Итальянский след

– Что вам стало понятно? – спросил Пафнутьев.

– А то, – и Оля потянулась за новой сигаретой.

Этого у Пафнутьева отнять было нельзя – он умел разговаривать с людьми. И умение заключалось в том, что он стремился слушать, а не говорить. Не делал вид, что слушает, а слушал, что встречается в нашей жизни не столь уж часто, ребята, не столь. Вот сказала Оля одно словечко со странным выражением, и Пафнутьев тут же стал в охотничью стойку, как это делает хороший породистый пес, натасканный на дичь. Он сразу заподозрил, что в этом ее «понятно», произнесенном врастяжку, что-то таится и надо вернуться назад, чтобы вызвать у Оли то же состояние, чтобы захотелось ей произнести то же словечко, а заодно и все, что за ним стоит.

– Да, три-четыре месяца было ребеночку… Даже пол определили… Мальчик должен был родиться.

– Понятно, – повторила Оля, но уже простым, будничным голосом, в котором не было той тайны, которую так остро почувствовал Пафнутьев минуту назад.

– Что-то ты вспомнила, что-то на ум пришло, а, Оля? Поделись.

– Да так, ничего особенного… Маленькие житейские подробности. И ничего больше.

– Если в мире и есть что-нибудь стоящее, так это маленькие житейские подробности, – сказал Пафнутьев.

– Вы говорите, мальчик… Знали мы про этого мальчика, знали. Темненький был? Светленький?

– А это имеет значение? – растерянно протянул Пафнутьев.

– Нет, не в Италии Надежда подзалетела. Здесь. Поэтому я и спросила.

– Она была в Италии? – удивился Пафнутьев. – Уже в этом году?

– Три раза.

– Это точно?!

– Точней не бывает. Потому что и я тоже была в Италии три раза. Вместе с Надеждой. И с другими девочками. Кстати, Тая, которую вы нашли возле мусорных ящиков, тоже была с нами. Нас было много, почти половина автобуса.

– Что же вы там делали? – спросил Пафнутьев изумленно.

– Работали.

– Успешно?

– Нормально.

– Как же вам удалось?!

– Пахомова, туристическая фирма «Роксана». А у Надежды ребеночек… Думаю, он возник не случайно. Ожидаемый был мальчик.

– Не в мальчике ли дело? – предположил Пафнутьев.

– Очень даже может быть. Надежда так относилась к ребенку, что вполне могла…

– Что могла? – быстро спросил Пафнутьев, пока мысль Оли не скользнула в сторону.

– Взорваться. Вы, Павел Николаевич, никогда не взрываетесь?

– Обычно это происходит незаметно для постороннего взгляда. Но я знаю одного человека, который именно сейчас находится во взорванном состоянии. И готов немедленно взорвать все, что угодно, все, что под руку подвернется.

– Баба? – проницательно спросила Оля.

– Он не баба, он мужик. Но причина его состояния… Да, тут ты права, баба.

– Бывает, – на этот раз в голосе Оли прозвучало резанувшее Пафнутьева безразличие, если не сказать удовлетворенность – кому-то тоже плохо, кто-то тоже бьется в истерике, значит, в своих бедах она не одинока. Это была своеобразная защита, и Пафнутьев подавил в себе обиду.

– Италия! – громко и резковато сказал он. – Давай, Оля, раскрутим Италию. Поскольку уж мы вышли на международные отношения. Как я понимаю, идет речь о Северной Италии?

– Да, почти на границе с Францией.

– Вы своими заботами охватывали и Францию?

– Монако, Монте-Карло посещали, а что касается Франции, то только самую южную ее часть… Ницца, окрестности.

– Туда добирались самолетом?

– Да, чартерный рейс.

– Римини?

– О, вы много знаете, оказывается. А все простачком прикидываетесь.

– Мне еще знакомо слово Аласио.

– Аласио – это маленький курортный городок. Если вы так много знаете, то я могу колоться с чистой совестью. Я грамотно выражаюсь?

– Вполне. Но должен сказать, что колоться с чистой совестью ты можешь независимо от моих познаний. Два трупа, которые лежат сейчас в морозильной камере морга, дают тебе такое право. – Пафнутьев сознательно произнес страшноватые подробности, поскольку знал, что частенько слово «смерть» не производит на людей большого впечатления, оно кажется каким-то отстраненным, люди часто не представляют, что именно стоит за этим словом, оно стало почти философским термином. И он, кажется, добился своего – Оля чуть заметно побледнела, нервно загасила сигарету, подняла к нему лицо, на котором уже не было кривоватой ухмылки.

– Аласио, – опять произнес Пафнутьев. – Там что у Пахомовой? Квартира, фирма, гостиница?

– И то, и другое, и третье. Есть там у нее квартира с окнами на море, в ней частенько живет какой-то ее знакомый. Достаточно пожилой человек. Но с ним она ведет себя… По-женски. Вы понимаете, о чем речь?

– Нет.

– Улыбки, касания, красное вино на набережной, чоканье бокалами, глядя друг другу в глаза… Все эти милые подробности вам о чем-то говорят?

– Да. Этот мужик… Густые, чуть вьющиеся волосы с проседью?

– Вы и его знаете?

– Крупное лицо? Его можно назвать мордатым?

– Можно, – усмехнулась Оля. – Пахомова называет его Ваней.

– А по паспорту он Иван Иванович Сысцов, – негромко добавил Пафнутьев. – Теперь фирма… Ты сказала, что у нее есть там какая-то фирма?

– Мне так кажется… Мы ездили на громадном туристическом автобусе, «Мерседес», между прочим. Водителя зовут Массимо. Максим по-нашему. Он водитель и владелец этого автобуса. Переезды иногда бывали долгие, сотни километров, мы останавливались, разминались, перекусывали и, конечно, фотографировались. На снимках вы можете увидеть и меня, и Пахомову, она обычно всегда нас сопровождает, и Массимо, и вашего приятеля Ивана Ивановича… А если возьмете хорошее увеличительное стекло, то кто знает, может быть, сможете различить и номер автобуса. Это вам интересно?

– Ты очень умная женщина, – серьезно сказал Пафнутьев.

– Это не главное мое достоинство.

– Я говорю о тех достоинствах, в которых уже успел убедиться.

– Может быть, вы захотите удостовериться и в главном моем достоинстве? – усмехнулась Оля.

– Чуть попозже, – невозмутимо ответил Пафнутьев. – Ты мне подаришь такой снимок?

– А почему бы и нет! – Оля не спросила, она негромко воскликнула, утверждающе воскликнула, но Пафнутьев решил закрепить этот маленький успех.

– Спасибо, – сказал он. – Буду очень признателен.

– Надеюсь, – закрепила свой маленький успех и Оля.

– Теперь гостиница.

– «Верона» – так она называется. Кажется, что-то с Шекспиром связано.

– Ты еще и начитанная! – восхищенно воскликнул Пафнутьев.

– Ничуть. Там портрет его висит, маленький бюстик в вестибюле. Насмотрелись и на то и на другое. Повысила культурный уровень. Так что я теперь знаю, где Ромео и Джульетта тусовались. Кстати, у них тоже кончилось не слишком хорошо. Но вы, наверное, об этом слышали.