История одного полка

В Польше у сержантов был еще один любимый способ «воспитания молодых». Чтобы справиться с навалившимися физическими нагрузками, надо много есть. Кормили обильно, но организм еще не перестроился, калории сгорали моментально, в общем, не хватало. Некоторым молоденьким ребятам удавалось припрятать кусок хлеба, чтобы хоть как-то утолить чувство голода перед сном. Их беспощадно вычисляли, строилась батарея, провинившиеся выходили из строя, начиналась экзекуция. "Что, не хватает? " - орал сержант. "Жри перед строем своих товарищей, пусть тебе будет стыдно! "

В первые месяцы входа в Афганистан не хватало уже всем, были проблемы с доставкой продовольствия. И те же «воспитатели» первыми бросались к термосу, принесенному с кухни: "Эй, ты, ну-ка положи мне побольше". Но мы уже были другими. "Не хватает? " - ехидно спрашивал раздающий. "Подходи, когда покормлю всех, дам облизать термос". И отходил сержант, пряча глаза, и не поднимал вой, и не качал права, потому что понимал - заводить врагов среди друзей в боевых условиях может только человек с ярко выраженными суицидальными наклонностями. Много, много уже ходило рассказов о том, чем заканчивалось такое противостояние. И в 90 % случаев это была не тривиальная пуля в спину, отнюдь. Просто в бою тебя не прикрывали, не рисковали своей жизнью ради тебя. Этого хватало.

Как-то мне пришлось разговаривать с десантниками. По правде говоря, я не очень любил эту публику. Наш кинематограф искусственно культивировал из них этаких элитных суперменов, «соль войны». И все бы ничего, да только они стали относиться к другим родам войск, как ко второсортному сырью, как к вспомогательным войскам, созданным для грязной работы. Впрочем, за всех сказать не могу. Они работали в основном на Кабульском, Баграмском, Джелалабадском направлениях, и наши пути редко пересекались.

Так вот, они рассказывали, что такие понятия, как «губа», или другие формы наказания у них в частях практически отсутствуют. Во время зачистки местности провинившихся (два-три человека) пускают в боевой дозор впереди роты. Естественно, первый залп достается им. Рота успевает залечь, засекаются цели, и только тогда начинается атака. Если выживешь, наказание снимается. Если выживешь.

Другие отношения установились у нас с офицерами. Они строились на основе профессионализма. Здесь главную роль играли не требовательность или благодушие по отношению к солдатам, а их мастерство. Мы прекрасно понимали, что наша жизнь зачастую зависит от опыта офицера, а те в свою очередь в бою могли рассчитывать только на нашу выучку. То есть мы, как некий симбиоз, не смогли бы выжить друг без друга. Да, старший офицер батареи строго сохранял дистанцию между собой и солдатами, был требователен, суров, но не мелочен. Командир ВУБ, наоборот, всегда готов был пошутить с нами и легко прощал не очень серьезные нарушения. Мы относились одинаково хорошо к одному и другому, потому что это были настоящие мастера своего дела и мы могли доверить им свои жизни.

Были офицеры и совсем другого пошиба. Молоденький лейтенант из нашей батареи уехал в отпуск, строго следуя солдатской поговорке, - зимой.

«Солнце жарит и палит - В отпуск едет замполит. В октябре, продав кобылу, В отпуск едет зам по тылу. На дворе январь холодный, В отпуск едет Ванька-взводный».

Уехал и не вернулся. Месяца через три его начали искать, уж не знаю какие органы. Нашли. Нашли в Ташкенте, где он жил у женщины легкого поведения. Форму он продал, носил какие-то тряпки. Под конвоем его, синего от пьянства, доставили в часть. Состоялся офицерский суд. Даже я не мог впоследствии выведать подробности и вердикт, все хранилось в тайне. Однако оставшийся до моего дембеля месяц или два он продолжал служить в батарее. Лейтенантика явно пожалели. Да и солдатское отношение к нему было жалостливое, покровительственное. Он был неплохим парнем, просто сломался, не выдержал, это бывает даже с хорошими людьми. Вот только идти в бой с ним нам как-то не хотелось.

Я до сих пор поддерживаю отношения с командиром моей батареи. Он заканчивал ЛАУ (Ленинградское артиллерийское училище) и был женат на ленинградке. Когда он уезжал в отпуск в Союз, он захватывал мои письма, возвращаясь, привозил небольшую посылочку. Так же поступал и я.

Комбат уже давно на дембеле, живет под Краснодаром, у него свой домик, садик, огород, где он копается целыми днями. Он и его жена прекрасные, отзывчивые люди. В прошлом году моя мама ездила к ним отдохнуть на несколько дней и осталась очень довольна. Счастлив ли комбат на гражданке? Думаю, да. Ушел ли из армии он сам или его выкинули, как стреляную гильзу? Не знаю. Мне кажется, что с его опытом и знаниями он мог бы воспитать еще не одно поколение солдат, ведь ему только-только пятьдесят.

Отдельно хочется рассказать о начальнике штаба полка. Простой русский мужик, в самом хорошем смысле этого слова, он был образцом офицера, эталоном, на который нужно равняться. Не помню, в какой книге и про какого военачальника как высшая похвала говорились слова: «он был прост в общении с солдатами». Таким был и наш майор. Именно прост, прошу не путать с панибратством, этого он не допускал никогда.

Приведу пример. Я шел со своим приятелем по части, мимо проскакивал «Уазик» начштаба. Вдруг он резко затормозил. Из машины выскочил майор и подбежал к нам. «Ребята, как жаль, что вы не видите себя со стороны. Вы же настоящие красавцы, вы настоящие солдаты, с вас картину писать можно. Вы гордость нации, вы наше будущее. Молодцы». Выпалив все это одним духом, начштаба вскочил в машину и уехал. Мы остались стоять. Польщенные, мы критическим взглядом оглядели друг друга. Нам стало понятно, что хотел сказать офицер. Здесь, в России, я с горечью смотрю на старослужащих. Они считают, что чем ближе срок демобилизации, тем больше они могут распускаться. Висящие на ж…. ремни, плохо выбритые лица, грязная, неряшливая форма. Нет, начштаба увидел в нас иное. Перед ним стояли два «деда» с бронзовыми от загара лицами, с накачанными телами, с уверенным взглядом солдат великой армии. Мы разбивались в лепешку, но в любой ситуации гимнастерки и брюки были чистыми, подогнанными по фигуре, а если возникала необходимость, аккуратно заштопанными. Бляхи на ремнях сверкали на солнце, а в сапогах можно было увидеть свое отражение. На какие только ухищрения мы не шли, но каждое утро на гимнастерке был пришит белоснежный подворотничок. Именно аккуратность и чистота были отличительной чертой «дедушек» того времени. Для опустившегося солдата из всего разнообразия «могучего и великого» у нас было выбрано одно слово - «чмо!»

Конечно, не этот пример делал героя из начальника штаба, хотя двумя-тремя брошенными вскользь фразами, как в этом случае, суметь поднять в человеке чувство самоуважения и достоинство - дорогого стоит.

На Кушку шла колонна машин за продовольствием. Возглавлял колонну начштаба на БТР, замыкал БРДМ. Не знаю как, но БРДМ отстал, совсем немного, но этого хватило, чтобы душманы успели подложить мину. Взрывом были убиты командир и водитель. В живых оставался пулеметчик. Придя в себя, он увидел, что бандиты окружают машину. Задраив люк, солдат открыл огонь. Он расстрелял все патроны до последнего и стал готовиться к смерти. По счастью, тогда у афганцев еще не было тяжелого вооружения, по крайней мере, у этой группы, поэтому, не мудрствуя лукаво они, решили сжечь БРДМ. В это время в головной машине обратили внимание на отсутствие связи с замыкающим. Развернув БТР, майор бросился назад. Он сильно рисковал, оставляя колонну без пулеметного прикрытия, но выручать попавших в беду тоже надо. Он успел вовремя. Душманы, подтащив к БРДМ сухие ветки саксаула, поливали их бензином. Запел свою песню пулемет, ему вторили автоматы. Через минуту все было кончено.

Эту историю мне рассказал мой приятель, связист, который находился с начштабом в одной машине. А еще он рассказывал, как они через люк доставали ребят. "Это было легко" - говорил он, прикуривая одну сигарету от другой и смотря невидящими глазами куда-то вдаль. "Они же там были по половинкам".

Через несколько месяцев пришли наградные листы, полк был построен на передней линейке. Зачитали приказ. «За успешные действия в боевой обстановке наградить орденом «Красного Знамени» командира полка (?!) подполковника…» «Служу Советскому Союзу». «Орденом Красной Звезды начальника штаба полка майора…» Начштаба вышел вперед, остановился перед строем солдат и вдруг низко поклонился нам. Это был не кивок головой, это был полноценный русский поясной поклон. В наступившей тишине загремел его голос: "Солдаты, спасибо вам за то, что ваша кровь и ваш пот отлились в мой орден. Спасибо вам". И только после этого привычное: "Служу Советскому Союзу".

Забыл упомянуть еще одно немаловажное звено армейской иерархии - прапорщики. Но здесь, собственно, рассказывать и нечего. Слишком быстро менялись они у нас. И я их прекрасно понимаю. Мы, солдаты, люди подневольные, куда пошлют, туда и едем. Так же и офицеры. С прапорщиками дело обстояло по-другому. Как я уже говорил, полк в основном был укомплектован подразделениями, базирующимися за границей - в Польше, Германии и т. д., то есть из стран с сытой и богатой жизнью (по сравнению с Союзом, разумеется). Солдаты, которым по вкусу пришлись армейские будни, подавали заявления в школу прапорщиков и через полгода возвращались в свои части, имея на плечах две звездочки. Хорошая зарплата, непыльная работа, доступ к материальным ценностям делали должность старшины батареи весьма привлекательной. Трех- или пятилетний контракт, который они заключали, давал весьма весомое подспорье в дальнейшей жизни. Кто мог предположить, что жизнь подложит им подлянку в виде войны в Афганистане. Они начинали болеть. Не успеют назначить одного, как его увозят в госпиталь в Союз, откуда он уже не возвращался.

Наконец кому-то наверху данная ситуация надоела, и прапорщики на батарею приезжать перестали. Ключи от каптерки были переданы одному из сержантов, и проблем больше не возникало.

О боевых рейдах

В мирное время в армии команда «тревога!», как правило, вещь предсказуемая и заранее известная. Проводится она в целях тренировки в начале «учебно-строевого» периода (есть еще «парково-хозяйственный»), т. е. несколько раз в год. О «тревоге» заранее сообщают младшим офицерам и сержантам, а те в свою очередь предупреждают солдат. Кому хочется, чтобы его взвод или отделение было отстающим? Так что фраза, обращенная к дневальному, «разбуди меня минут за десять до тревоги», не является нонсенсом.