История политических учений

Древняя концепция «небесного мандата» интерпретировалась Конфуцием в духе учения: Небо признавалось всемогущей высшей силой, сообщающей людям свои веления через совершенномудрых. Выступая гарантом правил – ли, оно могло в любой момент лишить власти правителя, пренебрегающего ими. При этом в задачу мудрых советников вменялось своевременное предупреждение государя о возможных пагубных последствиях его поступков 12 .

Одним из самых серьезных реформаторских начинаний Конфуция можно считать доктрину чжэн мин (букв. «исправление или упорядочение названий»). Она означала, что сфера ответственности должностных лиц должна строго соответствовать делегированным им правам и обязанностям.

12

Это требование нашло воплощение в практике подачи честными чиновниками нелицеприятных докладов на имя императора, после чего податель доклада совершал самоубийство.

Идеи Конфуция, завоевавшие приверженцев еще при его жизни, в последующие века получили широкое распространение в царствах Китая [Васильев, 2006, с. 235–237]. Однако набирающее популярность учение не могло не вызвать ожесточенную критику оппонентов. Кроме даосов, для которых конфуцианская доктрина активной добродетели была неприемлема, в их рядах оказались последователи Мо-цзы и легисты.

Древнекитайский мыслитель и общественный деятель Мо Ди, вошедший в историю как Мо-цзы (479–381 до н. э.), свое образование получил в одной из конфуцианских школ, однако впоследствии далеко разошелся во взглядах со своими наставниками и создал собственное учение, основой которого стала идея всеобщей любви и пользы. Абсолютный приоритет двух этих принципов означал для Мо-цзы отказ от частных привязанностей, включая столь ценимые конфуцианцами семейные связи. Во множестве социальных групп, образующих иерархию, он видел зло, призывая заменить обособленность всеобщностью.

Последнее предполагало объединение всех приверженцев учения в общину равных, взаимоотношения которых целиком строятся на принципах альтруизма. При этом как один из возможных способов широкого вовлечения жителей Поднебесной в эту общину Мо-цзы рассматривал политические реформы правителей, принявших его учение. И если Конфуций основную ставку делал на нравственную силу личности, то Мо-цзы целиком полагался на правильную социально-политическую организацию, которая только и сможет гарантировать всеобщее следование принципам любви и пользы для всех. Таким образом, моизм оказался первой в истории Китая политической утопией, в которой просматриваются несомненные признаки антиутопии.

В частности, над массой рядовых членов общества, объединенных братской любовью друг к другу, согласно Моцзы, должны возвышаться могущественные администраторы, наделенные огромными полномочиями и несущие на себе основное бремя ответственности за происходящее в государстве. Главным средством воспитания всеобщей любви мыслилась учрежденная высшей властью система наград и наказаний. Еще более важным условием построения общества равных, согласно взглядам Мо-цзы, был отказ от чрезмерного потребления. Люди должны ограничиться простым удовлетворением потребностей и забыть о роскоши и излишествах.

Если моистская концепция государства в качестве высшей цели все же подразумевала всеобщее благо, то учение легистов (фа цзя – школа закона) целиком ориентировалось на интересы государства. Данное учение зародилось в VI в. до н. э. в связи с развитием древнекитайской государственности, закономерным итогом которого стало появление письменного законодательства. Для своего времени это оказалось революционным новшеством, поскольку воплощавшие волю правителя и принципы регулярного государства писаные законы вошли в конфликт с патриархальной традицией. Крайнего выражения эти тенденции достигли в учении самого известного мыслителя школы закона – Шан Яна (390– 338 до н. э.).

Из всех мыслителей Древнего Китая именно Шан Яну в наибольшей степени удалось воплотить свои замыслы на практике – в 356 г. до н. э. он поступил на службу к циньскому правителю Сяо-гуну, где провел курс радикальных реформ. Суть учения Шан Яна была изложена в труде, увидевшем свет уже после его смерти, – «Книге правителя области Шан» (Шан цзюнь шу). Из всех сочинений древнекитайских мыслителей это, пожалуй, наиболее «чистый» образец политического трактата. Он целиком посвящен изложению правильных, с точки зрения Шан Яна, принципов государственного управления и конкретных способов их воплощения.

Первостепенное значение в трактате придается принципам строгой иерархии и жесткой субординации. Система власти должна носить строго пирамидальный характер, приказы правителя беспрекословно принимаются к исполнению нижестоящими чиновниками, не обладающими даже тенью самостоятельности. Аппарат управления носит полностью функциональный характер, поэтому все назначения производятся исключительно на основе профессиональных качеств.

В иерархическую конструкцию, согласно учению Шан Яна, включаются не только лица, облеченные властью, но и все общество. Все население царства должно быть разделено на пятерки и десятки, объединенные принципом круговой поруки. Неизбежное в подобных условиях взаимное доносительство возводилось Шан Яном в ранг социальной добродетели и должно было поощряться [Книга правителя…, 1993, с. 207], в то время как недоносительство – наказываться. Четкое исполнение каждым своих прямых обязанностей должно было достигаться благодаря ясным законам, доведенным до широких народных масс 13 . А в законах следует прописать систему наград и наказаний, открывающих для наиболее усердных каналы социальной мобильности. Введенная Шан Яном структура социальных рангов сводила на нет принцип врожденной знатности и ставила положение человека в прямую зависимость от его заслуг перед государством. В то же время, несмотря на развитую систему поощрений, приоритет оставался за наказаниями, которые должны были быть значительными даже за мелкие проступки [Книга правителя…, 1993, с. 158–159].

13

Несмотря на то, что правитель находится вне критики, ни перед кем не отчитывается и в принципе волен делать все что угодно, Шан Ян рекомендовал ему не нарушать собственных законов без крайней необходимости. Этого требовал принцип всеобщих и ясных правил.

Карьерные возможности человека определялись не только усердием, но и родом его занятий. Важнейшими видами деятельности Шан Ян считал земледелие и войну, обозначенные им как Единое (и). Прочие занятия – ремесло, торговлю, сферу услуг – он рассматривал как сомнительные и подлежащие дискриминации. А некоторые виды деятельности и даже знания в трактате провозглашаются вредными и получают наименование «паразитов» [там же, 1993, с. 151]. Под это определение попали все творческие и интеллектуальные профессии, отвлекающие народ от Единого.

Обскурантистские идеи выступают лишь частью концепции «ослабления народа», изложенной в 4, 5, 8 и 20-й главах трактата. Согласно их положениям, чтобы государство было сильным, народ должен быть разобщен, невежествен и существовать в условиях строжайшей регламентации всех сторон жизни. «Когда люди живут в унижении, они дорожат рангами знатности; когда они слабы, чтут чиновничьи должности; когда бедны, ценят награды» [там же, 1993, с. 221].

Исключительное внимание в трактате уделяется военному делу, развитие которого должно было обеспечить не столько безопасность государства, сколько успех постоянной экспансии. Заслуги на войне выступают в книге главным социальным лифтом. Постоянное ведение агрессивных войн вменяется в обязанность правителю, поскольку, согласно представлениям Шан Яна, кто не нападает, тот вынужден обороняться.

Другими заметными представителями легизма признаются Шэнь Бу-хай (400–337 до н. э.) и Хань Фэй-цзы (288– 233 до н. э.) 14 . Заслугой первого является разработка древнейшего искусства управления (шу), в котором парадоксальным, на первый взгляд, образом легистские идеи дополнены элементами даосизма. Однако даосский принцип недеяния получил в концепции Шэнь Бу-хая оригинальное толкование. Бездействие монарха выступает здесь лишь внешней маской, скрывающей от придворных и чиновников его истинные мысли и намерения. Избегая административной рутины, правитель выступает в роли своеобразного арбитра, вмешивающегося лишь тогда, когда бюрократическая машина дает сбой. При этом истинная власть государя мыслилась столь же абсолютной, как и в концепции Шан Яна. Но в отличие от него Шэнь Бу-хай сделал усиленный акцент на личности правителя, которая должна была соответствовать высокому идеалу. Поскольку государю принадлежит абсолютная власть, он обязан обдумывать каждое свое слово, избегая при этом ненужных эмоций.

14

Трактат, содержащий идеи Шэнь Бу-хая, – «Шэнь-цзы» – сохранился лишь в немногочисленных фрагментах, включенных в другие сочинения. Трактат «Хань Фэй-цзы» дошел до нас в полном объеме (55 глав), неоднократно переводился на европейские языки, в том числе и на русский.

Учение Хань Фэй-цзы было призвано органично соединить жесткий легизм Шан Яна с искусством управления Шэнь Бухая, взяв из них все наиболее полезное. У первого мыслитель заимствовал идею жесткой иерархии и репрессивной практики, у второго – ключевые идеи теории управления, которые Хань Фэй-цзы дополнил своими собственными. Основной акцент при этом был сделан на необходимости для правителя тщательного контроля за собственным окружением и взвешенной кадровой политики. Одновременно Хань Фэй-цзы попытался отойти от крайностей первоначального легизма: не отрицая полезность системы наград, наказаний и жесткой административной дисциплины, он вместе с тем ставил на первый план уже не беспрекословное повиновение, а компетентность чиновника.