Избранные романы. Компиляция. Книги 1-16

Так он сидел, злясь на самого себя, борясь с непрошеными мыслями, когда дверь в номер отворилась. Сначала донесся предупреждающий взрыв смеха, потом вошли Конни и Стив Леннард. От них веяло довольством людей, посетивших и еще намеренных посетить различные места развлечений и увеселений.

– Взгляните на человека, приехавшего в Вену! – воскликнул Стив, показывая на Меррида. – Да что с тобой такое, Льюис? Почему ты безвылазно сидишь в этом номере? Ты же все на свете пропустишь.

– Мы были на Каленберге, – жизнерадостно сообщила Конни. – Вид оттуда чудесный! А потом Стив отвел меня в изумительное кафе, где подают шоколад и пирожные. Ничего вкуснее я в жизни не пробовала…

– Она отличилась, – подхватил Стив. – Съела шесть штук. Или семь? С сожалением заявляю тебе, Льюис, что твоя сестра просто бесстыдница. Если бы я не уволок ее оттуда силой, она бы все еще торчала в том кафе. Что-то в ней есть такое, непонятное: общение с ней сотрясает до основания всю мою тонкую душевную организацию, и все же с шестилетнего возраста и по сию пору я время от времени покупаю ей разную вкуснятину и украшения.

– Это любовь, – сказала Конни.

Стив вздохнул:

– Мне неприятно так думать, но, возможно, это она и есть.

Он снова вздохнул и с удобством расположился в кресле. Это был привлекательный молодой человек, прячущий за манерами циничного и искушенного парня необыкновенно дружелюбную, иногда даже почти наивную натуру. Сейчас он устремил на Льюиса вопрошающий взгляд.

– Если рассуждать с точки зрения человека, сидящего в отеле, – начал он, – что ты думаешь об этой стране?

– Судя по тому немногому, что я видел, она выглядит вполне симпатично.

– Это на поверхностный взгляд, – сказал Стив. – Если ты заглянешь глубже… если ты услышишь некоторые истории о концентрационных лагерях…

– Там действительно все так плохо, как говорят? – спросила Конни.

– Даже хуже. И их набивают под завязку, так что они вот-вот взорвутся. Достойных, умных граждан – особенно учителей и преподавателей – швыряют туда только за то, что они не поют дифирамбы правительству. Ну да ладно… Ого! – произнес он внезапно и выпрямился. – Нам пора идти. В восемь у нас опера, а до этого хорошо бы где-то пообедать…

Льюис выразил жестом несогласие:

– Не думаю, что мне хочется на оперу.

– Что?! А я-то из кожи вон лез, добывая билеты! Послушай, Льюис, не знаю, что на тебя нашло, но, если ты еще сам не догадался, скажу, что ты стремительно превращаешься в зануду, который всем отравляет удовольствие.

Льюис сообразил, что его друг искренне огорчен, и сдался:

– Ладно, Стив, я пойду.

– Так-то лучше.

– Я на минутку, – пообещала Конни, направляясь в спальню, – и вернусь прекрасная как никогда.

Точнее говоря, она посвятила своему наряду двадцать минут. Ни Льюис, ни Стив переодеться не потрудились. Троица пообедала в ресторане отеля и отправилась в Оперу.

Когда они вошли в театр, он был почти полон – давали «Богему», любимое произведение венцев. Спектакль был великолепен, но сегодня Льюис не мог восторгаться им. Когда оркестр заиграл увертюру, его на мгновение захватила парящая красота мелодии, но, хотя постановка была очаровательная, а исполнение выше всяких похвал, Льюис обнаружил, что мысли его блуждают далеко от ярко освещенной сцены. Он не мог сосредоточиться, как ни старался, и вдруг осознал, что осматривает погруженный в полумрак зал, словно ищет лицо, которого ему так не хватало. Среди зрителей обнаружилось много красивых женщин. Он бросал взгляд на каждую, но потом отводил глаза. Ее здесь не было.

Льюис понял, что не в силах заглушить едва осознаваемый им зов судьбы. В антракте, когда они прогуливались по фойе, он неожиданно повернулся к Леннарду. Вопрос сорвался с его губ прежде, чем он успел подумать:

– Скажи мне, Стив, что это за место, которое называется Кригеральп?

Леннард, прерванный на середине фразы, воззрился на друга, открыв рот:

– Это гора. А что?

– Где она?

– Очень далеко отсюда. У границы, за Бюрштеггом, на многие мили ничего вокруг. Это скала, на ней только снег и лед. И эдельвейсы там не растут.

Льюис едва заметно улыбнулся – скрытной улыбкой, словно обращенной к чему-то глубоко внутри его. Он пришел в приподнятое настроение и на остаток вечера стал великолепным собеседником. Но, невзирая на протесты Стива, от ужина отказался и рано вернулся в гостиницу.

На следующее утро, когда отель еще не проснулся как следует, Льюис написал Конни записку, в которой сообщил, что покинет Вену на несколько дней, и призвал сестру продолжить осмотр достопримечательностей в компании Стива. А затем, никем не замеченный, отбыл к горе Кригеральп.

Глава 3

Вернуться в Лахен было достаточно легко. А вот там начались первые трудности. Когда Льюис сошел с поезда и остановился, пронизываемый ледяным ветром, на той самой платформе, где исчезла Сильвия, он ощутил душевный подъем. Но вскоре его настроение упало, поскольку он обнаружил, что нанять сани на станции невозможно. Под навесом стояла лишь пара саней, а лошади, завернутые в множественные слои мешковины, грелись у жаровни. И оба кучера наотрез отказалась отправляться в долгий путь до Кригеральпа. Пожав плечами, они дали понять, что они не дураки, но вот есть такой Генрих, которого, возможно, удастся уговорить на эту поездку.

На противоположной стороне безлюдной, засыпанной снегом улицы находилось маленькое кафе, откуда доносился пронзительный визг дешевого радиоприемника. И там обнаружился тот самый Генрих – он удобно сидел на корточках у печи, с кружкой пива у локтя.

Сначала, когда Льюис задал свой вопрос, кучер не ответил. То был неторопливый крестьянин с маленькими глазками, низким лбом и невероятно обветренным лицом. Внезапно он прищурился с хитрецой, но не без добродушия:

– Это далеко, майн герр. Кригеральп высотой восемь тысяч метров. И гастхоф «Хоне»… – он, как и двое предыдущих, пожал массивными плечами, – заведение не для вас.

– Почему?

– Там не так, как в Бюрштегге, майн герр. Не гранд-отель. Танцев нет. Бара нет.

– Да вы сейчас сделали им рекламу, – откликнулся Льюис, не отрывая глаз от собеседника. – Мне захотелось туда поехать еще сильнее, чем раньше.

Генрих неожиданно рассмеялся. Похоже, он оценил шутку.

– Вот и хорошо, – кивнул Льюис. – И еще кое-что: я хотел бы попасть в этот гастхоф как можно скорее.

Он достал из кармана банкноту и молча протянул ее кучеру.

При виде числа на купюре Генрих вытаращил глаза.