

— А вдруг всё случится ровно наоборот? Ты не сможешь отказаться от этого блюда? — я больше не могла удерживать личину Райана: требовалась поддержка сил.

— Ты же мне поможешь, верно? — Тибо поднялась. — Лежи, я принесу тебе поесть в постель.

— Не знаю, поможет тебе или нет, но я точно больше не захочу использовать мужскую личину, — сказала я и насмешила араулюмку. — Мясо у меня теперь будет вызывать ассоциацию с этим превращением.

На протяжении семи дней мы были вместе, всё свободное время, но, даже прощаясь в субботу с Тибо, я испытывала тревогу. Мне постоянно казалось, что я совершила некую фантастическую глупость. Игры с моими ужчинами выглядели по-другому, может, потому что они любили меня, а не я заставляла подчиняться.

Но присутствие Тибо не было в целом бессмысленным, за эту неделю случилось одно важное событие, которое могло повлиять на всё представление о магии Аднода.

Это был вечер, кажется, четверга. Тибо пораньше удалилась с Эфой из гостиной, где мы все вместе провели время, болтая о разном, я — за рукоделием, торопилась успеть довязать для малышки пару вещиц. Вечер мне запомнился ещё и потому, что Хетуин была крайне задумчива, мысли её витали где-то очень далеко, и она несколько раз переспросила Генриха и ответила невпопад. В субботу утром она окончательно убедится, что задача выполнена — она ждёт ребёнка. Инквизиторы что-то там увидят через свои волшебные очки и подтвердят частичное изменение в магическом фоне.

А пока вечер был спокойным, и ничего не предвещало сюрприза. Тот случился ближе к полуночи. Я ещё не успела уйти от сира Бриса, как постучался Райан. Господин его впустил.

— Вы совсем ничего не чувствуете? — пробормотал Райан, разглядывая нас. — Начался всплеск.

— Мы его предупредили, — издал смешок сир Брис, отправляясь в уборную.

Я протянула руки к Райану, чьи глаза уже темнели, он облизывал пересохшие губы, приближаясь ко мне:

— Вечно он некстати! — пожаловался на всплеск. Сегодня была его ночь, и отдавать её даже другу он не собирался, но магия Аднода спутала его планы.

Позже к нам присоединился сир Брис. Всплеск, сносящий голову тем, кто начинал думать о науке нежности, моментально побеждал даже самого сытого.

Через час, признаться, я была порядком измучена. Днём — Тибо, потом сопровождение по договору с сиром Брисом, и вот опять — трио… С трудом добившись от меня экстаза мокрые мужчины повалились по обе стороны от меня.

— Сегодня я сплю одна, — проворчала я, как только влитая в меня магия восполнила затраченные силы. И внезапно мысль об араулюмке ударила в голову: — Только не это!

Мужчины подскочили вместе со мной, и, наскоро одевшись, мы побежали к Тибо. Она открыла нам дверь почти сразу. Измученная, со взмокшими у висков прядями.

— Как ты? — спросил Райан, протягивая руку, но вспоминая про браслет и отдёргивая её.

— Я в порядке. Почти отвыкла от этого, — хрипло сказала араулюмка, поправляя на себе шлафор.

Я же подошла к двум сдвинутым креслам и заглянула в импровизированное гнёздышко — Эфа мирно спала.

— Она не просыпалась, как будто ничего не почувствовала, — Тибо поняла моё волнение. — Даже улыбалась во сне.

Мы выдохнули. Я осталась с Тибо, а мужчины ушли.

Днём все обсуждали случившееся.

— И слава богам, что наши дети не зависят от страсти. Они слишком чисты, наши маленькие энджелы, — говорила на кухне Тибо, и с ней соглашались.

Вечно молчаливая бесцветная Ывайн вдруг призналась, что не понимает, о чём идёт речь. Её и раньше интересовали разговоры о непонятных всплесках, которые она никогда не чувствовала. Слово за слово — выяснилось, что северянка была девственницей.

Я задумалась. А ведь и правда: я прожила на Адноде первые два месяца, не подозревая о всплесках. Время от времени слышала, что госпожа кричит громче обычного, и страсть прямо таки сжигает обоих Эдрихамов, но об истинной причине не подозревала. Вечером я спросила об этом сира Бриса. Он несказанно удивился, ведь в день моего появления на Адноде, случился мощнейший всплеск. Но я точно помнила, что спала, как убитая, после купания госпожой и её лёгкого массажа.