История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя
Шрифт:
Названия семьи сохраняют формы, восходящие к древнеиндоевропейским корневым морфемам, но наряду с этим обнаруживают большое число новых образований разного характера. Первая их особенность является скорее использованием древних основ для образования новых терминов, поскольку не имеет смысла говорить о большой древности термина ‘семья’. Такого термина не было все время, пока основной единицей был род, а также и значительно позже этого времени, причем использовались названия, оставшиеся еще от родового строя.
Весьма древним, хотя и спорадически представленным в славянском является название, хорошо сохраненное в русском: семья. Тождественные формы засвидетельствованы также в древнерусском и старославянском: ст.-слав. сминъ ‘ mancipium,’ сми collect. ‘ mancipia’, др.-русск. сми ‘челядь, домочадцы, рабы’, ‘семья, семейство’, сминъ ‘работник, слуга, домочадец’ [1208] . В русских диалектах интересно по своему значению олонецк. семеюшка: «ласкательное название для супругов; жена для мужа семья, и муж для жены то же; надежной семеюшкой чаще зовут мужа» [1209] . Очень близки латышск. saime = ст.-слав. смь, литовск. seima ‘семья’, seimyna ‘челядь, домочадцы’ [1210] , сюда же seimininkas ‘хозяин’. Сопоставление формы литовск. seima, латышск. saime со ст.-слав. сми указывает на происхождение из *koim-. Сравнение балтийских и славянских слов показательно и для понимания их семантического развития. Балтийский имеет в сущности только значение ‘семья’. Это помогает выделить как вторичные значения ‘рабы, слуги’ [1211] .
1208
Ср. К. И. Ходова. Из наблюдений над лексикой древне-русского списка «Жития Нифонта» 1219 г. — «Ученые зап. Ин-та славяноведения АН СССР», т. IX. М., 1954, стр. 202.
1209
Г. Куликовский.
1210
И. Эндзелин. Славяно-балтийские этюды, стр. 196; P. Skardzius. Lietuviu kalbos iodziu daryba, стр. 204, 269, 337. R. Trautmann, BSW, стр. 300–301.
1211
См. специальную работу: Б. А. Ларин. Из истории слов. Семья. — Сб. «Памяти акад. Л. В. Щербы», ЛГУ, 1951, стр. 195–197.
В прочих славянских языках semьja вытеснено, сохраняются лишь незначительные следы, как например, в старых польских именах Siemirat, Siemowit, Siemomysl [1212] .
В основе ст.-слав. сми, см- обычно выделяют суффикс – m- [1213] , с помощью которого она произведена от известного индоевропейского корня *kei- ‘лежать’. Последнее значение могло использоваться для образования названий стоянки (или того, что лучше и точнее передается нем. Lager), поселения, жилища. Интересно, что производные от этого корня, обозначающие селение, жилье, известны в германском с суффиксом – m-; готск. haims ‘селение’, др.-исл. heimr ‘родина, мир’, нем. Heim ‘дом, семейный очаг’, в основе которых лежит та же производная форма, что и в слав. semьja [1214] . В то же время производные с индивидуализирующим значением образованы с иным суффиксом – uo-: др.-в.-нем. hi(w)o ‘супруг’, ‘домочадец, слуга’, hiwa ‘супруга’, латышск. sieva ‘жена’, сюда же лат. civis ‘гражданин’ [1215] . В славянском эти четкие словопроизводственные отношения не удержались. Потребность в индивидуализирующих образованиях удовлетворялась новыми средствами, ср. ст-слав. сминъ, смь.
1212
A. Br"uckner, стр. 489.
1213
A. Meillet. 'Etudes, стр. 428.
1214
Ср. A. Johannesson. Isl"andisches etymologisches W"orterbuch, стр. 195 и след.
1215
Примеры см. Walde — Pokorny, Bd. I, стр. 358 и след.; K. M"ulenbach, III, стр. 635, 861. Сюда же, к и.-е. *kei-, относится вариант с веларным k: литовск. kiemas ‘двор’, kaimas ‘деревня’.
К слав. semьja примыкает еще одно интересное индивидуализирующее образование — слав. sebrъ [1216] : др.-русск. сбьръ ‘сосед, член одной общины’, также шакаръ, шабъръ то же, до последнего времени довольно широко представленное в русских диалектах: курск. обоянск. себёр ‘крестьянин, участвующий в общественных собраниях’, себровщина ‘общество одного селения’, себриться (тверск. осташк.) ‘присосеживаться, подбираться’ [1217] , рязанск. сябёр ‘товарищ, пайщик, равноправный с другим хозяин’ [1218] , смоленск. сябёр ‘здоровый, дородный детина’ [1219] , олонецк. сябра, себра ‘община, артель, общее дело’, подсебритце ‘подделаться’ [1220] , ср. еще белор. диал. сябар ‘товарищ’ [1221] . В русском слово представлено богатым числом примеров. Известна и другая диалектная разновидность слова: шабёр, отраженная еще в древних памятниках. Анализ значений в древнерусском и русском позволяет выделить наиболее существенные стороны значения слав. sebrъ: территориальная общность, общность в работе (не считая, конечно, случаев переосмысления, как в смоленских говорах). Эти интересные значения древнего производного от слав. semьja сильно отличают его от русск. семья. Поскольку нам знакомо развитие значения этого последнего, есть основания думать, что слав. sgbrъ сохранило более древнее значение, предшествовавшее позднейшему узкому ‘семья’.
1216
См. Б. Ляпунов. Семья, сябр — шабёр. Этимологическое исследование. — «Сборник в честь акад. А. И. Соболевского». Л., 1928 (с указанием более ранней литературы).
1217
«Дополнение к Опыту областного великорусского словаря», 1858, стр. 240.
1218
Е. Будде. Исследование особенностей рязанского говора. — РФВ, 1892, № 3, стр. 65.
1219
В. Н. Добровольский. Смоленский областной словарь. Смоленск, 1914, стр. 900.
1220
Г. Куликовский. Словарь областного олонецкого наречия, стр. 117.
1221
М. В. Шатэрнiк. Краёвы слоунiк Чэрвеншчыны. Менск, 1929, стр. 274.
Несколько слов о фонетическом облике слав. sebrъ: русск. сябёр, сябры (др.-русск. скьръ), др.-сербск. себрь ‘plebejus’, сёрбск. сёбар земледелец’ [1222] предполагают достаточно убедительно форму sgbrъ, известную лишь части славянских языков. К этой же древней форме восходит интересная диалектная форма русск. шабёр, шабры. Считается, что это диалектное изменение с > ш в русском ведет свое начало от неразличения обоих звуков в результате проникновения в русский язык западнославянских — «ляшских» элементов [1223] .
1222
См. А. Преображенский, т. II, стр. 267.
1223
Ср. в последнее время — Д. К. Зеленин. О происхождении северновеликоруссов Великого Новгорода. — «Доклады и сообщения Ин-та языкознания АН СССР», т. VI. М.—Л., 1954, стр. 49 и след. Д. К. Зеленин высказывает точку зрения, отличную от шахматовской, полагая, что «ляшские» черты, в том числе с > ш, восходят еще ко времени непосредственной близости части восточных славян и западных, балтийских, славян. Кроме многих диалектных фактов, ср. общенародное шаг — к сягать, сяжок. Однако не все факты укладываются в гипотезу об общих древних переживаниях части восточных славян и балтийских славян «лехитской» (польско-поморской) группы. Явление могло быть шире, ср. чешск. sahati < sahati (*seg-) и другие случаи в чешском (см. J. Zubatу. К prechodu 's v s v cestine. — «Listy filologicke», roc. XX, 1893, стр. 405–407). Сходство русск. шаг и чешск. sahati разительно, тем не менее в истории «ляшских» черт русского языка аналогичные чешские факты не учитываются.
Что касается др. — польск. siabr ‘druh, kolega, towarzysz, spolnik’, то это достаточно прозрачное заимствование из восточнославянского.
В словаре А. Г. Преображенского нашла отражение неправильная этимология, предполагающая связь с и.-е. *se-, *so- ‘себе, свой’ и весьма произвольные перестановки: себр/серб, сюда же па-серб и т. д. Литовск. sebras, латышск. sebris (значения — те же, что в русском) естественно считать заимствованными из русского, как правильно отмечал К. Буга [1224] . В то же время К. Буга, видимо, ошибался, указывая форму, родственную слав. *sebo-, в древнепрусском этнонимическом и топонимическом semba- [1225] . Реальность слав. sebrъ еще не означает реальности формы *sebo-. Слав. sebrъ происходит из формы *sem-ro с суффиксом – r-, словообразовательные отношения которой к sem-, semьja не вызывают никаких сомнений [1226] . Согласный b носит здесь чисто позиционный характер, «усиливает» группу т-r, поэтому абстрагировать форму *sembo-, *sebo- нельзя. Нетрудно будет найти другое, более достоверное соответствие слав. sebrъ из *sem-ro в балтийском, дополнительно подтверждающее правильность этой этимологии: литовск. seimerys ‘товарищ’, производное от seima ‘семья’ [1227] — *seimeria- < *seimera-, т. е. такое же образование с суффиксом – r-, как и слав. sebrь < *semro. Существуют и другие этимологии славянского слова. Н. Иокль производит его из восточногерм. sem-bur ‘получающий половину дохода’, основывая это на отдельных значениях славянского
слова [1228] . Э. Френкель [1229] недавно повторил старую этимологию о наличии в слав. sebrъ, русск. сябёр носового инфикса и происхождении этих форм, вместе с названиями сербов и сорбов, от местоименной основы ‘свой, собственный’ [1230] .1224
Ср. еще K. M"ulenbach, III, стр. 810.
1225
Ср., кроме ссылки А. Г. Преображенского (т. II, стр. 266–267) на письмо К. Буги, еще рукопись: K. Buga. Pastabos ir pataisos prie Preobraienskio rusu kalbos etimologijos zodyno. Вильнюсский университет, Отдел рукописей.
1226
См. J. Kalima. — ZfslPh, Bd. 17, 1941, стр. 342–350; A. Vaillant. Grammaire compar'ee des langues slaves, t. I, стр. 95.
1227
См. P. Skardzius. Указ. соч., стр. 305.
1228
N. Jokl. S"udslavische Wortstratigraphie und albanische Lehnwortkunde. — «Сборник в чест на проф. Л. Милетич за седемдесетгодишнината от рождението му». София, 1933.
1229
См. рецензию Э. Френкеля на кн.: J. Otrebski. Slowianie. Rozwiazanie odwiecznej zagadki ich nazw. Poznan, 1947.—«Lingua Posnaniensis», t. 11, 1950, стр. 265.
1230
Из прочей литературы назовем статью: К. Оstir. Predslovansko *sebьrъ ‘zadrugar’. — «Etnolog», 4, 1930, стр. 1–29. Далее, ср. еще W. J. Doroszewski. Monografie slowotworcze. — PF, t. 15, czesc druga, 1931, стр. 276. Краткие сведения по литературе вопроса сообщает Ф. Славский (F. Slawski. Szaber-siabr. — JP, t. XXVIII, 1948, стр. 50–51), указывающий на невыясненность этимологии слова. См. в последнее время еще о слав. ‘sebrъ у Будимира (М. Вudimir. Quaestio de Neuris Cimmeriisque. — «Глас Српске Академиjе наука», CCVП, нова cepиja, 2. Београд, 1954, стр. 67), который отождествляет слово с этнонимом Северного Причерноморья , . Аналогичная мысль высказана еще Я. Розвадовским (Jan M. Rozwadowski. Cimbri — sjabri. — «Сборник в честь акад. А. И. Соболевского», стр. 36l); вслед за Розвадовским также объясняет слав. sebrъ и В. Пизани (V. Рisani. Zur Chronologie der germanischen Lautverschiebung. — «Die Sprache», Bd. I. Wien, 1949, стр. 136 и след.).
Прочие названия семьи в славянских языках: польск. rodzina, переживающее в самое последнее время расширение значения ‘кровная семья’ > вообще ‘родственники’, ср. ojciec, zona, syn, wnuki, siostry i rodzina (Краков) [1231] ; укр. родина, польск. диал. rodovictvo [1232] , чешск., словацк. rodina, польск. диал. (в Словакии) svojina [1233] ; др.-сербск. и сербск. породица ‘семья’; болг. челяд ‘семья’; заимствованные в позднее время сербск. диал. фамеља, фамилиjа [1234] , ср. польск. диал. (в диалекте д. Погорелой в Словакии) fan’elija [1235] < нем. Familie ‘семья’; сербск. диал. живина [1236] и заимствованное, по-видимому, тeвaбиja [1237] .
1231
K. Nitsch. Co znaczy rodzina? — JP, t. XXXV, 1955, № 3, стр. 237–238.
1232
A. Tomaszewski. Mowa tak zwanych Mazurow wielenskich. — «Slavia Occidentalis» t. 14, 1935, стр. 106.
1233
Gejza Horak. Narecie Pohorelej, стр. 170.
1234
Љубо Миhевиh. Живот и обичаjи Поповаца. Београд, 1952, стр. 120.
1235
Geiza Horak. Narecie Pohorelej, стр. 155.
1236
Jован Ердељановиh. Етнолошка грађа о Шумадинцима. Београд, 1951, стр. 100.
1237
Льубо Миhевиh. Указ. соч., стр. 120.
Славянская основа *obь-tjo- [1238] ст.-слав. обьmь, заимствованное отсюда русск. общий, сербск. опhи и — с иным значением — польск. obcy ‘чужой’, — генетически первоначально была реализована в слове, обозначавшем территориальную общественную единицу. Лучше всего это древнее значение сохранило чешск. obec ж. р. ‘деревня, селение, населенный пункт’, ср. также старославянское по происхождению, но чрезвычайно характерное для старого экономического уклада русской деревни слово община ‘вид владения землей сообща’. Сам институт общины скорее относится целиком к сфере экономической истории и мало дает для специально лингвистического исследования: с лингвистической точки зрения мы имеем дело с этимологически прозрачным словом. Известно, что *obь-tjo- представляет собой производное с суффиксом – tjo- от предлога-приставки со значением места ob- (ср. русск. об-), вернее его более полной формы obi- [1239] , сохранившейся в ряде достоверных примеров в славянском (ст.-слав. обьдо, русск. обиход и др.). Роль суффикса – tjo-, -ti- в общем ясна: он означает принадлежность, отношение к чему-либо, выраженному основой. Вопрос в том, как понимать значение основы *obь-ti-. Нередко ограничиваются обобщением наиболее распространенных современных значений: *obь-ti- это ‘общая собственность, общинная собственность’ [1240] . Однако при этом, независимо от воли исследователей, фактически смещаются в одну хронологическую плоскость весьма далекие друг от друга факты. Хотя слово *obь-ti- типично славянское новообразование, тем не менее оно достаточно старо, ср. его общеславянский характер. Чтобы предположить значение ‘общая, общинная собственность’ у славян времен их общности, надо быть уверенным в существовании уже тогда значения ‘частная собственность’ и соответствующего ему института, ибо только такая четкая противопоставленность реальных отношений земельной собственности могла создать коррелятивную пару терминов в полном смысле слова. Все это, однако, настолько сомнительно, что имеет смысл лишь как доказательство от противного. В наиболее вероятных условиях родового устройства эпохи славянской общности не было надобности в специальном термине ‘общинная собственность’, поскольку никакой другой собственности тогда не было.
1238
См. A. Meillet. 'Etudes, стр. 381.
1239
См. А. Преображенский, т. I, стр. 633; A. Vaillant. Grammaire compar'ee des longues slaves, t. I, Paris — Lyon, 1950, стр. 218–219.
1240
Ср. Ноlub — Kopecny, стр. 249.
Вернемся к форме *obь-ti-. Убедившись в несколько предвзятом характере принятого толкования, взглянем на эту форму только с семан-тико-морфологической, структурной точки зрения. Слав. ob-, obi- обозначает движение по кругу (‘вокруг’), также—’круглое’, причем последнее значение, как самостоятельное адъективное значение, выступает в соответствующем оформлении: ср. слав. oblъ с суффиксом – lь, чешск. obly и др. ‘круглый’. Аналогичное значение видим в другом именном производном — с суффиксом – ti-: *obьti = ‘круглый, круглое’. Что могло обозначать это образование?
Нам кажется не лишним вспомнить здесь о мнении ряда археологов и историков, считающих типичной для древних славян «круглую деревню» (нем. Runddorf), действительно, широко распространенную на древних славянских землях в бассейне Балтийского моря. Ср. обобщение нужных сведений у Л. Нидерле [1241] . Надо сказать, что сам Нидерле смотрел на теорию первичности «круглой деревни» у древних славян скептически, но из его же материалов видно, что эта форма характерна для ряда старых славянских областей и, напротив, исчезает в областях позднейшего расселения — в Восточной Европе и на Балканах, где широко представлены уличный и разбросанный типы. Большую ценность в этой связи имеет указание современного археолога на то, что круглое поселение относится к наиболее древним эпохам славянской истории и «очевидно, представляет собой тип поселения, возникшего в период существования патриархально-родовой общности» [1242] .
1241
L. Niederle. Rukovet’ slovanskych starozitnosti. Praha, 1953, стр. 109, 347–350.
1242
W. Hensel. Ksztaltowanie sie osadnictwa slawianskiego. — «Slavia Antiqua», t. II. Poznan, 1949–1950, стр. 6. Из других свидетельств о «круглой деревне» на древних славянских землях ср. указание Костшевского на раннепястовскую «круглую деревню» в Седлемине повята Яроцин (J. Kostrzewski. Wielkopolska w pradziejach, Warszawa — Wroclaw, 1955, стр. 288–289; Мюллер сообщает, что еще в последней четверти XIX в. в некоторых маленьких лужицких деревнях дома были расположены по замкнутому кругу (Е. М"uller. Das Wendentum in der Niederlausitz. Kottbus, 1921, стр. 99. Цит. по кн.: М. И. Семиряга. Лужичане. М.—Л., 1955, стр. 93). Возможно, не случайно распространение формы, продолжающей слав. *obьti- именно со значением ‘селение, деревня’ — чешск. obec, совпадает с частью районов распространения «круглой деревни».
Слав. *obьti- ‘круглое’ могло быть, таким образом, использовано для обозначения круглого поселения у древних славян. Суффикс – ti- был особенно удобен, благодаря своим адъективным и собирательным функциям. Допустимо считать древнейшим именно это значение, поскольку предположение в таком случае является лишь логическим обобщением известных фактов. Так, в слав. *obьtjь мы имеем своеобразный древний славянский термин общественного устройства. Значения ‘общий’ и ‘чужой’ (ср. польск. obcy) явились уже в результате вторичного развития. Имущественные, землевладельческие отношения выражены только в производном с притяжательным суффиксом – ina: ст.-слав. обьщина, болг. община, сербск. опhина.