Избранное в двух томах. Том 2

заметил: «Может быть, че-

381

ресчур бодрые репортажи о нашей работе способствовали тому, что космические

полеты воспринимались некоторыми как заведомо счастливый и легкий путь к

славе».

И жизнь эти горькие слова Гагарина подтвердила.

Незадолго до того погибли американские астронавты Гриссом, Уайт и

Чаффи. Несколько лет спустя так яке трагически закончился полет экипажа

корабля «Союз-11» — Г. Т. Добровольского, В. Н. Волкова и В. И. Пацаева. В

январе 1986 года катастрофа американского корабля «Челленджер» унесла жизнь

еще семи человек.

Несколько раз космонавты попадали в сложные положения, к счастью

завершившиеся благополучно благодаря их высоким волевым качествам и

профессиональной подготовленности.

Так, космический корабль В. Г. Лазарева и О. Г. Макарова, не выйдя на

орбиту, устремился по крутой параболе вниз, к земле. Экипаж перенес огромные, не встречающиеся в нормальном космическом полете перегрузки; в довершение

всего, приземлился их корабль на крутой склон заснеженной горы, в безлюдной, труднодоступной для эвакуационной службы местности. «Экипаж проявил

мужество и стойкость и благополучно вышел из очень трудной обстановки»,—

писал впоследствии об этом Г. Т. Береговой.

В не менее сложное положение попали В. Д. Зудов с В. И. Рождественским,

когда их корабль «Союз-23» приземлился. . Нет, точнее будет сказать —

приводнился в небольшое соленое озеро, затерявшееся в раскинувшейся на сотни

километров степи. Нарочно попасть в него вряд ли удалось бы. А вот случайно —

пожалуйста. К тому же дело было ночью, при сильном ветре, густом снегопаде.

Берега озера оказались заболоченными — что называется: ни пешком, ни вплавь.

Казалось бы, все силы природы, будто нарочно, объединились против

космонавтов. Вместо нужного им режима реадаптации их встретила сильная

качка, холод, полная неясность возможных сроков эвакуации. Но все это Зудов и

Рождественский выдержали с должной невозмутимостью: выбрались без

посторонней помощи из скафандров, исправно поддерживали связь со

спасателями, даже поели. .

Что говорить, нелегко досталось экипажу «Союз-23» возвращение на Землю!

382 Но в полете Н. Н. Рукавишникова и болгарского космонавта Г. И. Иванова на

корабле «Союз-33» из-за неисправности силовой установки под угрозой

оказалась сама возможность возвращения! Поиски выхода из создавшегося

положения, предпринятые совместно экипажем и Центром управления, привели к

тому, что такой выход был найден — у космического корабля оказались

резервные возможности, которые и были успешно использованы.

Слов нет, риск в каждом космическом полете присутствует. Не может не

присутствовать. Ведь даже обычный автомобиль считается «источником

повышенной опасности». А в космосе — глубокий вакуум, метеоритная

опасность, ответственные задачи выведения на орбиту в начале полета и спуска

на Землю в конце. Неудивительно, что эти факторы время от времени

напоминают о себе. . Скорее стоило бы удивиться тому, что при всем при том

подавляющее большинство космических полетов протекает «как по нотам».

Вернее, даже не столько удивиться, сколько подумать о том, какая титаническая

работа тысяч людей, объединенных в мощные научные, конструкторские, учебно-методические коллективы, стоит за этой благополучной статистикой!

И все же прав был Гагарин. Эта работа — летать в космос — под

определение «заведомо счастливый и легкий путь к славе» не очень-то

подходит.,,

Полет «Восхода» был последним, в котором я наблюдал космонавтов

непосредственно на космодроме — начиная от старта и кончая послеполетным

отчетом. На том мое посильное участие в делах, связанных с пилотируемыми

космическими полетами, практически закончилось.

Подоспели новые проблемы, новые задания — снова в родной мне авиации

(хотя по солидности возраста и небезукоризненности здоровья, увы, уже не за

штурвалом испытуемого самолета, а на грешной земле).

Космонавтов последующих лет я, естественно, знаю гораздо меньше. Хотя

многим из них — в плане, так сказать, частного знакомства — по-человечески

искренне симпатизирую. Но все-таки в том самом деле, на котором они проявили

свои знания, умение, волю,

383

я их вплотную не наблюдал. Поэтому и рассказывать о них чувствую себя не

очень-то вправе.

И тем не менее об одном из них скажу!

Скажу потому, что хотя и не принимал участия в подготовке и не видел его

космического полета вблизи, но зато хорошо знают многие, очень многие его

«докосмические» полеты.

Читателю, наверное, уже ясно, что речь пойдет о Георгии Тимофеевиче

Береговом.

В произведениях художественной литературы — того же Теодора Драйзера, например, — мы читали о людях, вынужденных несколько раз в своей жизни

«начинать с нуля». Но почти всегда именно вынужденных—в результате какого-то постигшего их делового или иного жизненного краха. И умение человека

встать на ноги после глубокого нокдауна всегда вызывало у нас уважение.

Береговой в своей жизни начинал заново трижды! Причем — только по

собственной воле, никак не вынужденно! Более того — вопреки жизненным

обстоятельствам, которые складывались у него так, что, казалось бы, прямо

толкали не на какие-то изменения, переломы судьбы, а на продолжение и

естественное развитие указанных, более чем благоприятных для Берегового

обстоятельств.

Первый раз он начал с нуля тогда, когда оно и положено — как все, — в