История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя
Шрифт:
Древней формой является слав. ljudьje, этимология которого далеко еще не может считаться выясненной [1243] . Достоверна изоглосса слав. ljudъ, ljudьje — литовск. liaudis, латышск. laudis — др.-в.-нем. liut, объединяющая целый ряд индоевропейских диалектов, которым была известна соответствующая общая морфема со значением ‘люди, народ’. Но в прочих индоевропейских языках родственные формы указать значительно труднее.
1243
А. Меillet. 'Etudes, стр. 262.
Исследователи считают возможным сопоставлять слав. ljudьje с др.-инд. rodhati ‘поднимается’, авест. raoдaiti ‘растет’, лат. liberi ‘дети’, готск. liudan ‘расти’, объединяя все сравниваемые слова вокруг и.-е. *leudh-’расти, подниматься’; как формы с более близким значением ‘свободный (человек)’ указываются бургундск. leudis, ст.-слав. людинъ и греч. [1244] . Ср. еще алб. len ‘я рожден, происхожу’, l’ind ‘рождаю’, pol’em ‘народ’ [1245] .
1244
С.
1245
N. Jokl. Studien zur albanesischen Etymologie und Wortbildung. — «Sitzungsberichte der philologisch-historischen Klasse der Kaiserlichen Akademie der Wissenschaften», Bd. 168, I. Abh. Wien, 1911, стр. 48–49.
Ближайшим образом родственны слав. ljudьje соответствующие формы балтийского, где, кроме упомянутых литовского и латышского слов, следует отметить еще литовск. диал. liaudzia все домашние’, жемайт. liaude ‘семья’ [1246] .
Повторяем, что в дальнейших этимологических связях слав. ljudьje еще немало двусмысленного и предлагаемые более отдаленные сближения допустимы, но не абсолютно достоверны, что в этимологических исследованиях не редкость. Обычно объясняют ljudьje из и.-е. *leudh-’расти’. Эта этимология плохо объясняет значение ‘свободный’. Такое значение сохраняется в ст.-слав. людинъ, а о том, что это не позднее значение, красноречиво говорит лат. liber, греч. . Фонетическая близость и семантические мотивы, возможно, оправдают сближение с литовск. liauti ‘прекращать’, греч. ‘развязывать, высвобождать’ (и.-е. *leu-), сюда же чешск. стар. leviti облегчать’, levny ‘дешевый’ [1247] . Столь же закономерен вопрос об элементе – d- в корне слав. ljud- и его возможной суффиксальной роли.
1246
R. Trautmann. BSW, стр. 161; К. Буга. Рукописная картотека к литовскому этимологическому словарю (АН Лит. ССР); P. Skardzius. Указ. соч., стр. 51, 70.
1247
О последних см. Ноlub — Kopecny, стр. 203.
Последнее предположение не менее гадательно, чем другие, и оно сформулировано лишь с целью показать наиболее слабые места известной этимологии. Следует согласиться с тем, что нам недостаточно ясна история слова. Кроме достоверных фонетико-морфологических отношений, упомянем еще для полноты картины сомнительные сопоставления, которыми, однако, некоторые ученые оперируют достаточно уверенно. Имеется в виду довольно редкое в индоевропейском чередование плавный: зубной, пример которого К. Оштир видит в «добалтославянском ljudъ/tjudjь» [1248] . М. Будимир тоже считает, что «фонетическая и семантическая близость основ teuta и leudho- (откуда ljud и т. д.), как и их исключительная древность, вряд ли случайны» [1249] . Правомочнее, вероятно, вопрос о семантическом соотношении основ tauta и l’audis, liaudis [1250] .
1248
K. Ostir. Drei vorslavisch-etruskische Vogelnamen. Ljubljana, 1930, стр. 8.
1249
M. Будимир. и Taurisci, Taurunum. — «Зборник филозофског факултета», III кн. Београд, 1955, стр. 287.
1250
G. Devoto — «Studi baltici», v. III, 1933, стр. 74–79.
Слав. ljudьje: русск. люди, сербск. људи, польск. ludzie — содержит рефлекс и.-е. eu, отраженного в балтийском дифтонгом iau [1251] . Морфологическую характеристику славянских образований дает И. Ф. Ломан [1252] : ljudьje, plurale tantum, произведено из старого собирательного имени с – i-основой *ljudь = литовск. liaudis, -ies, от которого образовано и nomen unitatis: ст.-слав. людинъ.
1251
E. Вerneker. Von der Vertretung des idg. eu im baltisch-slavischen Sprachzweigr. — IF, Bd. 10, 1899, стр. 151; G. Iljinskij. Der Reflex des indogermanischen Diphtongs eu im Urslavischen. — AfslPh, Bd. 29, 1907, стр. 492.
1252
J. F. Lohmann. Des Kollektivum im Slavischen. — KZ. Bd. 56, 1929, стр. 76; Bd. 58, 1931, стр. 227, 229.
Старым названием группы родственных, своих, лиц было, вероятно, слав. svoboda: ст-слав. свобода, словенск. svoboda, sloboda, болг. свобода, сербск. слобода, чешск. svoboda, польск. swoboda, стар. — польск. swieboda. В слове правильно выделяют основу своб-, ср. ст.-слав. свобьство [1253] , которая продолжает и.-е. *sue-bho- производное от местоименной основы sue- свой’ [1254] с суффиксом – bh-, нередкое в значении ‘род, свои, родичи; соплеменники’, ср. основанное на таком терминологическом значении племенное название герм. *Swoebjoz ‘свевы’ [1255] , нем. Schwaben, далее Sabini, Sabelli, Samnium, ср. нарицательное готск. sibja, нем. Sippe ‘родня’ [1256] . Ср. еще о слав. svoboda — Ф. Мецгер [1257] и Э. Френкель [1258] , причем последний говорит конкретно об отношениях форм svo-: so-.
1253
См. W. Vondrak, Bd. I, стр. 454; Meillet. 'Etudes, стр. 322; Г. А. Ильинский. Славянские этимологии XXXVI–XL. — РФВ, т. LXIX, 1913,
стр. 21–22.1254
См. А. Преображенский, т. II, стр. 262–263.
1255
Э. Прокош. Сравнительная грамматика германских языков. М., 1954, стр. 145.
1256
Примеры см. Walde — Pokornу, Bd. II, стр. 455–456.
1257
F. Mezger. IE se-, swe- and Derivatives. — «Word», vol. 4, 1948, стр. 103.
1258
См. его рецензию в «Lingua Posnaniensis», t. II, 1950, стр. 264–265.
Слав, svoboda образовано с суффиксом o(da), характерным собирательным формантом, т. е. совершенно аналогично слав. jagoda — букв, ‘много ягод’ [1259] от *jaga ‘(одна) ягода’: ст.-слав. винга ‘виноград’, литовск. uoga ‘ягода’. Таким образом, этимологически первоначально для слав. svoboda значение: ‘совокупность (вместе живущих) родичей, своих’. В то время как слав. *obьtjь может быть понято (см. выше) как техническое обозначение типичного славянского поселения одной родственной группы, слав. svoboda обозначает эту совместно живущую родственную группу прежде всего как таковую. В обоих случаях первоначальное терминологическое значение слов подверглось сильным изменениям. Ясно одно: значение ‘свобода’, возобладавшее в слав. svoboda, является вторичным. Об этом говорит прозрачная этимология слова и остатки старого значения: др.-русск. свобода ‘поселок, селение, слобода’ [1260] , русск. слобода, др. — польск. sloboda ‘небольшой поселок, поселение крестьян’ [1261] — естественно, в соединении с элементами совершенно нового значения.
1259
Русск. ягода и другие родственные развили вторичное сингулятивное значение.
1260
См. Ф. П. Филин. Лексика русского литературного языка древнекиевской эпохи. — «Ученые зап. Ленингр. гос. пед. ин-та им. А. И. Герцена», т. 80, 1949, стр. 170.
1261
W. Taszycki. Wybor tekstow staropolskich XVI–XVIII w. Warszawa, 1955, стр. 258 (словарь).
Древнюю особенность следует усматривать в ударении русск. слобод`a, болг. свобод`a, если допустить здесь сохранение старого окситонного ударения, отличающего собирательные образования. Ю. Курилович говорит, кроме греч. , (при , ), также о славянских собирательных на – a- [1262] . Сюда же относятся русские формы множественного числа на – а ударяемое: господ'a.
1262
J. Kurylowicz. 'Etudes indoeurop'eennes, I, cтp. 173, где разбираются примеры в какой-то мере аналогичные.
Значение ‘свобода’ — более позднее, результат нового словообразовательного акта, ср., между прочим, ударение своб'oда, соответствующее этому значению в русском.
В форме слобода звук л развился из v тогда, когда v имело еще характер сонанта u [1263] . Могла, разумеется, сыграть роль диссимиляция двух губных: u…b > l…b [1264] . Считать slob = первоначальной формой [1265] нет оснований.
1263
См. А. Преображенский, т. II, стр. 322–323.
1264
R. Nahtigal. Slovanski jeziki. V Ljubljani, 1952, стр. 188.
1265
Hоlub — Kopecny, стр. 364.
Если в начале общеславянского периода могла еще существовать реальная пара сингулят. *svobo- (и.-е. *suobho-) — собират. svoboda, то в более позднее время эти четкие отношения стерлись и явилась потребность в новых сингулятивных обозначениях. Отсюда — ст-слав. свободь ‘свободный’, поздний характер которого, как вторичного образования из собирательного, очевиден. Поэтому какие-либо «самостоятельные» этимологии слав. svobodь не имеют смысла, и попытки в свое время И. Зубатого [1266] , а недавно — В. Махека [1267] объяснить его из *svo-pot-, ср. др.-инд. svaptjam, и.-е. *pot-, т. е. ‘свой хозяин, сам себе господин’, нельзя принять. По тем же причинам антиисторично было бы сравнивать слав. svobodь с именем фракийского боге. , имеющим совершенно другое этимологическое происхождение, ср. этимологию О. Хааса [1268] : к догреч. ‘целый и невредимый’. Однако скорее производит впечатление типичного иранского слова, к тому же оно распространено у иранских и соседних с ними народов Передней Азии и Кавказа, ср. иранск. spada- ‘войско’ и особенно осет. AEfsati ‘бог охоты’ [1269] .
1266
Josef Zubaty. К vykladu nekterych prislovci zvlaste slovanskych. Цит. по кн.: «Studie a clanky», svazek II. Praha, 1954, стр. 157, сноска 1.
1267
Vaclav Machek. Etymologies slaves. — «R'ecueil linguistique de Bratislava», I, 1948, стр. 96.
1268
О. Haas. Substrats et m'elange de langues en Gr`ece ancienne. — «Lingua Posnaniensis», t. III, 1931, стр. 92.
1269
См. В. И. Абаев. Осетинский язык и фольклор. М., I, 1949, стр. 283 (а также на стр. 182: spada.).
Славянский уже не обозначал родственников, родню старым индоевропейским корнем *gen-, как, например, лат. gens ‘род, племя’ [1270] , литовск. gentis, gentainis ‘родственник’. Эти обозначения вытеснены еще при формировании общеславянского языка, в порядке обновления унаследованного словаря новыми чисто славянскими образованиями. Так, абсолютное распространение получила славянская основа, представленная в русск. родственник, родня, род и близких образованиях других славянских языков.
1270
A. Walde. Lateinisches etymologisches W"orterbuch, стр. 338.