Иверский свет

(где сто двадцать строчек Блока).

№ 22100 Пока еще неизвестно что.

N9 48.... Манто, кожаное, но

хлоркой сведено пятно.

№ 1968 Судья класса «А»,

мыло «Москва».

На оставшийся 21 билет

выпадает 10 лет».

III.

Размечталась, как пропеллер,

воровская лотерея:

«Бриллианты миссис Тэйлор,

и ворованные ею

многодетные мужчины,

и ворованная ими

нефть печальных бедуинов,

и ворованные теми

самолеты в Йемене,

и ворованное время

ваше, читатель, к этой теме,

и ворованные Временем

наши жизни в море бренном,

где ворованы ныряльщиком

бриллианты нереальные,

что украли душу, тело

у бедняжки миссис Тэйлор... »

И на голос твой с порога,

мел сметая с потолков,

заглянет любитель Блока

участковый Уголков,

потоскует синеоко

и уйдет, не расколов.

(Посерьезнее Голгоф

участковый Уголков.)

С этой ночи нет покоя.

Машет в бедной голове

синий махаон с каймою

милицейских галифе.

Чуть застежка залоснилась,

как у бабочки брюшко.

Что вы, синие, приснились?

Укатают далеко.

(Где посылки до кило.)

Дочь твоя ушла, вернулась

и к окошку отвернулась,

молода, худа и сжата,

плоскозада, как лопата

со скользящим желобком —

закопает вечерком

с корешами вчетвером!

Рысь, наследница, невеста.

И дежурит у подъезда

вежливый, как прокурор,

эксплуатируемый вор.

IV.

«Хорошо б купить купейный

в детство северной губернии,

где безвестность и тоска!..

Да накрылись отпуска.

Жжет в узле кожанка краденая.

Очищает дачу в Кратове.

Блюминг вынести — раз плюнуть!

Но кому пристроишь блюминг?..»

По Арбату вьюга дует...

С рацией, как рыболов,

эти мысли пеленгует

участковый Уголков.

СКУКА

Скука — это пост души,

когда жизненные соки

помышляют о высоком.

Искушеньем не греши.

Скука — это пост души,

это одинокий ужин,

скучны вражьи кутежи,

и товарищ вдвое скучен.

Врет искусство, мысль скудна.

Скучно рифмочек настырных.

И любимая скучна,

словно гладь по-монастырски.

Скука — кладбище души,

ни печали, ни восторга,

все трефовые тузы

распускаются в шестерки.

Скукотища, скукота...

Скука создавала Кука,

край любезнейший когда

опротивеет, как сука!

Пост великий на душе.

Скучно зрителей кишевших.

Все духовное уже

отдыхает, как кишечник.

Ах, какой ты был гурман!

Боль примешивал, как соус,

в очарованный роман,

аж посасывала совесть...

Хохмой вывернуть тоску?

Может, кто откусит ухо?

Ку-ку!

Скука.

Помесь скуки мировой

с русской скукой полосатой.

Плюнешь в зеркало — плевок

не достигнет адресата.

Скучно через полпрыжка

потолок достать рукою.

Скучно, свиснув с потолка,

не достать паркет ногою.

ТРАССА СМЕРТИ

На мотив Любомира Левчева

Я купил «мерседес», я по-вашему турок,

экономивший в Руре на жратве и сортирах.

Я к себе возвращаюсь через ваши культуры -

византийский окурок, лечу в Византию!

Трассой смерти зовется такая дорога.

(ФРГ — мимо Софии — в Айя-Софию).

Словно совесть, зовут указатели «к Богу!».

Позабыв Византию, летим в Византию.

Люди выбросят палец, прося подвезти их,

императорским жестом: «Умри, гладиатор».

Слово «бог» опустело, как улья пустые.

Я святою водою залил радиатор.

Потеряв Византию, летим в Византию.

Возвращаемся к женщине. Но жилье опустело.

Ах, как мне она пела на море чернейшем!

А наклонит лицо — в золотом ее теле

отразятся зрачки, как четыре черешни.

Возврати меня в веру, как зов атавизма.

Византия, верни мне транзитную визу!

Врежусь в встречные фары твои золотые...

Византии не будет. Летим в Византию.

Для души, северянки покорной,

и не надобно лучшей из пищ.

Брось ей в небо, как рыбам подкормку,

христианскую горсточку птиц!

ВЕРБА

Прорвавшись сквозь рынки — весенняя, вербная,

звенит деревенская интервенция!

В квартире царит незаконная ветка —

с победой, зеленая интервентка!

И пахнет грозой огуречная кожица,

очищена — тоненькая, как трешница.

И заново верится, и взвинчены женщины,

в умах — интервенция деревенщиков...

Да это же вербное воскресение!

Обещано счастье в конце третьей серии,

и нас не смущает, что фильм двухсерийный...

Ну, нет — так накупим ташкентской сирени.

ПЕСНЯ

Милый моряк, мой супруг незаконный!

Я умоляю тебя и кляну —

сколько угодно целуй незнакомок.

Всех полюби. Но не надо одну.

Это несется в моих телеграммах,

стоном пронзит за страною страну.

Сколько угодно гости в этих странах.

Все полюби. Но не надо одну.

Милый моряк, нагуляешься — свистни.

В сладком плену или идя ко дну,

сколько угодно шути своей жизнью!

Не погуби только нашу — одну.

ПЕЙЗАЖ С ОЗЕРОМ

В часу от Рима, через времена,

растет пейзаж Сильвестра Щедрина.

В Русском музее копию сравните —

три дерева в свирельном колорите.

(Метр — ширина, да, может, жизнь — длина.)

И что-то ощущалось за обрывом —