Из любви к искусству

Из своей гримерки вышел сияющий, как начищенная золотая монета, Лесли Николсон. Напоролся взглядом на меня и Милада и как-то резко подрастерял свое сияние.

– Ларэ Уиллер, ларо Милад, – чинно и чересчур официально поприветствовал нас с южанином Лесли.

Я даже самую малость обалдела. Ну надо же. «Ларэ Уиллер». Да в глаза меня наш местный талант звал просто «Уиллер», а за глаза как только не честил. Самым невинным я считала прозвище «белобрысая», его еще можно было пережить.

– Доброе утро, – милостиво кивнул нашему «королю» Динес Милад. Держался при этом кахэ так, словно бы как раз он, Милад, здесь настоящая звезда, а Николсон годится только чистить ботинки его южной милости. И пусть ни о каких регалиях кахэ мы знать не знали, может, их, регалий этих, и вовсе не было, но вел себя южанин как знаменитость мирового уровня, снисходящая до школьного кружка.

Если отношение Милада заметила я, Николсон и подавно почувствовал его всей своей жутко талантливой шкурой и теперь переживал очень болезненный разрыв шаблона.

– Вы не в курсе, ларо Милад, у нас с вами есть совместные съемки сегодня? – уточнил Николосон как будто с ноткой нервозности в хорошо, очень хорошо поставленном голосе.

Так и хотелось похлопать беднягу по плечу и сказать «Добро пожаловать в мой мир». Мне тоже когда-то казалось, что я достигла вершины актерского мастерства и выше только небо. Ну, пока я в рекламе снималась.

– Я посмотрел свои сцены с утра, ларо Николсон, – с непроницаемо любезной улыбкой на физиономии сообщил Милад, – общих у нас с вами нет.

«Хвала предкам» кахэ не произнес, но почему-то казалось, что произнес, уж не знаю почему.

– И даже боюсь предположить, по какой причине и при каких обстоятельствах Риэнхарн Аэн в то время мог хотя бы теоретически встретиться с Эролским королем. Дийэ Риэнхарн заверил, подобного не то что не было, но и быть не могло.

Да уж, живой прототип персонажа – это просто невероятно большая проблема. Да и в принципе живой Риэнхарн Аэн, непосредственный участник событий – сплошная головная боль для съемочной группы. Особенно теперь, когда дело об убийстве одного из актеров расследует опять-таки Аэн, а в роли самого Риэнхарна его же протеже, причем какой-то мутный, стоит сказать. Надо бы попросить Мика побольше узнать о ларо Миладе.

– С Риннэлис, в бытность ее исключительно ларэ Тьен, мой персонаж тоже ни разу не встречался, но это не помешало сценаристу вписать нужные эпизоды. И вроде бы против них ничего не имеет даже ларо Риэнхарн Аэн, – пробормотал потеряно Николсон. Его лицо никак не могло определиться с цветом: Лесли то краснел как свекла, то становился бледней снега. И то и другое ужасно не шло к его светлым волосам и глазам. Я любовалась на лицо партнера по съемкам и мелочно радовалась. Пусть тоже почувствует, каково это – ощущать себя неуместным ничтожеством.

Кахэ до крайности самодовольно усмехнулся.

– Для простого дознавателя интерес к его работе со стороны монаршей особы – это честь. Поэтому встречу дийи Риннэлис с Генрихом Эролским дийэ Риэнхарн дозволил. Однако дийэ Риэнхарн категорически запретил какие-либо неуместные и вульгарные романтические линии, которые могли бы опозорить имя его сестры. Дийя Риннэлис была достойной женщиной, целомудренной и верной мужу.

Сперва мне поплохело еще больше от мысли, насколько тщательно бдит теперь Риэнхарн Аэн за всем съемочным процессом. Как будто за тобой лично постоянно следит маньяк с топором, который может зарубить за любую мелочь. Потом страх немного отпустил и я сообразила, что больше мою героиню не будут укладывать в постель с любым мало-мальски годящимся для этого мужчиной. И вот это уже повод завизжать от радости.

От визга удержаться удалось, хотя и с большим трудом, однако лицо мое наверняка осветилось, как включенная лампочка. По крайней мере, поглядев на меня, Милад прыснул со смеху.

– Что, много постельных сцен предполагалось? – спросил, отдышавшись, кахэ.

Я могла сказать, что едва не больше, чем у меня самой набралось за всю реальную жизнь, но ответила только:

– Чересчур много.

Динес Милад брезгливо поморщился. Видимо, его личная позиция относительно изображения жизни Риннэлис Тьен-и-Аэн полностью соответствовала официальной позиции Дома Эррис. На самом деле, это куда больше походило на житие святой чудотворицы, но беда в том, что дошедшие до наших дней источники почему-то больше склонялись к образу Риннэлис-святой.

– Значит, вовремя забеспокоился дийэ Риэнхарн и не без причины. Ох уж эта ваша... популярная культура. И все-таки вы слишком хороши собой для того, чтобы играть Третью леди каэ Орон, – в конце концов выдал вроде бы как комплимент коллега, осмотрев меня с ног до головы.

Очередное упоминание того, что я красива, вызвало только глухое раздражение.

– Ничего, гримеры это исправят буквально за четверть часа, – махнула я рукой. – Нарисовать на красивом лице некрасивое – плевое дело.

ГЛАВА 5

Впрочем, ничего такого непритязательного на моем личике изображать не стали. Остановились на том варианте, который был в первой отснятой с Миладом сцене. Просто мое лицо без дополнительных украшательств. Макияж максимально естественный, никаких блесток, никаких попыток увеличить глаза или подчеркнуть губы.

– И все равно красивая, – вынес свой неутешительный вердикт Милад, напугав этими словами и режиссера, и гримеров едва не до одури.

Но так как все недовольство ларэ Милада ограничилось одной только этой фразой, все сделали вывод, что вездесущий и почти всемогущий Риэнхарн Аэн позволил своей сестре выглядеть на экранах визоров хоть сколько-то привлекательно.

– Лэйси, душенька моя, я понимаю, ты в курсе. Но на всякий случай, ты теперь умная, а не красивая, – обратился ко мне Сэм.

Я торжествующе усмехнулась, предчувствуя долгую и даже, наверное, увлекательную борьбу с собой и окружающими за образ моей героини.

– Да-да, Сэм, ужас какой! – картинно всплеснула я руками. – Так расстроена, что, кажется, вот-вот тушь потечет.

Динес Милад за моими кривляниями наблюдал с высокомерной снисходительностью, которая изрядно раздражала. Нет, разумеется, я не Николсон, почтением со стороны коллег совершенно не избалована, стало быть, отношение кахэ переносила не так тяжело… Однако же «не так тяжело» вовсе не означает, будто выразительные взгляды и усмешки южанина не причиняли совсем никакой боли.

– Ладно, ребятки, давайте-ка за дело. И покажите класс, раз уж мы вдруг стали серьезным историческим проектом.

Последнюю фразу ларо Дрэйк сказал, даже не пытаясь скрывать, насколько его расстраивает чужое наглое вмешательство в творческие замыслы. Но выступать против Риэнхарна Аэна режиссер все-таки не рискнул, хотя по глазам было видно, как хотелось.

– Ну, готовы, ларэ Уиллер? – осведомился кахэ.

У меня тут же появилось ну очень нехорошее предчувствие. К примеру, что съемки окажутся для меня или болезненными, или унизительными, или все разом. Иначе с чего бы Миладу так радоваться?

Да и сама сцена невероятно сложная: с одной стороны, Риннэлис по сути сама позволила фигуранту бежать из камеры, при этом еще и взяв себя в заложники, однако, как писала сама Тьен, в тот день она испытала еще и смертный ужас. Шантажировать Риэнхарна Аэна благополучием его племянника Таэллона было опасным решением. Лично я не понимала, как у дознавателя хватило духу выкинуть подобный фортель. С Аэна сталось бы ей и шею свернуть. Плевое дело.