Избранное в двух томах. Том 2

главное, не допустили бомбежки нашего переднего края — это котировалось еще

выше, чем лишние сбитые на боевом счету истребителя. Словом, бой был по всем

статьям отличный. Но он был уже обсужден во всех подробностях несколько

дней назад — сразу после того, как произошел. И текущие дела — удачи и

неудачи, которые на войне сменяют друг друга очень быстро, — привлекли

внимание к себе. Но вот пришла на фронт газета, где этот бой был описан, и

разговоры о нем, вернее о статье, возобновились. В землянке пошли

комментарии:

— Очень уж гладко все тут получается.

— Вроде им еще три-четыре «яка» только помешали бы!

А один из присутствовавших мечтательно произнес:

— Эх, ребята! Дожить бы нам до такого времени, чтобы шестеркой или

восьмеркой зажать пару «мессеров», да дать им жизни, да загнать, сукиных детей, в землю! Вот это было бы дело.. А то пишут и радуются: смотри-ка — трое

против восемнадцати. Ах, как хорошо!. Тьфу!

— Не плюй в землянке, — сказал наставительно самый старший из нас. И

сказал, конечно, правильно — не столько по соображениям поддержания

должной чистоты и гигиены в помещении, сколько по причине очевидной

беспочвенности мечтаний предыдущего оратора.

«Дожить бы до такого времени!»

Дожили далеко не все. Но такое время пришло! Когда наша армия подошла к

Берлину так же близко, как стоял противник под Москвой в сорок первом году, советские самолеты — вопреки всем правилам военного времени — летали

бомбить и штурмовать подступы к вражеской столице с зажженными

аэронавигационными огнями на крыльях и хвостовом оперении. Почему? Очень

просто: опасность противодействия противника была к тому времени меньше, чем опас-78

ность просто столкнуться в темноте со своими же самолетами — настолько много

их участвовало в этой операции.

Соотношение сил в воздухе стало в точности таким, о котором мечтали

летчики в той землянке суровой, холодной зимой сорок первого года.

. .Итак, в одном из первых же воздушных боев Антипова крепко зажали

«мессеры». Чтобы выйти из-под удара, хочешь не хочешь, надо маневрировать, причем маневрировать как можно более энергично. Через много лет после этого

боя он рассказывал:

— Чувствую, что еще секунда — и по мне дадут. Потянул ручку на себя: ничего, крутится «миг», дрожит весь, но не сваливается. Только краешком глаз

вижу, что мне в концы крыльев упираются сзади какие-то полосы. Первое, что

подумал: трассы! Но тут же усомнился: не могут же они так точно попадать

именно по консолям, а главное, так устойчиво держаться — без перерыва и все

по одному и тому же месту. Повернул голову: батюшки, оказывается, это жгуты

срывные. Вот тебе и неманевренная машина! Виражит со струями с консолей, как

тебе какой-нибудь И-пятнадцатый, и в ус себе не дует!..

С тех пор взгляд на маневренность «мига» у Антипова и его однополчан

существенно изменился к лучшему. Не скоростью единой жив был этот самолет.

Впрочем, так часто бывает в жизни: увидев какое-то одно, доминирующее, наиболее ярко выраженное свойство, мы на его фоне не замечаем многого

другого, пусть менее «профилирующего», что ли, но подчас весьма

существенного. И не только при оценке самолетов. .

Так что маневренные возможности самолета МиГ-3 оказались для многих

наших летчиков сюрпризом. Причем на этот раз сюрпризом приятным —

неприятных и без того хватало.

Относительно же вооружения «мига» — три пулемета, из которых два, хотя и

чрезвычайно скорострельные, имели тот же калибр, что обычная винтовка, —

дело обстояло, к сожалению, именно так, как показалось в первых же боях.

Вооружение было слабоватое, — Вот бы пушечку на «миг» — первая машина

была бы! — говорили летчики.

Но когда появился вариант «мига» с пушками, выяснилось, что усиление

оружия обходится непомерно

79

дорого — ценой ухудшения всех остальных боевых качеств перетяжеленного

самолета.

Калибр оружия, мощь огневого залпа — вещи для истребителя чрезвычайно

важные. Но, как вскоре выяснилось, кроме всего этого, есть и иные очень важные

вещи, в том числе одно далеко не последнее: надо уметь стрелять. Без такого

умения никакой калибр не поможет. А для владеющего меткой стрельбой

летчика. . Впрочем, вот конкретный случай.

В том же бою, о котором я начал рассказывать, Ю. А. Антипов оказался на

МиГ-3 в одиночку против пяти Ме-109. Это было то самое соотношение сил, при

котором фашистские летчики охотно завязывали бой. Не имея численного

преимущества, они, как правило, от схватки уклонялись. Интересно, что в этом

проявлялся прежде всего не слабый наступательный дух летчиков противника

(воевать они — ничего не скажешь — умели), а результат прямых указаний

командования гитлеровских воздушных сил, о которых рассказали пленные

немецкие летчики: вступать в бой лишь при явном превосходстве в силах.

Тут такое превосходство было, и Антипову пришлось вступить в неравную

борьбу. Первое, что он при этом обнаружил, был.. отказ пулеметов. Всех трех —

одного за другим. Летчик нажимал на гашетки, а в ответ не возникало ничего —

ни мелкой, нервной дрожи всей машины, ни похожего на стрекотание швейной

машинки треска пулеметной стрельбы, прорывающегося сквозь шум мотора и

шелест потока обтекания, ни дуновения острого запаха пороховых газов.

Пулеметы молчали. Антипов попробовал перезарядку: один раз, другой, третий

— не помогло. Сейчас немцы заметят, что он фактически безоружен, и тогда. .

тогда будет нехорошо.

Оставалось одно: любыми средствами выходить из боя.

Выбрав удобный момент, Антипов с полным газом, с полупереворота

устремился к земле и, оторвавшись таким образом от «мессершмиттов» метров на