Из другого теста

— Так, что там за претендент на моё наследство? Я полагала он первым принесётся на меня посмотреть.

— Вастера я не видел с тех пор, как вас нашли берры, — презрительно скривился Джаред. — До последнего сучонок надеялся, что вас сожрут. Я думал, что он сбежит к отцу в Бирн. Это соседняя долина. Там весь их клан. Но, когда Жакоб Дабо решил отсюда свинтить, Вастера он оставил тут в их доме.

— Чтобы не потерять Танольское гражданство? — криво усмехнулась Наруга

— Зря ёрничаешь. Место в Танольской общине дорогого стоит. Нет, новичкам его дают без проблем. Раз решил поселиться на Проклятой планете, значит уже свой. Но вот отказавшись от места в общине, назад его хрен получишь. Потому-то Жакоб Дабо и оставил у нас зацепку.

— Он тоже потомок одного из дедушкиных подельников?

— Нет. Клан Дабо из европейских поселенцев. Лет двадцать они жили в Таноле. А шестнадцать лет назад Жакоб присвоил поместье в соседней долине Бирна. Киф Бирн когда-то отселился туда с большинством прочих европейцев. Как раз шестнадцать лет назад погиб его последний взрослый наследник.

— Сам или помогли?

— Никто не видел. Твой отец как-то перекинулся о той истории с вожаком Нутбером. Берры могли бы распутать это дело даже по затёртым следам. Нюх-то звериный. К тому же разведчики, профи. Но оборотни не вмешиваются в дела людей. Категорически. Знаешь, Наруга, я не в восторге от этого их грёбанного нейтралитета. Я ещё понимаю, если бы они жили отдельно. Где-нибудь в лесу. Но живут-то берры здесь, с нами. У них вон свои три дома поставлены у северной стены.

— Подбиваешь меня на заговор? — усмехнулась она.

— Ты зубы-то не скаль, — сердито проворчал Джаред. — То, что ты успела по дороге домой мутировать, ничего не меняет: ты хозяйка Таноля. Тут тебе не цивилизованная планета. Здесь всё решает только сила. Нам без твёрдой руки просто смерть — перережем друг друга.

— Есть повод? — сухо процедила Наруга.

— Полно, — заявил неулыбчивый управляющий. — Конфликт интересов и культур. Правда, в самом Таноле подобных проблем не водится. У нас бьют не по национальности, а по морде. Охотно создают родственные связи, чему и религия не помеха. Кстати, Бруно как раз из такой семьи: славяне, мусульмане, европейцы. Даже один американец затесался лет сорок назад. Отец лоб крестит, мать намаз творит. Короче, у нас в Таноле умеют договариваться. Но, когда тут стали появляться поселенцы из других лиг, несколько десятков славянских семей демонстративно отделились. Эти от гонора лопаются: мы тут первые, мы старожилы. Мы завели свои порядки, а кому что не по нраву, так не стесняйся, получи в рыло. У них своё поселение в долине Воли. Это в честь инициатора отселения Михайлы Воли. Там у них вовсю процветает национализм. Достали уже своей борьбой за чистоту крови — консерваторы доморощенные. А у самих всё чаще рождаются мёртвые дети. С нами они не ссорятся, — с еле заметным презрением усмехнулся Джаред. — На это у них ума хватает. Но ни одну семью чужаков к себе не пустят. Даже европейцев. Всё таскаются в Таноль к братьям-славянам — пытаются высватать себе невест. Только наши славяне им своих девок не отдают. Не желают иметь больных внуков.

— Правильно делают, — усмехнулась Наруга. — На этой планете итак полно уродов и мутантов. Не хрен новых плодить. Полагаю, в долине Бирна тоже балуются консерватизмом?

— В точку полагаешь.

— Также повёрнуты на чистоте крови?

— Отнюдь. У этих с генетикой полный порядок. Принимают к себе любого, кто захочет. У них иной заскок: приобретательский. Всё пытаются подбить берров на организацию промышленной добычи «панацеи». А у тех в одно ухо влетает, из другого со свистом вылетает. Камни-то они добывают. Сами. В таких дебрях, куда ни один нормальный человек не сунется. Нет, берры не запрещают остальным проявлять инициативу в этом направлении. Хотите, идите и добывайте.

— И европейцы захотели, — предположила Гранка.

Она шла рядом с Наругой и очень внимательно слушала лекцию управляющего. Остальные девчонки топали за ними, занятые разглядыванием крепости и болтовнёй.

— Ещё как захотели, — злорадно подтвердил Джаред. — Будь я чистокровным белым, тоже бы зудело такой куш сорвать. Но мой дед был индийцем — мудрейший старикан. Он меня ещё в детстве отучил от чрезмерного приобретательства.

— Короче, — предложила Наруга.

— Короче, они две экспедиции добытчиков угробили, прежде чем успокоились, — зло хмыкнул Джаред. — Ни один назад не вернулся. Остальные попытались выкатить претензию беррам: вы нас игнорируете, не защищаете. А должны, поскольку сами европейцы. К тому же военные — тем более обязаны.

— А майор их послал, — догадалась Гранка.

— Причём, молча. Просто развернулся и ушёл. И никто из его ребят в долину Бирна больше трёх месяцев не заходил. А зверьё будто почуяло, что беррами там больше не пахнет. Так поселение обложило, что мужики оттуда еле пробились с извинениями. Майор там порядок, конечно, навёл. Берры — мужики правильные. Но с тех пор даже ночевать там не остаются. Нутбер старика Жакоба терпеть не может. Не будь он такой принципиальный, давно бы мерзавцу шею свернул.

— Ну, за этим дело не станет, — пообещала ему Гранка. — У нас свои принципы. Только я одного не поняла: у этих Дабо тут дом, и что? Это скверно или на руку нам? Если он сбежал к папаше, так потом воевать припрётся?

— Никогда, — уверенно отмёл подобные предположения Джаред. — Берры не допустят. С полсотни лет назад кое-кто из вновь явившихся поселенцев попытался перетащить сюда человеческие способы решения проблем. Были тут у нас гости из Американской лиги. И как их только занесло в такую даль? Видать, очень быстро от кого-то бежали. Вот с разбега и заскочили в этот сектор галактики. Дотянули на честном слове и бросили скончавшийся корабль на орбите. Спустились сюда. Огляделись и вздумали прикарманить поместье Бирна. Захватили оружейную, но толком не развернулись. Хотя успели прикончить пару местных. Нутбер тогда бродил где-то поблизости. Так он в одиночку растерзал почти три десятка засранцев. В легенде говорится, что за считанные секунды. Кстати, мы почти пришли.

Он остановился у лестницы, что вела вверх на среднюю улицу. Бинка мигом раскритиковала её. Мол, таскать по таким вернувшихся по вечеру коров жутко неудобно. Наруга сомневалась, будто тех вообще куда-то таскают. Но по таким лестницам и вправду впритык расходились два человека. Скажем, двум Гранкам придётся протискиваться друг мимо дружки, сталкиваясь пышными грудями. Но, монументальная подруга наплевала на подначку — она застряла посреди лестницы, изучая подъёмное устройство, проложенное вдоль неё. Ничего заковыристого: ровный, выдолбленный в каменном склоне жёлоб, а наверху замызганный пацанёнок.

Внизу к жёлобу как раз подошли три женщины в сопровождении такого носильщика, от которого у иных свернулась бы кровь. А этим ничего, нервы не морщит. Завидев их, мальчишка пошарил за пазухой. Выудил всё того же червеобразного длиной в свою руку и осторожно опустил его на землю. Через минуту по жёлобу, раздуваясь на ходу, заструилось тело омерзительного вида гусеницы. Мандарин, тащивший за дамами большие корзины, принялся скидывать с себя поклажу и пристраивать на гусенице. У той под бородавочно-пупырчатой кожей от задницы к носу пробегали равномерные волны — возможно, мышцы. Возможно, наоборот: от носа к заднице — поди разберись. Но весьма удобно: свалила промеж двух вздутостей корзину, и та поплыла себе вверх по транспортёру. А мандарины и вовсе справляются с погрузкой самостоятельно. Не жизнь, а праздник. Тут и впрямь нет нужды в технике, если планета была столь любезна и нарожала для поселенцев кучу полезной в хозяйстве живности. Хоть и страдала творческой гигантоманией.

Покончив с работой, мандарин усох. Ласково ткнулся краем оранжевого блина в протянутую руку одной из женщин и поскакал на выход из крепости. Там его ожидал честно заработанный обед. Было бы чему завидовать — усмехнулась госпожа Таноль, наблюдая, как аборигенка обтирает платком замызганную слюнями руку. Да уж, наследство ей отец оставил стоящее! Поместье на самой поганой планете, какую только можно вообразить, и могучее тело, чтоб дочурке хватило сил его защитить. Глядишь, и додумаешься до того, что мама умерла вовремя, дабы не застать дочурку в компании вывихнутых природой чудовищ. Да их свихнувшихся двуногих соседей. Недаром она так и не соблазнилась браком с таинственным пришельцем, в которого влюбилась без памяти. Мама-то была умной — нечета собственной дочурке.

Хозяйский дом — против ожидания — торчал не на вершине, а на средней улице в центре северного склона. Как раз над тремя домами берров, пристроенных к самой стене. Снаружи дворец Танолей от прочих домов отличало две вещи: во-первых, все знали, что это дом Танолей, во-вторых он был трёхэтажным. Девчонкам он понравился: обычный громоздкий унылый параллелепипед, но внушающий надежду на безопасность. Правда, Бинке пришлось не по нраву, что на длинном узком подворье всё заставлено и застроено деревянными сараюшками — развернуться негде. Что она тут собиралась разворачивать, бывшая крестьянка не сумела объяснить вразумительно. Добрый хозяин так не строит — выдала она резюме и первой направилась в дом.