История моей жены. Записки капитана Штэрра

Все это я повторил про себя чуть ли не десяток раз, но мне почему-то не пришло в голову, что в моем логическом построении концы с концами не сходятся. Если мисс Бортон так хорошо информирована, то почему она не знала, например, что я был болен, что уехал в другой город? А она не знала, иначе зачем стала бы приглашать меня на бал? Эти мысли были далеки от меня, зато другие — низменные и подлые — напрашивались сами: она следила за моей женой еще в Париже, а уж здесь, в Лондоне, — наверняка. Иначе с какой стати ей записываться на курсы мадам Лагранж? Откуда она могла бы узнать, что Дэден здесь и что мне наставляют рога?

Не оттого ли ее так злила моя наивность? «Убейте ее», — разве не она советовала мне, тем самым проявляя сочувствие? В таком случае это даже мило с ее стороны… Только чтобы юная девушка вынашивала столь коварные замыслы…

Но тут наконец появилась она сама, и все черные мысли как ветром сдуло.

— Давно же я вас не видала! — печально вздохнула она. Только и всего. Голос ее звучал спокойно, взгляд был чистым.

«Нет, эта девушка не способна на подлость!» — решил я сразу же.

— Почему же вы не пришли на бал?

— Ах да, бал!.. — она покраснела, словно ей до сих пор обидно, что она не могла прийти. А я, был ли там? Все-таки отправился туда?

— Как же я мог не пойти, если вы меня пригласили? Но вы-то хороши: сперва позвать, потом самой не явиться и даже не счесть нужным привести какие-то оправдания!

О, тому куча всяческих причин: семейные осложнения, простуда жениха и еще Бог знает что! Но поскольку я не ответил на письмо, а она впоследствии узнала, что меня нет в Лондоне, я уехал в Бельгию…

— Все верно. Ваша осведомленность поразительна. — И я рассказал ей все: что вернулся раньше срока и отправился прямиком на бал, поскольку у меня не было времени забежать домой… Да и зачем мне было туда идти, правда? Жены все равно дома нет, мы договорились, что она тоже вернется только днем позже, а до тех пор отправится к морю, сопроводить мадам Лагранж к больному сыну… Или вам не известно об этом?

Вопрос мой застал барышню врасплох, и она покраснела.

«Ага! — подумал я. — Придется тебя слегка прощупать».

— Жаль, что вы не пришли, — приступил я к рассказу про бал. — Там было очень интересно. Превосходные костюмы, с большой выдумкой.

— А вы кем нарядились? — по-детски оживилась она.

Я рассказал ей, каким образом из меня получился торговец льдом, и она пришла в восторг.

— Блестящая идея! — воскликнула она. — Как жаль, что я тебя не видала! — она вдруг перешла на «ты», и голос ее был преисполнен нежных чувств. В толпе мы говорили по-французски.

— И много было интересных костюмов? — с сожалением поинтересовалась она.

— Очень много. А уж какое общество — стой, смотри да удивляйся! Взять, к примеру, одного мясника… Впрочем, я не с него собирался начать. Ты только послушай! Представь себе, захожу я в один зал и, как ты думаешь, на кого натыкаюсь сразу же? На свою собственную жену! Я не знал, что она уже дома, она не знала, что я вернулся, и вот вышел такой сюрприз!

— Если бы ты только видела, как она прихорошилась!.. Серебристый парик, синее бархатное платье с кружевами и лорнет в золотой оправе. Она была обворожительна. Но я, разумеется, не стал подходить к ней: дай, думаю, посмотрю, как она себя ведет, когда меня нет рядом. Верно я поступил? А почему это ты все отмалчиваешься? — спросил я внезапно.

— Потому, что не люблю ее! Я же тебе говорила!

— Но почему? Ей-богу, не понимаю! Да не правда это! Как можно ее не любить, ведь она — такая прелесть! Разве не так? — не отставал я. — Да, помнится, и тебе она очень нравилась.

— О, когда это было…

— Когда же?

— Еще в Париже.

— Развлекались мы на славу, — продолжил я рассказ о бале.

— И мадам Лагранж тоже?

— Ты что, забыла? Я же тебе говорил, что ее нет в Лондоне. Зато были там многие видные господа — утонченная публика, благородные французские дворяне. Эти прямо-таки увивались за моей супругой.

— Вот как? — спрашивает она и вновь слегка краснеет. Но это меня не останавливает.

— Был там, к примеру, сокольничий с соколом на руке и другие невообразимые персонажи. Но самым интересным среди них был, бесспорно, мясник, — гнул я свое. — Да-да, мясник, весьма оригинальный субъект. Лукавый, озорной, хорош собой. Знаешь ты эту породу: наглец из наглецов, а манеры тонкие. Это некий Поль де Греви, крупье, которого держали в карточных клубах, так сказать, «для затравки» именно благодаря его аристократической внешности… Почему ты кроишь такую гримасу?

— Как, и он там был? — в голосе ее звучало презрение.

— Был, конечно. А что здесь такого особенного? Или ты с ним знакома? В обиходе у него вульгарная кличка — Дэден.

— Да знаю я! — отвечает она. — Омерзительный тип. Он преподает у нас на курсах.

— На курсах? Вот это да! Значит, дела мадам Лагранж идут совсем не плохо. И с каких же пор он тут преподает?

— Вот уже несколько месяцев.

— Несколько месяцев, говоришь? Странно… А мне даже не сказали, что он здесь. И сам он не подал весточки. А ведь, казалось бы, такой близкий друг.

— Близкий друг? — переспрашивает она, старательно пряча взгляд.

Но я не собирался оставлять столь интересную тему.

— Значит, и ты с ним знакома… До чего любопытные бывают совпадения, — чуть ли не весело удивился я. — Может, расскажешь мне о нем, что тебе известно? — Я подбросил вопрос с такой небрежной легкостью, словно и сам готов был вспорхнуть.

— Прекрасный человек, не правда ли?

Барышня уставилась на меня во все глаза.

— Прекрасный, лучше некуда. Обрати внимание на его руки — до чего тонкие, гибкие пальцы. Сам-то я в этом не разбираюсь, но знающие люди говорят. А губы — пухлые, бантиком, прямо-таки созданы для поцелуев… Напоминают вырванное сердце, верно?

Мисс Бортон впала в растерянность.

— Ты ведь шутишь, не так ли? — испуганно спросила она.

— С какой стати мне шутить? Я прекрасно развлекался в его компании той ночью.

— С этим гнусным субъектом?

— По-твоему, он гнусный субъект? — я взял ее под руку. — Что тебе известно о нем? И о моей жене?