Избранные сочинения в шести томах. Том 1-й

той, которая во всех отношениях стояла неизмеримо выше его и, по-видимому, имела кое-какие деньги. Последние письма были немногословны. В сущности, они ограничи¬ вались краткими деловыми сообщениями; бедная женщи¬ на убеждала отсутствующего мужа поскорее покинуть общество цивилизованных людей, которое, надо думать, было столь же опасно для него, как тягостно для нее. Слу¬ чайная фраза, вырвавшаяся у матери, объяснила Джудит причину, побудившую ту решиться выйти замуж за Хови, или Хаттера: то было желание мести — чувство, которое часто приносит больше зла обиженному, чем тому, кто за¬ ставил его страдать. В характере Джудит было достаточно сходного с характером ее матери, чтобы она сумела понять это чувство. На этом кончалось то, что можно назвать исторической частью документов. Однако среди прочих бумаг сохрани¬ лась старая газета с объявлением, обещавшим награду за выдачу нескольких пиратов, в числе которых был назван некий Томас Хови. Девушка обратила внимание и на объ¬ явление и на это имя: то и другое было подчеркнуто чер¬ нилами. Но Джудит не нашла ничего, что помогло бы уста¬ новить фамилию или прежнее пребывание жены Хаттера. Как мы: уже упоминали, все даты и подписи были выреза¬ ны из писем, а там, где в тексте встречалось сообщение, которое могло бы послужить ключом для дальнейших по¬ исков, все было тщательно вычеркнуто. Таким образом, Джудит увидела, что все надежды узнать, кто были ее ро¬ дители, рушатся и что ей придется в будущем рассчиты¬ вать только на себя. Воспоминания об обычной манере держаться, о беседах и постоянной скорби матери заполня¬ ли многочисленные пробелы в тех фактах, которые пред¬ стали теперь перед дочерью настолько ясно, чтобы отбить охоту'к поискам ноцых подробностей. Откинувшись на спинку стула, девушка попросила своего товарища закона чить осмотр других вещей, хранившихся в сундуке, пото¬ му что там могло найтись еще что-нибудь важное. — Пожалуйста, Джудит, пожалуйста, — ответил тер¬ пеливый Зверобой, — но если там найдутся еще какие-ни¬ будь письма, которые вы захотите прочитать, то мы уви¬ дим, как солнце снова взойдет, прежде чем вы доберетесь до конца. Два часа подряд вы рассматриваете эти клочки бумаг. 382

— Они мне рассказали о моих родителях, Зверобой, и определили мое будущее. Надеюсь, вы простите девушку, которая знакомится с жизнью своих отца и матери, и вдо¬ бавок впервые. Очень жалею, что заставила вас так долго не спать. — Не беда, девушка, не беда! Если речь идет обо мне, то не имеет большого значения, сплю я или бодрствую. Но, хотя вы очень хороши собой, Джудит, не совсем приятно сидеть так долго и смотреть, как вы проливаете слезы. Я знаю, слезы не убивают, и многим людям, особенно женщинам, полезно бывает иногда поплакать. Но все-та- ки, Джудит, я предпочел бы видеть, как вы улыбаетесь. Это галантное замечание было вознаграждено ласко¬ вой, хотя и печальной улыбкой, и девушка попросила своего собеседника закончить осмотр сундука. Поиски по не¬ обходимости заняли еще некоторое время, в течение кото¬ рого Джудит собралась с мыслями и снова овладела собой. Она не принимала участия в осмотре, предоставив зани¬ маться им молодому человеку, и лишь рассеянно погляды¬ вала иногда на различные вещи, которые он доставал. Впрочем, Зверобой не нашел ничего интересного или цен¬ ного. Две шпаги, какие тогда носили дворяне, несколько серебряных пряжек, несколько изящных принадлежностей женского туалета — вот самые существенные находки. Тем не менее Джудит и Зверобою одновременно пришло па ум, что эти вещи могут пригодиться при переговорах с ирокезами, хотя молодой человек предвидел здесь трудно¬ сти, которые не столь ясно представляла себе девушка. — А теперь, Зверобой, — сказала Джудит, — мы мо¬ жем поговорить о том, каким образом освободить вас из рук гуронов. Мы с Хетти охотно отдадим любую часть или все, что есть в этом сундуке, лишь бы выкупить вас на волю. — Ну что ж, это великодушно, это очень щедро и ве¬ ликодушно. Так всегда поступают женщины. Когда они подружатся с человеком, то ничего не делают наполовину; они готовы уступить все свое добро, как будто оно не име¬ ет никакой цены в их глазах. Однако, хотя я благодарю вас обеих так, словно сделка уже состоялась и Расщеплен¬ ный Дуб или какой-нибудь другой бродяга уже явился сюда, чтобы скрепить договор, существуют две важные причины, < по которым договор этот никогда не будет 383

заключен; а поэтому лучше сказать все пачистотугчтобы по пробуждать неоправданных ожиданий у вас или ложных надежд у меня. — Но какие же это причины, если мы с Хетти готовы отдать эти безделки для вашего спасения, а дикари согла¬ сятся принять их? — В том-то и штука, Джудит, что, хотя вам и пришла в голову верная мысль, однако она сейчас совсем неумест¬ на. Это все равно как если бы собака побежала не по следу, а в обратную сторону. Весьма вероятно, что минги согла¬ сятся принять от вас все, что находится в этом сундуке, и вообще все, что вы им можете предложить, но согла¬ сятся ли они заплатить за это —* дело другое. Скажите, Джудит: если бы кто-нибудь велел вам передать, что вот, мол, за такую-то и такую-то цену он согласен уступить вам и Хетти весь этот сундук, стали бы вы ломать голову над такой сделкой или же тратить на это много слов? — Но этот сундук и все, что в нем находится, принад¬ лежит нам. Чего ради покупать то, что и так уже наше! — Совершенно так же рассуждают минги; они гово¬ рят, что сундук принадлежит им, и никого не хотят благо¬ дарить за ключ от него. — Я понимаю вас, Зверобой; но все же мы еще владе¬ ем озером и можем продержаться здесь, пока Непоседа не пришлет нам солдат, которые выгонят врагов. Это вполне может удаться, если к тому же вы останетесь с нами, вме¬ сто того чтобы возвращаться к мингзм и снова сдаться им в плен, как вы, по-видимому, собираетесь. — Если бы Гарри Непоседа рассуждал таким обра¬ зом, было бы совершенно естественно: пичего лучшего он не знает и вряд ли способен чувствовать и действовать иначе. Но, Джудит, спрашиваю вас по совести: неужели вы могли бы по-прежнему уважать меня, как, надеюсь, уважаете сейчас, если бы я нарушил свое обещание и не вернулся в индейский лагерь? — Уважать вас больше, чем сейчас, Зверобой, мне бы¬ ло бы нелегко, но я уважала бы вас — так мне кажется, так я думаю — ничуть не меньше. За все сокровища целого мира я не соглашусь подстрекнуть вас на поступок, кото¬ рый изменил бы мое мнение о вас. — Тогда не убеждайте меня нарушить данное слово, девушка. Отпуск — великая вещь для воинов и для таких Ш

лесных жителей, как мы. И какое горькое разочарование потерпели бы старый Таменунд и Ункас, отец Змея, й все мои индейские друзья, если бы я, выйдя в первый раз на тропу войны, опозорил себя. Совесть — моя царица, и я никогда не спорю против ее повелений. — Я думаю, вы правы, Зверобой, — печальным голо¬ сом сказала девушка после долгого размышления. — Та¬ кой человек, как вы, не должен поступать так, как посту¬ пили бы на его месте люди себялюбивые и нечестные. В самом деле, вы должны вернуться обратно. Не будем больше говорить об этом. Если бы даже мне удалось убе¬ дить вас сделать что-нибудь, в чем вы стали бы раскаи¬ ваться впоследствии, я бы сама пожалела об этом не мень¬ ше, чем вы. Вы не вправе будете сказать, что Джудит... Ей-богу, не знаю, какую фамилию я теперь должна но¬ сить! — Почему это, девушка? Дети носят фамилию своих родителей, это совершенно естественно, они ее получают словно в подарок; и почему вы и Хетти должны поступать иначе? Старика звали Хаттером, и фамилия обеих его до¬ чек должна быть Хаттер, по крайней мере до тех пор, по¬ ка вы не вступите в законный и честный брак. — Я Джудит, и только Джудит, — ответила девушка решительно, — и буду так называться, пока закон не даст мне права на другое им:я! Никогда не буду носить имени Томаса Хаттера, и Хетти тоже, по крайней мере — с моего согласия. Теперь я знаю, что его настоящая фамилия не была Хаттер, но, если бы даже он тысячу раз имел право носить ее, я этого права не имею. Хвала небу, он не был моим отцом, хотя, быть может, у меня нет оснований гор¬ диться моим настоящим отцом. — Это странно, — сказал Зверобой, пристально глядя на взволнованную девушку. Ему очень хотелось узнать, что она имеет в виду, но он стеснялся расспрашивать о де¬ лах, которые его не касались. — Да, это очень странно и необычайно. Томас Хаттер не был Томасом Хаттером, его дочки не были его дочками. Кто же такой Томас Хаттер и кто такие его дочки? — Разве вы никогда не слышали сплетен о прежней жизни этого человека? — спросила Джудит. — Хотя я считалась его дочерью, но эти толки доходили даже до меня. 385

— Не отрицаю, Джудит, нет, я этого не отрицаю. Как я уже говорил вам, рассказывали про него всякую всячи-» пу, но я не слишком легковерен. Хоть я и молод, но все-* таки прожил на свете достаточно долго, чтобы знать, что существуют двоякого рода репутации. В одних случаях доброе имя человека зависит от него самого, а в других —* от чужих языков. Поэтому я предпочитаю на все смотреть своими глазами и не позволяю первому встречному бол¬ туну исполнять должность судьи. Когда мы странствовали с Гарри Непоседой, он говорил довольно откровенно обо всем вашем семействе. И он намекал мне, что Томас Хат- тер погулял по морю в свои молодые годы. Полагаю, он хо¬ тел сказать этим, что старик пользовался чужим добром. — Он сказал, что старик был пиратом, — так оно и есть, не стоит таиться меяеду друзьями. Прочитайте это, Зверобой, и вы увидите, что Непоседа говорил сущую правду. Томас Хови стал впоследствии Томасом Хатте- ром, как это видно из писем. С этими словами Джудит с пылающими щеками и с блестящими от волнения глазами протянула молодому человеку газетный лист и указала на объявление коло¬ ниального губернатора. — Спаси вас бог, Джудит, — ответил охотник, смеясь, — вы с таким же успехом можете попросить меня напечатать это или, на худой конец, написать. Ведь все мое образование я получил в лесах; единственной книгой для меня были величавые деревья, широкие озера, быст¬ рые реки, синее небо, ветры, бури, солнечный свет и* дру¬ гие чудеса природы. Эту книгу я могу читать и нахожу, что она исполнена мудрости и познаний. — Умоляю вас, простите меня, Зверобой, — сказала Джудит серьезно, смутившись при мысли, что своими не¬ осторожными словами она уязвила гордость своего собе¬ седника. — Я совсем позабыла ваш образ жизни; во вся¬ ком случае, я не хотела оскорбить вас. — Оскорбить меня? Да разве попросить меня прочитать что-нибудь, когда я не умею читать, значит оскорбить ме^ ня? Я охотник, а теперь, смею сказать, понемногу начинаю становиться воином, но я не миссионер, и поэтому книги и бумаги писаны не для меня. Нет, нет, Джудит, — весело рассмеялся молодой человек, — они не годятся мне даже на пыжи, потому что ваш замечательный карабин «олене-* 386

бой» можно запыжить лишь кусочком звериной шкуры. Иные люди говорят, будто все, что напечатано, — это свя¬ тая истина. Если это в самом деле так, то, признаюсь, че¬ ловек неученый кое-что теряет. И тем не менее слова, на¬ печатанные в книгах, не могут быть более истинными, чем те, которые начертаны на небесах, на лесных вершинах, на реках и на родниках. — Ладно, во всяком случае Хаттер, или Хови, был пи¬ ратом. И так как он не отец мне, то и его фамилия нико¬ гда не будет моей. — Если вам не по вкусу фамилия этого человека, то ведь у вашей матери была какая-нибудь фамилия. Вы смело можете носить ее. — Я не знаю ее. Я просмотрела все эти бумаги, Зверо¬ бой, в надежде найти в них какой-нибудь намек на то, кто была моя мать, но отсюда все следы прошлого исчезли, как след птицы, пролетевшей в воздухе. — Это очень странно и очень неразумно. Родители должны дать своему потомству какое-нибудь имя, если да¬ же они не могут дать ему ничего другого. Сам я происхо¬ жу из очень скромной семьи, хотя все же мы не настолько бедны, чтобы не иметь фамилии. Нас зовут .Бампо, и я слышал (тут легкое тщеславие заставило зарумяниться щеки охотника)... я слышал, что во время оно Бампо зани¬ мали более высокое положение, чем теперь. — Они никогда не заслуживали этого больше, чем те¬ перь, Зверобой, и фамилия у вас хорошая. И я и Хетти, мы тысячу раз предпочли бы называться Хетти Бампо или Джудит Бампо, чем Хетти и Джудит Хаттер. — Но ведь это невозможно* — добродушно возразил охотник, — разве только одна из вас согласится выйти за меня замуж. Джудит не могла сдержать улыбку, заметив, как про¬ сто и естественно разговор перешел на ту тему, которая всего больше интересовала ее. Случай был слишком удо¬ бен, чтобы пропустить его, хотя она коснулась занимавше¬ го ее предмета как бы мимоходом, с истинно женской хит¬ ростью, в данном случае, быть может, извинительной. — Не думаю, чтобы Хетти когда-нибудь вышла замуж, Зверобой, — сказала она. — Если ваше имя суждено но¬ сить одной из нас, то, должно быть, это буду я. — Среди Бампо уже встречались красавицы, Джудит, 387

и если бы вы теперь приняли это имя, то, люди, знающие нашу семью, ни чуточки не удивились бы. — Не шутите, Зверобой. Мы. коснулись теперь одного из самых важных вопросов в жизни женщины, и мне хоте¬ лось бы поговорить с вами серьезно и вполне искренне. Забывая стыд, который заставляет девушек молчать, пока мужчина не заговорит с ней первый, я выскажусь совер¬ шенно откровенно, как это и следует, когда имеешь дело с таким благородным человеком. Как вы думаете, Зверо¬ бой, могли бы вы быть счастливы с такой женой, как я? — С такой женой, как вы, Джудит? Но какой смысл рассуждать о подобных вещах! Такая женщина, как вы, то есть достаточно красивая, чтобы выйти замуж за капи¬ тана, утонченная и, как я полагаю, довольно образованная, вряд ли захочет сделаться моей женой. Думается мне, что девушки, которые чувствуют, что они умны и красивы, любят иногда пошутить с тем, кто лишен этих достоинств, как бедный делаварский охотник. Это было сказано мягко, по вместе с тем в его голосе чувствовалась легкая обида. Джудит сразу заметила это. — Вы несправедливы, если предполагаете во мне по¬ добные мысли, — ответила она с живостью. — Никогда в моей жизни я не говорила так серьезно. У меня было мно¬ го поклонников, Зверобой, — право, чуть ли не каждый неженатый траппер или охотпик, появлявшийся у нас на озере за последние четыре года, предлагал мне руку и серд¬ це. Ни одного из них я и слушать не хотела, быть может к счастью для меня. А между ними были очень видные мо¬ лодые люди, как вы сами можете судить по вашему зна¬ комому, Гарри Марчу. — Да, Гарри хорош на взгляд, хотя, быть может, не так хорош с точки зрения рассудка. Я сперва думал, что вы хотите выйти за него замуж, Джудит, право! Но, когда он уходил отсюда, я убедился, что нет на свете хижины настолько просторной, чтобы вместить вас обоих. — Наконец-то вы судите обо мне справедливо, Зверо-< бой! За такого человека, как Непоседа, я никогда не мог¬ ла бы выйти замуж, если бы даже он был в десять раз кра¬ сивее и в сто раз мужественнее, чем он есть. — Но почему, Джудит, почему? Признаюсь, мне лю¬ бопытно знать, чем такой молодой человек, как Непоседа, мог не угодить такой девушке, как вы. 388

— В таком случае, вы узнаете, Зверобой, — сказала девушка, радуясь случаю перечислить те достоинства, ко¬ торые так пленяли ее в собеседнике. Этим способом она надеялась незаметно подойти к теме, близкой ее сердцу. — Во-первых, красота в мужчине не имеет большого значе¬ ния в глазах женщины, только бы он не был калека или урод. — Я не могу целиком согласиться с вами, — возразил охотник задумчиво, ибо он был весьма скромного мнения о своей собственной внешности. — Я заметил, что самые видные воины обычно берут себе в жены самых красивых девушек племени. И наш Змей, который иногда бывает удивительно хорош собой в своей боевой раскраске, до сих пор остался общим любимцем делаварских девушек, хотя сам он держится только за Уа-та-Уа, как будто она единственная красавица на земле. — Если молодой человек достаточно силен и прово¬ рен, чтобы защищать женщину и не допускать нужды в дом, то ничего другого не требуется от него. Великаны, вроде Непоседы, могут быть хорошими гренадерами, но как поклонники они стоят немного. Что касается лица, то честный взгляд, который является лучшей порукой за сердце, скрытое в груди, имеет больше значения, чем кра¬ сивые черты, румянец, глаза, зубы и прочие пустяки. Все это, быть может, хорошо для девушек, но не имеет ника¬ кой цены в охотнике, воине или муже. Если и найдутся такие глупые женщины, то Джудит не из их числа. — Ну знаете, это просто удивительно! Я всегда думал, что красавицы льнут к красавцам, как богачи к богачам. — Быть может, так бывает с мужчинами, Зверобой, но далеко не всегда это можно сказать о нас, женщинах. Мы любим отважных мужчин, но вместе с тем нам хочется, чтобы они были скромны; нам по душе ловкость на охоте или на тропе войны, готовность умереть за правое дело и неспособность ни на какие уступки злу. Мы цепим чест¬ ность — язык, который никогда не говорит, чего нет на уме, — и сердце, которое любит и других, а не только са¬ мого себя. Всякая порядочная девушка готова умереть за такого мужа, тогда как хвастливый и двуличный поклон¬ ник скоро становится ненавистным как для глаз, так и для души. Джудит говорила страстно и с большой горечью, но 389

Зверобой не обращал на это внимания, весь поглощенный новыми для него чувствами. Человеку столь скромному было удивительно слышать, что все те достоинства, кото¬ рыми, несомненно, обладал он сам, так высоко превозно- сятся самой красивой женщиной, которую он когда-либо видел. В первую минуту Зверобой был совершенно оше¬ ломлен. Он почувствовал естественную и весьма извини¬ тельную гордость. Затем мысль о том, что такое создание, как Джудит, может сделаться спутницей его жизни, впер¬ вые мелькнула в его уме. Мысль эта была так приятна и так нова для него, что он на минуту погрузился в глубо¬ кое раздумье, совершенно забыв о красавице, которая си¬ дела перед ним, наблюдая за выражением его открытого, честного лица. Она наблюдала так внимательно, что на¬ шла неплохой, хотя не совсем подходящий, ключ к его мыслям. Никогда прежде такие приятные видения не про¬ плывали перед умственным взором молодого охотника. Но, привыкнув главным образом к практическим делам и не имея особой склонности поддаваться власти воображения, он вскоре опомнился и улыбнулся собственной слабости. Картина, нарисованная его воображением, постепенно рас¬ сеялась, и он опять почувствовал себя простым, неграмот¬ ным, хотя безупречно честным человеком. Джудит с тревожным вниманием глядела на него при свете лампы. — Вы необыкновенно красивы,.вы обворожительны се¬ годня, Джудит! — воскликнул он простодушно, когда дей¬ ствительность одержала наконец верх над фантазией. —* Не помню, чтобы мне когда-нибудь случалось встречать такую красивую девушку даже среди делаварок; не диво, что Гарри Непоседа ушел отсюда такой грустный и разо¬ чарованный. — Скажите, Зверобой, неужели вы хотели бы видеть меня женой такого человека, как Гарри Марч? — Кое-что можно сказать в его пользу, а кое-что — и против него. На мой вкус, Непоседа не самый лучший из мужей, но боюсь, что большинство молодых женщин от¬ носятся к нему менее строго. — Нет, нет, даже не имея фамилии, Джудит никогда пе захочет называться Джудит Марч! Все, что угодно, лучше, чем это! — Джудит Бампо звучало бы гораздо хуже, девушка;] 390

не много найдется имен, которые так приятны для уха, как Марч. — Ах, Зверобой, во всех подобных случаях для уха звучит приятно то, что приятно сердцу! Если бы Натти Бампо назывался Генри Марчем и Генри Марч — Натти Бампо, я, вероятно, любила бы имя Марч больше, чем те¬ перь. Или, если бы он носил ваше имя, я бы считала, что Бампо звучит ужасно. — Вот это правильно, и в этом вся суть. Знаете, у ме¬ ня врожденное отвращение к змеям, и я ненавижу самое это слово, тем более что миссионеры говорили мне, будто при сотворении мира какая-то змея соблазнила первую женщину. И, однако, с тех пор как Чингачгук заслужил прозвище, которое он теперь носит, это же слово звучит в моих ушах приятнее, чем свист козодоя в тихий летний вечер. — Это настолько верно, Зверобой, что меня, право, удивляет, почему вы считаете странным, что девушка, которая сама, быть может, недурна, вовсе не стремится, чтобы ее муж имел это действительное или мнимое преиму¬ щество. Для меня внешность мужчины ничего не значит, только бы лицо у него было такое же честное, как сердце. — Да, честность — дело великое; и те, ктб легко за¬ бывают об этом вначале, часто бывают вынуждены вспом¬ нить это под конец. Тем не менее на свете найдется много людей, которые больше привыкли подсчитывать настоя¬ щие, а не будущие барыши. Они думают, что первое — достоверно, а другое — еще сомнительно. Я, однако, рад, что вы судите обо всем этом так правильно. — Я действительно так сужу, Зверобой, — ответила девушка выразительно, хотя женская деликатность все еще не позволяла ей напрямик предложить свою руку, — и могу сказать от всей души, что скорее готова вверить мое счастье человеку, на чью правдивость и преданность можно положиться, чем лживому и бессердечному него¬ дяю, хотя бы у него были сундуки с золотом, дома и зем¬ ли... да, хотя бы он даже сидел на королевском троне... — Это хорошие слова, Джудит, да, это очень хорошие слова! Но уверены ли вы, что чувство согласится поддер¬ жать с ними компанию, если вам действительно будет предложен выбор? Если бы с одной стороны стоял изящ¬ ный франт в красном кафтане, с головой, пахнущей, как 391

копыта мускусного оленя, с лицом, гладким и цветущим, как ваше собственное, с руками, такими белыми и мягки¬ ми, как будто человек не обязан зарабатывать себе хлеб в поте лица своего, и с походкой, такой легкой, какую мо¬ гут создать только учителя танцев и беззаботное сердце, а с другой стороны стоял бы перед вами человек, проводив¬ ший дни свои под открытым небом, пока лоб его не стал таким же красным, как щеки, человек, пробиравшийся сквозь болота и заросли, пока руки его не огрубели, как кора дубов, под которыми он спит, человек, который брел по следам, оставленным дичью, пока походка его не стала такой же крадущейся, как у пантеры, и от которого не ра¬ зит никаким приятным запахом, кроме того, какой дала ему сама природа в свежем дуновении лесов, — итак, если бы два таких человека стояли перед вами, как вы думаете, кому из них вы отдали бы предпочтение? Красивое лицо Джудит зарумянилось, ибо тот образ франтоватого офицера, который собеседник нарисовал с таким простодушием, прельстил когда-то ее воображение, хотя опыт и разочарование потом не только охладили ее чувства, но и научили ее совсем другому. Румянец сме¬ нился тотчас же смертельной бледностью. — Бог свидетель, — торжественно ответила девуш¬ ка, — если бы два таких человека стояли передо мной — а один из них, смею сказать, уже находится здесь, — то, если я только знаю мое собственное сердце, я бы выбрала второго! Я не желаю мужа, который в каком бы то пи бы¬ ло смысле стоял выше меня. — Это очень приятно слышать, Джудит, и может даже заставить молодого человека позабыть свое собственное ничтожество. Однако вряд ли вы думаете то, что говорите. Такой мужчина, как я, слишком груб и невежествен для девушки, у которой была такая ученая мать. Тщеславие — вещь естественная, но оно не должно выходить за грани¬ цы рассудка. — Значит, вы не знаете, на что способна женщина, у которой есть сердце. Вы совсем не грубы, Зверобой, и нельзя назвать невежественным человека, который так хо¬ рошо изучил все,, что находится у него перед глазами. Ко¬ гда дело касается наших сердечных чувств, все является перед нами в самом приятном свете, а на мелочи мы не обращаем внимания или вовсе забываем их. И так всегда 302