Избранные романы. Компиляция. Книги 1-16

Управляющий снова помолчал и наконец сказал:

– Если бы мы, то есть наш банк, сделали специальное пожертвование в размере ста фунтов, как бы вы его использовали?

– Сэр, я бы купил специальный аппарат, чтобы вылечить маленькую девочку. Она не может ходить и носит на ногах протезы, от которых никогда не избавится. Только подумайте об этом, сэр, каково это – быть на всю жизнь парализованным. Сейчас я делаю ей специальный массаж и электротерапию. Если бы у меня был этот аппарат, я думаю, он побудил бы ее сделать то, чего она никогда не делала, – попытаться самой ходить.

– Финлей, я прослежу, чтобы сто фунтов сегодня же были переведены на ваш собственный счет. И возможно, позже вы позволите мне навестить вас, чтобы увидеть этот аппарат в действии.

– Непременно приходите, сэр, – тут же ответил Финлей. – Просто дайте мне несколько недель, чтобы начать лечение.

Управляющий благоразумно выждал три месяца, прежде чем нанести обещанный визит, и был сердечно рад увиденному. Пока дети шумно играли в другой части сада, маленькая девочка училась ходить. Держась за алюминиевые ручки какого-то устройства на резиновых колесиках, она, подбадриваемая Финлеем, медленно продвигала вперед этот маленький аппарат.

– Хорошо, хорошо, девочка! Согни правое колено, еще, еще! Молодец, девочка. А теперь посиди, отдохни.

Девочка скользнула обратно на сиденье аппарата и повернулась к Финлею с легкой улыбкой, видеть которую было отрадно.

– Теперь, дорогая, – сказал Финлей, – тебе будет приятно услышать, что ты самостоятельно прошла двадцать ярдов. А сейчас давай немножко пройдемся вместе – ты и я. Потом после чудесной горячей ванны сделаем тебе массаж на пятнадцать минут, чтобы укрепить мышцы.

Оставшись незамеченным в тени, управляющий увидел, как Финлей снял девочку с сиденья и осторожно поставил на ноги. Затем, крепко держа ее за руку, он прошел с ней еще двадцать ярдов, на мгновение отпустив ее руку, так что она действительно несколько шагов сделала без посторонней помощи. С торжествующей улыбкой Финлей понес ее в дом.

Управляющий решил не объявляться. Увиденное тронуло его до глубины души – по его щекам текли слезы, почти ослепляя его, когда он повернулся и отправился обратно в мир коммерции – в свой банк.

10. Тереза

Прошло лето, наступила осень, и дети занялись уборкой опавшей листвы с подъездного пути и садовых дорожек. В ранних сумерках, на радость неугомонным сердцам малышей, зажигались костры. Кое-кто из детей уже настолько окреп, что вскоре должен был вернуться в приют в Мюрхеде – возможно, чтобы отправиться по своим домам, если там им будет лучше. Во всяком случае, дом доктора Финлея предназначался только для теплой погоды. Зимой, без надлежащего отопления, его следовало закрыть до весны. И теперь, когда у Финлея появилось свободное время, он был готов больше помогать своему настрадавшемуся коллеге. Присутствие ужасного аппендикса на каминной полке в кабинете способствовало омоложению доктора Камерона, который без видимых усилий пережил период затишья. Но теперь, когда впереди маячила зима, Финлей понял, что должен вернуться к своим обычным обязанностям и снова взвалить на плечи работу потяжелее.

В один из таких вечеров, когда туман начал рассеиваться и Финлей задумчиво шагал по аллее между голыми деревьями, за его спиной раздались легкие шаги, и не успел он обернуться, как в его руку легла теплая знакомая рука и успокаивающий голос произнес:

– У вас такой печальный вид, сэр, я почувствовала, что должна побыть с вами.

– Не называй меня «сэр», иначе я впаду в глубокую и необратимую меланхолию.

– Это печальное время года. Полагаю, мы скоро закрываемся на зиму? – Она шла в ногу с ним. – И ты потеряешь всех своих милых детей.

– И их мать! Увы, я буду скучать по тебе, Элис.

– Да, дорогой доктор Финлей, эта вынужденная разлука – такая тоска. Я так любила быть с тобой – из-за твоего веселого общества и, – она поколебалась, – из-за тебя самого.

– Загадочно, как всегда.

– Ну ты знаешь, о чем я. О твоей способности быть с женщиной веселым и счастливым без желания… опрокинуть ее на спину.

– Разве я не проделал это в тот же день, как только ты появилась?

– О, это было чудесно! Ни за что на свете не отказалась бы от такой восхитительной шалости.

– Да, было весело, вначале. – Он помолчал. – Ты позволишь мне навестить тебя, когда вернешься к себе домой в Сассекс?

Наступило молчание, несколько затянувшееся. Затем она спокойно сказала:

– Финлей, я вынуждена сообщить тебе печальную правду. Я провожу зиму с отцом и… молодым человеком из гвардейской бригады, у которого есть дом в Амальфи, унаследованный от матери. – Затем она как бы между прочим добавила: – Собственно говоря, он мой жених.

Последовало еще более продолжительное и напряженное молчание, после чего Финлей тихо произнес:

– Я рад за тебя. После тяжелой работы здесь, с которой ты прекрасно справлялась, это именно то, что тебе нужно: отдых, солнце и общение с людьми твоего круга.

Они продолжали расхаживать взад и вперед под деревьями, но молча. В какой-то момент она осмелилась взглянуть на него. Его челюсти были сжаты, губы растянуты в улыбке, но щека была мокрой от слез.

– Люди твоего склада не посылают открытки с картинками, но я буду думать о тебе, как ты загораешь на берегу синего моря и бросаешься в набегающую волну вместе со своим другом.

– Благодарю за искренние добрые пожелания. Я не забуду ни их, ни тебя. Как ты знаешь, это мой последний день здесь. Такси заказано на завтрашнее утро. Может, сейчас и попрощаемся?

Повернувшись, она протянула к нему руки. С больно бьющимся сердцем он крепко обнял ее, не касаясь губ, просто прижимая к себе, молча, как будто они уже были одним целым.

Наконец он отпустил ее:

– Благодарю от всего сердца за помощь и чудесное общение. Не будем писать друг другу. Пусть наше расставание сейчас будет ясным, полным и окончательным. Я знаю, что ты слишком хороша для меня, простого человека с простыми манерами, далеко не аристократа, тогда как ты рождена и воспитана в благородной среде, с самых ранних лет привыкла к изысканному обществу и обязана выйти замуж за человека своего круга. Так что прощай, душа моя!

Прежде чем она успела ответить, он повернулся и пошел к дому, где в своей комнате бросился в кресло и закрыл глаза. Одна только мысль утешала его: что она тоже плакала, когда они прощались. Только через несколько часов после расставания с Эллис он наконец встал с кресла и лег в постель.

На следующее утро ему захотелось побыть с маленькой девочкой, которая теперь так хорошо управлялась со своим аппаратом, что с его помощью могла легко в одиночку совершать прогулки по территории сада.