Из внешнего мира

– По-моему тебе хватит, - мрачно пробурчал скептик.

– Ничего подоб... ик... ного... Щас я еще выпью и мы с друганом пойдем смотреть белую, - панибратски хлопнув Зелгадиса по плечу, бабник даже не поморщился от боли, вот что значит - надрался.
– У тебя есть тридцать золотых? Давай скинемся, чтобы нам дали ее помацать.

– А куда идти? Я в городе бываю редко, всех злачных мест не знаю, - Зелгадис уже не мог разыгрывать заинтересованность или небрежность, оставалось только радоваться, что собеседник слишком пьян, чтобы расслышать в его голосе тревогу.

– Во "Фла... ик... минго", - с готовностью сообщил бабник.

– Не-е, мужики, я туда ни ногой. В прошлом месяце меня там ограбили, - Зелгадис придумывал оправдания машинально, сказывался опыт сбора информации для Резо.

– Да ты что?
– изумился скептик.
– "Фламинго" же лучший бордель в городе.

Зелгадис его уже не слушал, бросив на стол стопку монет в уплату за тедж, он поспешил к выходу. За его спиной раздались возмущенные восклицания.

– Дурень ты, - сказал скептик.
– Он у тебя все выведал и слинял. Сам, небось, хочет белую оприходовать.

– Во жадный говнюк!
– возмутился бабник.

Но его праведный гнев мгновенно потух при появлении слуги с кружками.

– Нет, хороший мужи-и-ик. Угостил нас выпивкой.

У выхода Зелгадиса попытался остановить один из слуг, не глядя швырнув ему несколько монет, Зелгадис спросил, как добраться до квартала удовольствий.

Улица с борделями в Медиго была точно такой же, как и все подобные улицы в других городах мира. Ярко совещенные здания с зазывалами у входа. Полуодетые девицы, вешающиеся на каждого встречного.

В болезненном оранжевом свете фонарей двигались искаженные темные фигуры, словно тени настоящих людей, из которых потакание низменным желаниям выпило душу.

Запах разврата и сломанных жизней.

Найти здесь "Фламинго" оказалось нетрудно, он выделялся среди других домов. Колонны красного дерева, украшенные позолотой. Крыльцо из розового мрамора с карминовыми прожилками. И толстая каменная стена вокруг.

На входе дорогу Зелгадису заступили два шкафоподобных громилы.

– Я хочу посмотреть на белую женщину, - потребовал Зелгадис.

Громилы окинули его оценивающими взглядами и дружно нахмурили кустистые брови.

– У тебя денег не хватит, попрошайка. Вали, пока цел, - прогудел один из них.

Их грозный вид, действовавший на обычных бродяг устрашающе, на Зелгадиса впечатления не произвел.

– Денег хватит. Позовите кого-нибудь из управляющих.

Громилы переглянулись, кивнули друг другу, и один ушел. У Зелгадиса чесались руки просто врезать оставшемуся охраннику, ворваться в бордель и...

Но если белая женщина не Амелия, устроив мордобой, он здорово усложнит себе дальнейшие поиски в Медиго. Трудно искать кого-то, когда за тобой гоняются стражники.

"А кто это, если не Амелия?" - спросил противный внутренний голосок.

Может быть, кто-то из местных. Тот пьяница в кампаче ведь говорил, что здесь рождаются альбиносы. Или кто-то спасшийся с кораблей экспедиции. Там было много женщин-магов.

"Ну-ну, ты сам-то в это веришь?" - ехидно пискнул все тот же голос.

Но во что еще оставалось верить? Зелгадис не хотел думать о том, что за резными дверями борделя найдет Амелию. Такого просто не могло быть. Да, Амелия часто влипала в переделки, но по-настоящему серьезные неприятности обходили ее стороной. Словно она был заговоренная. Девушка, с которой ничего не случится...

"С каждым когда-нибудь может произойти трагедия".

От мучительного спора с самим собой Зелгадиса отвлекло появление охранника в сопровождении вертлявого мужика, орбяженного в полосатый красно-желто-зеленый халат и увешанного дешевыми побрякушками, как ель на празднике Солнцестояния - игрушками.

Похоже, во всех частях мира неизменным оставалось одно - кричащие шмотки сутенеров. И их склизкие физиономии, что черные, что белые, одинаково похожие на морды хорьков.

– Что тебе угодно, господин?
– спросил сутенер с приторной улыбкой.

– Я хочу посмотреть на белую женщину, - повторил Зелгадис.
– Я могу заплатить сколько нужно.

Сутенер задергался, как уж на сковороде.

– Боюсь, теперь это невозможно. Она необычайно ценна, и хозяин запретил пускать к ней всех, кроме постоянных клиентов.

– Возможно, я смогу войти в их число, - Зелгадис многозначительно посмотрел на сутенера и сунул руку за пазуху.

Сутенер нервно оглянулся на громил, застывших точно каменные истуканы.

– Поговорим в сторонке, - шепнул он и, взяв Зелгадиса под локоть, громко сказал.
– Я провожу тебя в другое заведение, где тебе будут рады.

Сутенер отвел Зелгадиса за угол, где их видели охранники. Без лишних проволочек Зелгадис достал мешок с золотом. Деньгами он разжился, защитив на тракте торговца от разбойников. Почтенный купец здорово удивился, когда благородный спаситель потребовал с него плату.

Развязав мешок, Зелгадис показал монеты сутенеру. Блеск золота отразился в его глазах пожаром алчности.

– Хорошо, я тебя проведу. Но будешь только смотреть! Трогать ни в коем случае нельзя! Хозяин боится, что ее кожа испачкается и потеряет цвет. У нее и так уже есть шра... Ничего. Не обращай внимания.

Он говорил о женщине будто о мебели.

Дрожащие руки сутенера потянулись к мешку, но Зелгадис поднял его высоко над головой.

– Половину - сейчас, половину - когда увижу белую женщину.

Сутенер зашипел, как взбешенный кот во время мартовского безумия, но спорить не стал. Зелгадис быстро отсчитал ему деньги.

– Следуй за мной, - отрывисто велел сутенер.

Он провел Зелгадиса через незаметную дверку, которая из-за серой краски почти сливалась с забором. Они прошли через задний двор, где кудахтали куры и важно вышагивали фазаны, в спешке сутенер едва не растоптал одного из них. Затем вошли в задние борделя через черный ход, почти пробежали через пустую кухню и оказались на галерее, опоясывавшей внутренний дворик, посреди которого был разбит сад.

В центре сада мягко журчал фонтан, то тут, то там точно светлячки сверкали огоньки ламп. Среди деревьев прогуливались куртизанки, похожие в своих полупрозрачных одеждах на диковинных птиц. Две щебетали о чем-то с посетителем, развалившимся на подушках под пальмой. Еще одна, одетая лишь в гирлянды цветов, танцевала, соблазнительно двигая бедрами.

В воздухе стоял удушающий сладкий запах благовоний, смешивавшийся с тяжелым, одурманивающим ароматом магнолий.

Бордель явно был рассчитан на богатых эстетов, ценителей красоты. Зелгадиса замутило, почему-то изысканная обстановка ужаснула его гораздо больше, чем если бы здесь был обычный грязный притон.