Избранное

21

Не за горами контрольные стрельбы.

Покидаю уютную землянку за час до подъема, лежу на росистой траве, ловлю в прицеле мушку карабина. Поймал, затаил дыхание: огонь! Выстрел без раската - влажность воздуха съедает звук. И на этот раз «завалил мушку" - не могу без напряжения дотянуться до спускового крючка. Тренирую раненое плечо: рука назад до отказа и вперед до пояса. Десять раз, двадцать… пятьдесят… Отдышался и снова: лежа заряжай!

А вот и полковой трубач: подъем! подъем! Заворошился лагерь, зачастили команды на всех лесных закуточках.

Из землянки выскочил Рыбаков в трусах, босой, энергичными движениями рук разминал полные плечи, прыгал то на одной ноге, то на другой. Увидев меня, остановился:

–  Здравия желаю, Константин Николаевич.

–  Здравствуй, Леонид Сергеевич.

–  Как успехи?
– Он посмотрел на карабин.

–  Помаленьку. А ты в какие края сегодня?

–  В райком партии. Командир, они просят нас помочь в уборке урожая.

–  Надо, конечно, помочь. Используй хозяйственные команды.

Наши отношения изменились с тех пор, когда командарм, ударив ладонью по столу, крикнул на Рыбакова: «Митинговал!» Здороваемся, перестав замечать, холодны или горячи наши руки. И, встретясь, оба спешим, спешим куда-то… Меня по-прежнему тянет к нему, чувствую: носим в себе боль, но каждый по-своему, и слить ее в одно нам что-то мешает.

Ходко идет Нарзан вдоль перезрелого пшеничного поля, балует - я только что напоил его ключевой водой, угостил кусочком сахара; мягкие розоватые губы осторожненько подобрали с ладони лакомство. Вдали сверкнули штыки - это на марше батальон Чернова. За спиной - топот, оборачиваюсь: меня догоняет на коне дежурный по полку.

–  Что случилось?

–  К нам прибыл начальник политотдела армии полковник Линев. С майором Рыбаковым отбыл в подразделения.

В штабе полка - дремотный покой. Я связался по телефону с учебным батальоном:

–  Гости у вас?

–  Десять минут тому назад ушли к капитану Чернову.

Вошел помначштаба Карасев:

–  Почта, товарищ подполковник.

Капитан из своей папки выуживает очередную бумажку: требуют десять сержантов с семилетним образованием в нормальную военную школу связи. Нормальную! До сих пор посылали на скоростные курсы, а теперь вот в нормальную, на трехлетнее обучение. Здорово!…

Отпустил штабиста. За окном на плетне сушатся хозяйкины горшки и горшочки, рыжий петух бочком-бочком обходит нахохлившуюся курицу.

Где же они? Может, на коня и вдогонку? Зачем? Понадоблюсь - найдут.

В землянке пообедал, послал Касима в лавку военторга за куревом и улегся с газетами. Должно быть, вздремнул. Вскочил, услышал голоса у порога. Первым вошел Линев:

–  Ты смотри на него, Рыбаков, с нас сто потов льется, а он схоронился от начальства и газетки почитывает. Здравствуй" те, подполковник. Кваском угостите?

–  Не угощу. После обеда крохи подбираем…

–  Оно и видно. Что так нещедро кормите солдат?

–  Паек тыловой.

–  А инициатива? Лето красное! Фу, как у вас душно.

Мы вышли из землянки, Линев оглянулся, увидев на взгорке раскидистое дерево, размашисто зашагал к нему. Фигура у него плотная, кряжистая, можно сказать - строевая.

–  Тут свежак, располагайтесь, хлопцы, и дышите поглубже.
– Он расстегнул китель и бросился на землю.
– Красота, а как полынью несет! У, смотрите.

– Потянулся рукой, сорвал пучок травы с желтыми цветочками.
– Знаете, что это такое? Чистотел. Чис-то-тел!
– Он сломал стебелек - темно-рыжая капелька упала на его ладонь.
– Эликсир жизни! В старину братья славяне молились на него, и не зря. Ну, как живется, комполка?

–  Нелегко, товарищ полковник.

–  Вы командовали партизанской бригадой. Как жили со своим комиссаром?

–  Дружно.

–  И что же вас сближало?

–  Многое, но прежде всего его личная храбрость.

–  Весомо.

Рука Рыбакова заерзала по портупее вверх-вниз, вниз-вверх.

–  Это он в меня прямой наводкой палит.

–  Значит, конфликт на почве: комполка храбр, замполит недостаточно храбр, - Линев резко выбросил руку в мою сторону, потом в сторону Рыбакова.

–  Если бы! Мы не можем найти с замполитом общего языка с того дня, когда в кабинете командарма выложили разные решения…

–  Решали не вы, а Военный совет армии, - оборвал меня Линев.
– Что вам мешает сейчас?

–  Я отвечу, - проговорил Рыбаков.
– Командир полка до сих пор не вписался в часть, хотя времени прошло вполне достаточно. Вот, к примеру, был он в батальоне капитана Чернова. С какой пользой? Собрал офицеров, поговорил с ними по душам, похвалил достойного, указал на ошибки того, кто их совершил? Ничего этого не было. Отхлестал, как мальчишку, опытного комбата и умчался аллюром. Тимаков даже не замечает, что политсостав полка порой вынужден выступать в роли пожарников - заливать холодной водой его огненные вспышки.

–  Ты что же это меня при начальстве хлещешь?
– воскликнул я.
– Не нашел время сказать мне об этом один на один!

–  Да, Рыбаков, действительно, почему ты ему все это не высказал раньше?
– строго спросил Линев.

–  Так он же бежит от меня!

–  Я? Бегу?… Это ты чуть свет на коня и то в райком, то в политотдел, то еще бог знает куда.

–  Слушаю вас и удивляюсь. Здесь полк, а не детский сад. Как мне прикажете доложить Военному совету? Кого из вас надо отзывать?

–  Меня нельзя, - выпалил Рыбаков.

–  Это почему же?

–  Я в петухановской трагедии не сторонний человек. Недоглядел многого.

–  Красиво сказано, даже слишком. Однако ты-то здесь не одну пару сапог износил, а расплачиваешься скупо. Или под крылышком Стрижака полегче было? В нем-то ты признавал единоначальника. Ты, бывало, ни шагу без него. А сейчас, - Линев поднялся, застегнул на все пуговицы китель, - вон мы какие, оказывается: разыскать никак друг друга не можем. Свести ваши руки прикажете? У вас, командир, есть ко мне вопросы?

–  Пока нет.

–  Вы эти «пока» придержите при себе. Решительно отсекайте накипь в полку, но властью, вам данной, пользуйтесь с умом и сердцем.

Проводили начальника политотдела, стоим на обочинах дороги друг против друга. Черт возьми, как трудно сделать первый шаг, сказать нужное слово!…

–  Замполит, так что там было сегодня в солдатских котлах?

–  А, перловка да сало лярд, сало лярд да перловка.
– Рыбаков пересек дорогу.
– Заглянул вчера в хозроту, и представляешь - там борщ с салом и свежее мясо с капустой.