Избранное в двух томах. Том 2

одно: с деланно индифферентным видом бочком проскользнуть по трапу вниз и, едва сту-144

пив на землю аэродрома, незамедлительно податься в сторонку. Так я и

поступил..

А дальше все пошло как положено: из самолетной двери показался Королев, за ним — Келдыш и другие руководители космической программы, встречающие

взяли под козырек, пошли рукопожатия, взаимные приветствия и так далее. . В

дальнейшем я установленный порядок полностью усвоил и, прилетая куда-либо в

одном самолете с начальством, следовал этому порядку неуклонно. В любом

деле, оказывается, нужен опыт! А в данном случае у меня такому опыту взяться

было просто неоткуда: в течение многих лет мое место в самолете было за

штурвалом, и, прилетая куда-то с пассажирами, я так или иначе вылезал из

машины после всех, ведь работа летчика в кабине с остановкой самолета не

заканчивается.

И вот несколько легковых автомашин одна за другой идут на полной

скорости по узкой бетонной дороге. Кругом пологие, плавно очерченные

возвышенности и впадины пустынной желтой степи. Еще один спуск. .

Небольшой поворот. . Снова подъем, и сосед по машине толкает меня локтем в

бок:— Смотри. Вот он, космодром. Космодром!.

Я смотрю на него, как говорится, в оба глаза. Но ничего фантастического, марсианского что-то не обнаруживаю. Сосед по машине, видимо читая мои

мысли, подтверждает:

— Да, для кино это, конечно, не товар.

Перед нами разбросано несколько трех-, четырехэтажных кирпичных домов

довольно стандартного вида, несколько длинных одноэтажных построек

барачного типа, пять-шесть финских домиков и единственное крупное здание —

возвышающаяся надо всем этим поселком огромная, массивная коробка

монтажно-испытательного корпуса (МИКа), кажущаяся тут, среди окружающей

ее мелкоты, еще более огромной. Так, наверное, смотрелись когда-то

величественные готические храмы среди приземистых жилых домов

средневековых городов.

А кругом степь. Пустая рыжая степь до самого горизонта.

145 В общем, ничего марсианского.. Марсианское еще ждало меня.

Впрочем, и в МИКе, куда меня с утра привел Королев, тоже было на что

посмотреть.

Мы привыкли представлять себе ракету в вертикальном положении, с носом, нацеленным в зенит — туда, куда она устремится в минуту пуска.

А в МИКе ракета лежала. Лежала, растянувшись во всю свою

многометровую, чуть было снова не сказал «высоту», хотя в данном случае это

правильней было бы назвать длиной. Ее тело покоилось на специальном

устройстве, так называемом установщике, представлявшем собой комбинацию

сильно растянутей железнодорожной платформы с подъемным краном, способным поворачиваться в вертикальной плоскости. Рельсы, на которых стояли

тележки установщика, уходили под широкие ангарные ворота корпуса, а дальше

тянулись несколько километров по степи — к стартовой позиции.

Я уже говорил, что любой предмет, по природе своей предназначенный для

существования на вольном воздухе, в помещении кажется большим по размерам, чем он есть на самом деле. Но трехступенчатая ракета-носитель с

пристыкованным к ней космическим кораблем не только казалась, но и в

действительности отличалась размерами весьма внушительными.

Какая же силища нужна, чтобы поднять эту штуку в воздух, вывести за

пределы атмосферы да еще притом разогнать до умопомрачительных

космических скоростей, — такая мысль не могла не прийти в голову.

И чтобы увидеть источники этой силищи, не было нужды далеко ходить: на

торце лежащей ракеты из зеркально сверкающих круглых титановых днищ пяти

блоков первой и второй ступени торчало двадцать раструбов — камер мощных

ракетных двигателей РД-107 и РД-108, созданных в конструкторском коллективе

академика В. П. Глушко. Рядом с ними раструбы рулевых двигателей, расположенных на периферии каждого блока, казались миниатюрными. И все это

выглядело чрезвычайно красочно: полированно-серебристые днища блоков, золотистый металл раструбов двигателей, ярко-красные предохранительные

заглушки. .

Космический корабль, замыкавший ракету с другого конца, выглядел, если

судить с позиций чисто зре-

146

лищных, гораздо более скромно: он был заключен в мягкий стеганый чехол, который полагалось снять только на стартовой позиции, перед самым пуском.

Всю эту впечатляющую технику мне показали — каждый по своей епархии

— ведущий конструктор космического корабля Олег Генрихович Ивановский и

заместитель ведущего конструктора ракеты-носителя Юрий Павлович Антонов, попечению которых меня поручил Королев, сам отправившийся дальше в обход

хозяйства космодрома. Нетрудно понять, что для обоих ведущих конструкторов

появление моей персоны было далеко не подарком, у них и без меня дел имелось, как говорится, выше головы. Тем не менее никаких внешних проявлений своего

недовольства по этому поводу они не высказали, все подробно показали, рассказали и ответили на все мои вопросы, в том числе и на такие, которые

отнюдь не характеризовали меня как крупного специалиста в области ракетно-космической техники. Словом, встреча была вполне доброжелательная. Более

того, ведущий конструктор космического корабля даже сейчас, когда нас

связывает многолетняя дружба, продолжает, глядя па меня почти правдивыми

глазами, утверждать, что с первого же момента был очень рад знакомству со

мной. Воспитанный человек!.

Правда, один раз он поступил со мной вполне бесцеремонно. Когда по ходу

подготовки космического корабля дело дошло до операции, связанной с

монтажом агрегата, содержащего пороховой заряд, ведущий конструктор