Иван-чай: Роман-дилогия. Ухтинская прорва

Гарин сохранял невозмутимый вид, но мозг его лихорадочно работал, тщетно пытаясь обнаружить ту самую ловушку, которую готовил ему собеседник. Ловушки как будто и не было, и в то же время ее не могло не быть.

— Что вы предлагаете? — прямо спросил он, прикусив папиросу.

— Пока еще ничего. Это будет зависеть от вашей точки зрения, как я уже сказал… Будете ли вы ждать поправки своих дел или готовы войти в контакт с нами? В зависимости от вашего решения и будет развиваться разговор.

— Это нелегкий вопрос, мне следует подумать, — заметил Гарин.

— Вполне справедливо, — лысина главноуправляющего склонилась к столу. — Тем не менее логические выводы не требуют длительных раздумий. Приглашая вас, мы располагали абсолютно верными сведениями о ваших делах, а вы сами знаете их, конечно, не хуже нас. Поэтому не стоит откладывать дела в долгий ящик: время тоже деньги…

Гарин хорошо знал собственное положение и в душе даже обрадовался этому неожиданному предложению. Действительно, дела его складывались так, что впору бы забросить всякую мысль о промысле, — и вдруг появились люди, которые что-то предлагали, и это неясное и обманчивое «что-то» было все-таки лучше, чем ничего. Он, оказывается, мог еще, хотя бы в качестве компаньона, войти в большое и выгодное дело.

Гарин оказался более сговорчивым, чем мог предполагать главноуправляющий.

— Хорошо, — сказал он. — Время действительно деньги и требует действий. Я, правда, не так уж стеснен в средствах, как вы изволили заметить, но все же нуждаюсь в поддержке. Будем говорить о деле прямо. Какой процент может гарантировать мне компания за участки, не считая моих собственных вкладов в дело?

Это был вдохновенный экспромт. Никаких денег, которые можно было бы вложить в дело, Гарин не имел.

Управляющий неторопливо затушил окурок, задумчиво посмотрел в окно.

— Думаю, что участки смогли бы гарантировать вам не менее десяти процентов…

Гарин ахнул:

— Де-сять?!

Это граничило с насмешкой или таило в себе что-то еще более опасное и грязное, но собеседник невозмутимо мигал красными, лишенными ресниц веками и терпеливо ждал, пока гость придет в себя.

— Может быть, эта сумма и удивила вас, но… давайте же трезво оценим положение, — спокойно сказал он, — Земля не прозрачный сосуд и даже вообще не сосуд, в котором наверняка сохранились дары природы. Ни вы, ни я не можем гарантировать рентабельности месторождения на Ухте, Пожме и в других местах до тех пор, пока не убедимся в этом практически. Вполне вероятно, что сумма показалась вам ничтожной. Допускаю. Но и мы-то, по существу, покупаем у вас кота в мешке, не так ли?

— Я могу гарантировать! Кроме того, мне хорошо известно…

— Это не имеет значения, — перебил управляющий. — Выходы, выходы, выходы… Мы наслышаны об этом давно. Однако господин Гансберг бьется уже несколько лет и, кроме огромных убытков, пока ничего не получил. Не исключена возможность, что в конце концов он, подобно князю Мещерскому, будет продавать мужикам по три пуда нефти в месяц и все же не бросит своей затеи. Ухта — западня, прорва, которая высасывает силы и средства и не дает ничего взамен!

Гарин дрогнул. Все сказанное было ему известно, но лишь сейчас предстало перед ним в своей обнаженной дьявольской силе и значимости.

— Ухта может сдаться не одиночкам, а сильному концерну, который имеет возможность рисковать и длительное время работать в счет будущего. Вы это хорошо знаете, господин Гарин.

— Но… десять процентов?

— Хорошо. Будем последовательны, — продолжил управляющий. — Компания обладает достаточной силой, чтобы просто помешать конкурентам в их деле. Однако она не идет по этому некрасивому пути, она предлагает им союз. Скажите, во сколько обошлась вам Ухта?

— Такой суммы назвать нельзя. Это деньги, время, силы, здоровье — все то, что нельзя определить одним словом «рубль»…

— Тем не менее?

— Много, — сухо сказал Гарин.

— Мы можем купить ваши участки, если вас не устраивают акции..

Гарин ничего не ответил.

Момент настал. Управляющий прекрасно знал, что у Гарина нет выхода, и вел свою линию терпеливо и точно, по заранее намеченному направлению.

— Мы можем дать хорошую цену, — еще раз напомнил главноуправляющий и встал, давая понять, что на сегодня разговор окончен.

* * *

Трое суток этот разговор не выходил из головы Гарина, а по ночам его преследовали кошмары. Посреди глухой тьмы вдруг начинал картавить нудный голос главноуправляющего, будто издеваясь, напоминал о десятипроцентных акциях, угрожал, требовал. Шумела черная ухтинская тайга, эти чахлые болотные ельники, в которых извивалась ужом никому не ведомая торфяная речушка Пожма. И — гремел роковой выстрел, кто-то, нелепо танцующий у и х заявочного столба, вдруг подпрыгивал, как олень на каменистой тропе, рушился навзничь, и к нему бежал стремглав обезумевший напарник Сорокин… Бился головой о землю и обнимал чужие бродовые сапоги, в которые обут был погибший, и кричал что-то нелепое, злое и опасное, отчего Гарин всякий раз просыпался в холодном поту.

Напрасно думают некоторые люди, что содеянное так или иначе сойдет им с рук. Напрасно. Содеянное преследует. Не дает спать по ночам, забыться днем. Связывает по рукам и ногам каждую минуту…

Гарин думал три дня, созрел до согласия передать за приличную цену свои заявки в руки чужой компании, но именно в этот момент вмешались новые события.

…Стук в дверь был негромкий, осторожный, но от этого вкрадчивого стука у Гарина заныли внутренности и кровь на мгновение будто бы застыла в жилах.

— Позволите?

К нему, в гостиничный номер, пожаловал носатый черный слуга из конторы нефтяных промыслов великой княгини Марии Павловны, слуга, которого он как-то не рассмотрел там, около главноуправляющего, но который был, как видно, незаменим в скромной конторе именно как охранник и посыльный в особо деликатных случаях. Об этом говорил весь его сосредоточенный и отчасти зловещий вид, когда он, словно частный детектив, втянув голову в плечи, остановился посредине комнаты и взглянул спокойно и мстительно на Гарина.

— Небольшое дельце-с… Некоторые уточнения сделки, о которой был уже предварительный разговор третьего дня…

— В чем дело? — холодно и неприветливо спросил Гарин, скрестив руки, стоя на отдалении.

Конторский слуга подошел к небольшому овальному столику красного дерева, у стены, положил на столик большой брезентовый портфель с латунными застежками и, указав на этот портфель глазами, тотчас раскрыл его и извлек оттуда обломок доски с частью памятной надписи: «Гарин-28». Букв разобрать никто бы не смог, так как доска была расколота вдоль середины там, где когда-то были гвозди, крепившие ее к заявочному столбу, и здесь оказалась только нижняя половина, но Гарин, конечно, узнал сразу не только свою заявочную доску, но и вмятины от гвоздевых шляпок и даже разводы древесных волокон вокруг нутряных сучьев… Он сделал шаг по направлению к гостю и протянул руку, всем своим видом выражая недоумение, вопрос.