История русской литературы в четырех томах (Том 3)

Разумеется, он не мог прямо писать о революционерах, которых преследовало правительство, и потому искал "обходных" путей воплощения столь острой темы. Так в его стихах опять возник мотив дороги, по которой идут и едут обреченные на каторгу. Еще в 40-х гг. в "пейзажном" стихотворении "Перед дождем" упоминался жандарм с нагайкой в руке; тогда был сделан только намек на арестанта, сидящего в таратайке с закрытым верхом. В более поздних стихах картина стала много полнее. В стихотворении "Благодарение господу богу" (1863) перед седоком и кучером бегут "тени погибших людей", тех, что раньше прошли по этой дороге, - недаром народ зовет се "про торенной цепями"; тут же идут "пешие ссыльные", а в тряской телеге, уже без верха, "два путника пыльные": "Подле лица - молодого, прекрасного С саблей усач..." (II, 161). Через несколько лет - "Еще тройка" (1867), при первой публикации названная "романсом". И действительно, иронические интонации, легкий, даже игривый стих как будто не предвещают серьезного политического содержания, вернее сказать, маскируют его. Однако образы путников обрисованы теперь более подробно, а прежний "усач" прямо назван:

Жандарм с усищами в аршин,

И рядом с ним какой-то бледный

Лет в девятнадцать господин.

(II, 314)

Даже из этих стихотворений видно, что образы людей "дела", сознательно принесших себя в жертву высокому долгу, манили поэта, вызывали зависть к тем, кому была по силам такая жертва; мысль о красоте подвига постоянно возникала в его сознании. В стихотворении "Мать" (1868) жена сосланного или казненного с горечью размышляет о судьбе своих детей, внимая словам автора; оп как бы убеждает ее: "Есть времена, есть целые века, В которые нет ничего желанней, Прекраснее - тернового венка..." (II, 316). И вслед за этим столь же патетические стихи, посвященные памяти Писарева ("Не рыдая так безумно над ним...", 1868); поэт ставит его в один ряд с другими честными борцами ("Вспомни, сколькие пали в борьбе" - II, 317), и это заставляет припомнить и давние стихи о Белинском, и недавний реквием-плач по Добролюбову, где был создан героический и мужественный образ рано погибшего борца.

Наконец, в это же время написано стихотворение "Душно! без счастья и воли..." (1868) - всего восемь строк, но они полны глубокого смысла. Несмотря на тяжелые условия подцензурной печати, Некрасову удалось почти прямо выразить революционный призыв, мысль о назревающей в долгой ночи грозе, которая расплещет "чашу вселенского горя": "Буря бы грянула, что ли? Чаша с краями полна!" (II, 318).

Важнейшей стороной некрасовского творчества на всех этапах его развития была сатира. Наметившееся еще в 40-х гг. тяготение к острокритическому изображению действительности привело позднее, в 60-70-х гг., к появлению целой серии сатирических произведений. Поэт создает новые жанры, пишет стихотворные памфлеты, поэмы-обозрения, задумывает цикл "клубных" сатир. Новаторское искусство социальных разоблачений, умение сталкивать противоположные жизненные явления, касаться самых злободневных вопросов и в то же время вводить лирическое начало, свободно переходя от самых задушевных интонаций к приемам хлесткого стихотворного фельетона, порой близкою к водевильной манере, - все это предопределило появление нового тина сатиры, какого еще не было в русской литературе.

Еще в предыдущие десятилетия появились у Некрасова стихотворные очерки и зарисовки, в которых действовали ростовщики-накопители ("Секрет", 1855), деревенские купцы-мироеды, кабатчики, подрядчики, держащие в руках "всю округу", и другие фигуры, представлявшие ранний российский капитализм дореформенного типа. Социальная зоркость, обнаруженная поэтом в те годы, была удивительна. Позднее все усложнилось. Уже в "Балете" отмечено могущество банкиров-миллионеров, а в сатирах 70-х гг. образы буржуазных хищников заняли едва ли не центральное место. В поэме "Недавнее время" (1871) под видом критики завсегдатаев Английского клуба минувших времен даны разоблачительные зарисовки не только крепостников и "салонных якобинцев" либералов, говорящих трескучие речи ("Сам себе с наслажденьем внимая, Формируя парламентский слог..."), по и денежных тузов новой формации.

Традиции "клубной" сатиры, где клуб служил только маской, под прикрытием которой поэту было легче "порицать порядки недавнего времени" (это отмечала цензура), он развил в большой сатирической поэме "Современники" (1875). Здесь он уже не ссылался на прошлое, да и самое название поэмы напоминало. что речь шла о вполне современных вопросах. В этом многоплановом сатирическом обозрении, чередуя приемы фарса и гротеска, иронию и сарказм, он обрушил всю силу своего негодования и своего таланта против набиравшей силы российской буржуазии.

Он создал необычную но своей социальной точности и остроте картину жизни "верхов" тогдашнего общества, показал начинавшейся разгул капиталистического хищничества, вывел достоверные портреты титулованных казнокрадов, финансовых воротил, промышленных и железнодорожных магнатов, прибиравших к рукам власть и экономику страны. Читатели некрасовского времени без труда узнавали за каждым таким портретом черты его реального прототипа.

Острота и сила некрасовского гротеска особенно подчеркнуты художественным приемом, который состоит в том, что поэма-обозрение написана от первого лица. Автор-повествователь постоянно присутствует в сознании читателя, ведет его за собой, как руководитель действия или как опытный режиссер. Он начинает поэму прямым обращением к "другу-читателю", а затем вместе с ним переходит из зала в зал, открывая сцену за сценой, эпизод за эпизодом: в залах ресторана происходят встречи читателя с бесчисленными персонажами некрасовской сатиры.

Примеры высокого поэтического мастерства являют собой язык и стиль "Современников". Здесь в сложном сочетании предстают и разговорный жаргон, и канцелярский язык дельцов, и официально-парадное красноречие, ставшее материалом для пародийного осмеяния, и элементы публицистической речи, в которых слышен голос самого автора.

Поэту удалось достичь в своей сатире высокой степени типического обобщения. Недаром суровый обличитель пороков старого общества, соратник Некрасова по "Отечественным запискам" Салтыков-Щедрин был так удовлетворен "Современниками". "Поэма поразила меня своею силою и правдою", - писал он автору. [21] В истории русской литературы сатирическая поэма-обозрение Некрасова стоит рядом с обличительной щедринской прозой.

12

Вся крестьянская лирика и поэмы Некрасова 60-х гг. послужили как бы подготовительными этюдами для главного его полотна - эпической крестьянской поэмы-симфонии "Кому на Руси жить хорошо". В ее основе - мысль, которая неотступно преследовала поэта в пореформенные годы: "Народ освобожден, но счастлив ли народ?" ("Элегия", 1874). Ответ па этот вопрос подразумевался сам собою, и тем не менее Некрасов испытывал потребность ответить на него в большом многоплановом сочинении: он хотел изложить в нем все, что знал о народе, все, что ему приходилось слышать из уст крестьянства, все, что он долго и кропотливо (по его же признанию) собирал "по словечку" в течение последних десятилетий (работа началась, вероятно, с 1883 г.). Поэма-эпопея вобрала в себя весь духовный опыт художника, знатока народной жизни и народной речи. Она явилась итогом его долгих размышлений о положении и судьбах крестьянства, обобранного и разоренного реформой.

В стилистике поэмы Некрасов искусно разработал сложный эмоционально-ритмический строй, впитавший в себя богатейшую фольклорную традицию, огромный художественно переработанный поток народнопоэтического творчества, приемы народной поэтики. К. И. Чуковский справедливо назвал Некрасова, с детства изучавшего народную речь, "одним из величайших фольклористов России" (III, 632).

Форма путешествия, выбранная для поэмы, как нельзя лучше позволяла автору свести прежние разрозненные наблюдения в единую картину-панораму крестьянской Руси с ее нищими деревнями и шумными ярмарками, тяжелым трудом и бесшабашным разгулом, трагической участью крестьянки и первыми выступлениями мужиков-бунтарей и протестантов. Пестра и многолика действительность, художественно исследованная в поэме, бесконечно разнообразны и приемы ее изображения. Стих поэмы исследователи называют "гениальной находкой" Некрасова. Свободный и гибкий стихотворный размер, независимость от рифмы открыли возможность щедро передать своеобразие народного языка, сохранив всю его меткость, афористичность и особые поговорочные обороты; органически ввести в ткань поэмы деревенские песни, поговорки, причитания, элементы народной сказки (волшебная скатерть-самобранка потчует странников); искусно воспроизвести и задорные речи подвыпивших на ярмарке мужиков, и выразительные монологи крестьянских ораторов, и вздорно-самодовольные рассуждения самодура-помещика.

Красочные народные сцены, полные жизни и движения, множество характерных лиц и фигур, особенно в эпизодах на ярмарке, с ее праздничным гулом и оживлением, разговорами, песнями, - все это создает неповторимое многоголосие некрасовской поэмы, в котором как бы исчезает голос самого автора, а вместо него слышны голоса и речи бесчисленных его персонажей.

В поэме нашла выражение важнейшая некрасовская тема поздних лет - тема духовного раскрепощения деревни, сложившаяся в результате постоянного изучения ее жизни и ее людей. В главе "Пир на весь мир", закопченной в 1876 г., поэт стремился показать постепенное пробуждение народного сознания, ростки недовольства и протеста в темной еще массе крестьянства. Образ "народного заступника" Гриши Добросклонова, появившийся в конце главы, должен был символизировать грядущее обновление России, в нем намечены черты революционных народников 70-х гг., ему не без умысла придано известное сходство с Добролюбовым. Вместе с этим новым персонажем в поэме возникают неожиданно светлые страницы; на смену прежним мрачным песням ("Голодная", "Барщинная", "Солдатская", "Соленая" и др.) появляются новые, "добрые песни" - в них выражены заветные некрасовские мысли о будущем подлинном освобождении крестьянства: "Сбирается с силами русский народ И учится быть гражданином" (III, 387).

Образ Гриши Добросклонова придает поэме Некрасова, которую он сам считал незаконченной, известную композиционную завершенность: можно предположить, что Гриша и есть тот "счастливец", которого безуспешно искали странники; счастье свое он находит в служении народу. Однако вопрос о том, как именно хотел Некрасов завершить свою поэму, все-таки остается неясным. Некоторыми исследователями высказано сомнение: правомерно ли отводить столь решающую роль образу Гриши, можно ли рассматривать его как итоговый по отношению ко всему произведению?