Избранные сочинения в шести томах. Том 1-й
Шрифт:
стоит больше говорить об этом. Есть, цравда, один чело¬ век... Ну да ладно! Мы должны теперь же решить, как бу¬ дем жить дальше. Оставаться здесь — то есть это значит оставаться здесь одним — мы не можем, и, чего доброго, нам уж никогда более не представится случай вернуться сюда обратно. Кроме того, пришла пора, Хетти, разузнать все, что только возможно о наших родственниках и семье. Мало вероятия, чтобы у нас совсем не было родственни¬ ков, и они, очевидно, будут рады увидеть нас. Старый сун¬ дук теперь—-наша собственность, мы имеем право за¬ глянуть в него и узнать все, что там хранится. Мать была так не похожа на Томаса Хаттера, и теперь, когда извест¬ но, что мы не его дети, я горю желанием узнать, кто был наш отец. Я уверена, что в сундуке есть бумаги, а в них подробно говорится о наших родителях и о других родст¬ венниках. Хорошо, Джудит, ты лучше меня разбираешься в таких вещах, потому что ты гораздо умнее, чем обычно бывают девушки, — мать всегда говорила это, — а я всего- навсего полоумная. Теперь, когда отец с матерью умерли, мне нет дела ни до каких родственников, кроме тебя, и не думаю, чтобы мне удалось полюбить людей, которых я ни¬ когда не видела. Если ты не хочешь выйти замуж за Непо¬ седу, то, право, не знаю, какого другого мужа ты могла бы себе яайти, а потому боюсь, что нам, в конце концов, при¬ дется покинуть озеро. — Что ты думаешь о Зверобое, Хетти? — спросила Джудит, опуская голову по примеру своей простенькой се¬ стры и стараясь таким образом скрыть свое смущение. — Хотелось бы тебе, чтобы он стал твоим братом? — О Зверобое? — повторила Хетти, глядя на сестру с непритворным удивлением.— Но, Джудит, Зверобой со¬ всем не красив и не годится для такой девушки, как ты. — Но он не безобразен, Хетти, а красота для мужчин не много значит. — Ты так думаешь, Джудит? По-моему, все же на всякую красоту приятно полюбоваться. Мне кажется, ес¬ ли бы я была мужчиной, то заботилась бы о своей красо¬ те гораздо больше, чем теперь. Красивый мужчина выгля¬ дит гораздо цриятнее, чем красивая женщина. — Бедное дитя, ты сама не знаешь,
пустяки. Разумеется, мужчина должен быть высоким, — но найдется немало людей, таких же высоких, как Непоседа; и проворным —я знаю людей, которые гораздо проворнее его; и сильным — что же, не вся сила, какая только есть на свете, досталась ему; и смелым — я уверена, что могу назвать здесь юношу, который гораздо смелее его. — Это странно, Джудит! До сих пор я думала, что на всей земле нет человека сильней, красивей, проворней и смелей, чем Гарри Напоседа. Я, по крайней мере, увере¬ на, что никогда не встречала никого, кто бы мог с ним сравниться. — Ладно, ладно, Хетти, не будем больше говорить об этом! Мне неприятно слушать, когда ты рассуждаешь та¬ ким образом. Это не подобает твоей невинности, правдиво¬ сти и сердечной искренности. Пусть Гарри Марч уходит отсюда. Он решил покинуть нас сегодня ночью, и я ни¬ сколько не жалею об этом. Жаль только, что он зря про¬ был здесь так долго. — Ах, Джудит, этого я и боялась! Я так надеялась, что он будет моим братом! — Не стоит теперь думать об этом. Поговорим лучше о нашей бедной матери и о Томасе Хаттере. — В таком случае, говори поласковее, сестра, потому что — кто знает! — может быть, их души видят и слышат нас. Если отец не был нашим отцом, все же он был очень добр к нам, давал нам пищу и кров. Они похоронены в во¬ де, а потому мы не можем поставить на их могилах над¬ гробные памятники и поведать людям обо всем этом. — Теперь их это мало интересует. Утешительно ду¬ мать, Хетти, что, если мать даже совершила в юности ка¬ кой-нибудь тяжелый проступок, она потом искренне рас¬ каивалась в нем; грехи ее прощены. — Ах, Джудит, детям не пристало говорить о гре¬ хах родителей! Поговорим лучше о наших собственных грехах. — О твоих грехах, Хетти? Если существовало когда- нибудь на земле безгрешное создание, так это ты. Хотела бы я име^гь возможность сказать то же самое о себе! Но мы еще посмотрим. Никто не знает, какие перемены в женском сердце может вызвать любовь к доброму мужу. Мне кажется, дитя, что я теперь люблю наряды гораздо меньше, чем-прежде. 349
Очень жаль, Джудит, что даже над могилами роди¬ телей ты способна думать о платьях. Знаешь, если ты дей¬ ствительно разлюбила наряды, то останемся жить здесь, а Непоседа пусть идет куда хочет* — От всей души согласна на второе, но на первое ни¬ как не могу согласиться, Хетти. Отныне мы должны жить, как подобает скромным молодым женщинам. Значит, нам никак нельзя остаться здесь ц служить мишенью для спле¬ тен и шуток грубых и злых на язык трапперов и охотни¬ ков, которые посещают это озеро. Пусть Непоседа уходит, а я уж найду способ повидаться со Зверобоем, и тогда во¬ прос о нашем будущем разрешится быстро. Но солнце уже село, а ковчег отплыл далеко; давай вернемся и посове¬ туемся с нашими друзьями. Сегодня ночью я загляну в сундук, а завтра мы решим, что делать дальше. Что ка¬ сается гуронов, то их легко будет подкупить теперь, когда мы? можем распоряжаться всем нашим имуществом, не опасаясь Томаса Хаттера. Если только мне удастся вы¬ зволить Зверобоя, мы с ним за какой-нибудь час поймем ДРУГ друга. Джудит говорила твердо и решительно, зная по опы¬ ту, как нужно обращаться со своей слабоумной сестрой. — Ты ‘забываешь, Джудит, что привело нас сюда! — укоризненно возразила Хетти. — Здесь могила матушки, и только что рядом с ней мы опустили тело отца. В этом месте нам не подобает так много говорить о себе. Давай лучше помолимся, чтобы господь бог не забыл нас и на¬ учил, куда нам ехать и что делать. Джудит невольно отложила .в сторону весло, а Хетти опустилась на колени и вскоре погрузилась в свои благо¬ говейные, простые молитвы:. Когда она поднялась, щеки ее пылали. Хетти всегда была миловидной, а безмятежность, которая отражалась на ее лице в эту минуту, делала его по¬ ложительно прекрасным. Теперь, Джудит, если хочешь, мы уедем, — сказала она. — Руками можно поднять камень или бревно, но об¬ легчить сердце можно только молитвой. Почему ты мо¬ лишься не так часто, как бывало в детстве, Джудит? Ладно, ладно, дитя, — сухо отвечала Джудит, — сейчас это не имеет значения. Умерла мать, умер Томас Хаттер, и пришло время, когда мы должны подумать о себе. 350
Пирога медленно тронулась с места, подгоняемая вес¬ лом старшей сестры; младшая сидела в глубокой задум¬ чивости, как бывало всегда, когда в ее мозгу зарождалась мысль, более отвлеченная и более сложная, чем обычно. — Не знаю, что ты разумеешь пбд нашей будущно¬ стью, Джудит, — сказала она вдруг. — Мать говорила, что наше будущее — на небесах, но ты, видимо, думаешь, что будущее означает ближайшую неделю или завтрашний день. — Это слово означает все, что может случиться и в том и в этом мире, милая сестра. Это торжественное сло¬ во, Хетти, и особенно, я боюсь, для тех, кто всего меньше думает о нем. Для нашей матери будущим стала теперь вечность. Для нас — это все, что может случиться с нами, пока мы живем на этом свете... Но что такое? Гляди: ка- кой-то человек плывет к замку, вот там, в той стороне, ку¬ да я показываю; он теперь скрылся. Но, ей-богу, я видела, как пирога поравнялась с палисадом! — Я уже давно заметила его, — ответила Хетти спо¬ койно, ибо индейцы нисколько не пугали ее, — но я: не думала, что можно говорить о таких вещах над могилой матери. Пирога приплыла из индейского лагерями там си¬ дит только один человек; кажется, это Зверобой, а не ирокез. — Зверобой! — воскликнула Джудит с необычайным волнением. — Этого быть не может! Зверобой в плену, и я все время только о том и думаю, как бы его освободить. Почему ты воображаешь, что это Зверобой, дитя? г— Ты можешь судить об этом сама, сестра: пирога снова видна, она уже приплыла мимо замка. В самом деле, легкая лодка миновала неуклюжее строе¬ ние и теперь направлялась прямо к ковчегу; все находив¬ шиеся на борту судна собрались на корме, чтобы встретить пирогу. С первого взгляда Джудит поняла, что сестра пра¬ ва и в пироге действительно Зверобой. Он, однако, при¬ ближался так спокойно и неторопливо, что она удивилась: человек, которому силой или хитростью удалось вырвать¬ ся из рук врагов, вряд ли мог действовать с таким хлад¬ нокровием. К этому времени уже почти совсем стемнело, и на берегу ничего нельзя было различить. Но на широ¬ кой поверхности озера еще кое-где мерцали слабые отблески света. По мере того как становилось темнее, 351
тускнели багровые блики на бревенчатых стенах ковчега и расплывались очертания пироги, в которой плыл Зверо¬ бой. Когда обе лодки сблизились — ибо Джудит и ее се¬ стра налегли на весла, чтобы догнать неожиданного по¬ сетителя, прежде чём он доберется до ковчега, — даже загорелое лицо Зверобоя показалось светлее, чем обыч¬ но, под этими красными бликами, трепетавшими в су¬ мрачном воздухе. Джудит подумала, что, быть может, радость встречи с ней внесла свою долю в это необычное и приятное выражение. Она не сознавала, что ее собствен¬ ная красота тоже много выиграла от той же самой естест¬ венной причины. — Добро пожаловать, Зверобой! — воскликнула девуш¬ ка, когда пироги поравнялись. — Мы пережили печаль¬ ный и ужасный день, но с вашим возвращением одной бедой, по крайней мере, становится меньше. Неужели гуроны стали человечней и отпустили вас? Или вы сбе¬ жали от них только благодаря собственной смелости и ловкости? — Ни то, ни другое, Джудит; ни то, ни другое!. Минги по-прежнему остались мингами: какими они родились, та¬ кими и умрут; вряд ли их натура когда-нибудь изменится. Что ж, у Них свои природные склонности, а у нас свои, Джудит, и не годится говорить худо о своих ближних, хо¬ тя если уж выложить всю правду, то мне довольно труд¬ но хорошо думать или хорошо отзываться об этих бродя¬ гах. Перехитрить их, конечно, можно, и мы со Змеем их впрямь перехитрили, когда отправились на выручку его суженой... — Тут охотник засмеялся своим обычным без¬ звучным смехом. — Но обмануть тех, кто уже один раз был обманут, — дело нелегкое. Даже олени узнают все уловки охотника после одного охотничьего сезона, а ин¬ деец, у которого однажды раскрылись глаза на вашу хит¬ рость, никогда больше не закрывает их, пока остается на том же самом месте. Я знавал белых, которые позволяли одурачить себя во второй раз, но с краснокожими этого не бывает. Всему, что они знают, они научились на практике, а не по книгам; опыт — лучший учитель, мы хорошо запо¬ минаем его уроки. — Все это верно, Зверобой. Но если вы не убежали от дикарей, то каким образом вы очутились здесь? — Это очень естественный вопрос, и вы очарователь¬ 352
но задали его. Вы удивительно хороши в этот вечер, Джу¬ дит, или Дикая Роза, как Змей называет вас, и я смело могу сказать это, потому что действительно так думаю. Вы вправе называть мингов дикарями, потому что у них поистине дикие чувства, и они всегда будут посту¬ пать жестоко, если вы им дадите для этого повод. В не¬ давней схватке они понесли кое-какие потери и готовы отомстить за них любому человеку английской крови, который попадется к ним в руки. Я, право, думаю, что для этой цели они готовы удовольствоваться даже гол¬ ландцем. Они убили отца, это должно было утолить их жаж¬ ду крови, — укоризненно заметила Хетти. — Я это знаю, девушка, я знаю всю историю, отчасти потому, что видел кое-что с берега, так как они привели меня туда из лагеря, а отчасти по их угрозам и другим ре¬ чам. Что делать, жизнь — очень ненадежная штука. Наше знакомство началось необычайным образом, и для меня это нечто вроде предуказания, что отныне я обязан заботиться, чтобы в вашем вигваме всегда была пища. Воскресить мертвеца я не могу, но что касается заботы о живых, то на всей границе вряд ли вы найдете человека, который мог бы помериться со мной... Хотя, впрочем, я говорю это, чтобы вас утешить, а совсем не для хвастовства. Мы понимаем вас, Зверобой, — возразила Джудит поспешно. — Дай бог, чтобы у всех людей был такой же правдивый язык и такое же благородное сердце! — Разумеется, в этом смысле люди очень отличаются
друг от друга, Джудит. Знавал я таких, которым можно доверять лишь до тех пор, пока вы не спускаете с них глаз; знавал и других, на обещания которых, хотя бы их дали вам при помощи маленького кусочка вампума, можно было так же полагаться, как будто все дело уже решили в вашем присутствии. Да, Джудит, вы были совер¬ шенно правы, когда сказали, что на одних людей можно полагаться, а на других нет. — Вы совершенно непонятное существо, Зверобой, — сказала девушка, несколько сбитая с толку детской про¬ стотой характера, которую так часто обнаруживал охот¬ ник. — Вы совершенно загадочный человек, и я часто не знаю, как понимать ваши слова. Но вы, однако, не сказа¬ ли, каким образом попали сюда. 353— О, в этом нет ничего загадочного, если даже я сам загадочный человек, Джудит! Я в отпуску. — В отпуску? Я понимаю, что значит это слово, когда речь идет о солдатах. Но мне непонятно, что оно означает в устах пленника. — Оно означает то же самое. Вы совершенно правы: солдаты пользуются этим словом точно так же, как поль¬ зуюсь им я. Отпуск — значит позволение покинуть лагерь или гарнизон на некоторое, точно определенное время; по истечении этого срока человек обязан вернуться обратно и опять положить на плечо мушкет или же подвергнуться пыткам, в зависимости от того, солдат он или пленник, Так как я пленник, то мне предстоит испытать участь пленника. — Неужели гуроны отпустили вас одного, без конвоя? — Конечно. Я не мог бы явиться сюда иначе, если бы, впрочем, мне не удалось вырваться силой или с помощью хитрости. — Но что для них служит порукой вашего возвраще- ния? — Мое слово, — ответил охотник просто. —* Да,' при-« знаюсь, я дал им слово, и дураки были бы они, если бы от¬ пустили меня без него. Ведь тогда бы я не должен был вернуться обратно и на собственной шкуре испытать всю ту дьявольщину, которую способна изобрести их злоба: нет, я бы вскинул винтовку на плечо и постарался бы про-« браться в делаварские деревни. Но, господи помилуй, Джудит, они знают это не хуже нас с вами и, уж конеч¬ но, скорее позволили бы волкам вырыть из могил кости отцов, чем дать мне уйти, не взяв с меня обещания вер¬ нуться. — Неужели вы действительно собираетесь совершить этот самоубийственный и безрассудный поступок? — Что? — Я спрашиваю: неужели вы намерены снова отдать¬ ся в руки безжалостных врагов, чтобы только сдержать свое слово? Несколько секунд Зверобой глядел на свою красивую собеседницу с видом серьезного неудовольствия.; Потом выражение его честного, простодушного лица изменилось, точно под влиянием какой-то внезапной мысли, и он рас¬ смеялся своим обычным смехом. 354
е- Я сначала не понял васг Джудит, да, не понял. Вы думаете, что Чингачгук и Гарри Непоседа не допустят это¬ го.: Но, вижу, вы еще плохо знаете людей. Делавар — по¬ следний из людей, кто бы стал возражать против того, что сам он считает моим долгом; а Марч не заботится ни о ком, кроме себя самого, и не будет тратить много слов по такому поводу. Впрочем, если бы он и вздумал заспорить, из этого ничего бы не вышло. Но нет, он больше думает о своих барышах, чем о своем слове, а что касается моих обещаний или ваших, Джудит, или чьих бы то ни было, они его нисколько не интересуют. Итак, не волнуйтесь за меня, девушка. Меня отправят обратно на берег, когда кончится срок моего отпуска; а если даже возникнут ка¬ кие-нибудь трудности, то я йедаром вырос и, как это го¬ ворится, получил образование в лесу, так что уж сумею выпутаться. Джудит молчала. Все ее существо, существо женщины, которая впервые в жизни начала поддаваться чувству, оказывающему такое могущественное влияние на счастье или несчастье представительниц ее пола, возмущалось при мысли о жестокой участи, которую готовил себе Зверобой. В то же время чувство справедливости побуждало ее вос¬ хищаться этой непоколебимой и вместе с тем такой непри¬ тязательной честностью. Она сознавала, что всякие дово¬ ды бесполезны, да в эту минуту ей бы не хотелось умалить какими-нибудь уговорами горделивое достоинство и само¬ уважение, сказавшиеся в решимости охотника. Она еще надеялась, что какое-нибудь событие помешает ему от¬ дать себя на заклание; прежде всего она хотела подробно узнать, как обстоит дело, чтобы затем поступать сообраз¬ но обстоятельствам. е— Когда кончается ваш отпуск, Зверобой? — спросила она, когда обе пироги направились к ковчегу, подгоняемые едва заметными движениями весел. Завтра в полдень, и ни минутой раньше. Можете поверить мне, Джудит, что я не отдамся в руки этим бро¬ дягам даже на секунду раньше, чем это необходимо. Они уже побаиваются, что солдаты из соседнего гарнизона вздумают навестить их, и не хотят больше терять пона¬ прасну время. Мы договорились, что, если я не сумею до¬ биться исполнения всех их требований, меня начнут пы¬ тать, как только солнце склонится к закату, чтобы и они 355
могли пуститься в обратный путь на родину с наступле¬ нием темноты. Это было сказано торжественно, как будто душу плен¬ ника тяготила мысль об ожидающей его участи, и вместе с тем так просто, без всякого бахвальства своим будущим страданием, что должно было скорее предотвращать, чем вызывать открытые изъявления сочувствия. — Значит, они хотят отомстить за своих, убитых? — спросила Джудит слабым голосом. Ее неукротимый дух подчинился влиянию спокойного достоинства и твердости собеседника. — Совершенно верно, если можно по внешним при¬ знакам судить о намерениях индейцев. Впрочем, они ду¬ мают, что я не догадываюсь об их замыслах. Но человек, который долго жил среди краснокожих, так же не может обмануться в их чувствах, как хороший охотник не мо¬ жет сбиться со следа или добрая собака — потерять чу¬ тье. Сам я почти не надеюсь на спасение; женщины здо¬ рово разозлились на нас за бегство Уа-та-Уа, а я помог- таки девчонке выбраться на волю. К тому же, прошлой ночью в лагере совершилось жестокое убийство, и этот выстрел был, можно сказать, направлен прямо мне в грудь. Однако будь что будет! Змей и его невеста находят¬ ся в безопасности, и в этом есть маленькое утешение. — О, Зверобой, они, вероятно, раздумали убивать вас, иначе они не отпустили бы вас до завтра! — Я этого не думаю, Джудит, нет, я этого не думаю. Минги утверждают, что я убил одного из самых лучших и самых смелых их воинов, и они поймали меня вскоре по¬ сле этого. Если бы с тех пор прошел месяц или около то¬ го, гнев их успел бы немного поостыть, и мы могли бы встретиться более дружелюбно.. Но случилось не так. Од¬ нако, Джудит, мы говорим только обо мне, а ведь у вас было достаточно собственных неприятностей, и вам не ме^ шает немного посоветоваться с другом о ваших делах... Значит, старика похоронили в воде? Я так и думал, там должно покоиться его тело. — Да, Зверобой, — ответила Джудит чуть слышно. — Мы только что исполнили этот долг. Вы совершенно пра¬ вы, полагая, что я хочу посоветоваться с другом, и этот друг —вы. Гарри Непоседа намерен покинуть нас; когда он уйдет и мы немного успокоимся после недавнего тор¬ 35.6
жественного обряда, я надеюсь, вы согласитесь поговорить со мной один час наедине. Мы с Хетти просто не знаем, что нам делать. — Это вполне естественно, все случилось так внезапно и так страшно... Но вот ковчег, и мы еще побеседуем, когда для этого представится более удобный случай. Глава XXIII Fla горной высоте грохочет гром, Но мир в долине, под горою. Коль ты вступил на лед — скользи по нем, Коль славы захотел — то будь героем... Томас Черчьярд1 Встреча Зверобоя с друзьями на барже была тревожна и печальна. Могиканин и его подруга сразу заметили по его обращению, что он не был счастливым беглецом. Не¬ сколько отрывочных слов объяснили им, что значит «от¬ пуск», о котором говорил их друг. Чингачгук призадумался; Уа-та-Уа, по своему обыкно¬ вению, старалась выразить Зверобою свое сочувствие раз¬ ными мелкими услугами, в которых обнаруживается жен¬ ское участие. Однако через несколько минут они уже выработали не¬ что вроде общего плана действий на предстоящий вечер, и неосведомленному наблюдателю могло со стороны пока¬ заться, будто на барже все идет обычным порядком. Су¬ мерки сгущались, и поэтому решили подвести ковчег к «замку» и поставить его на обычной стоянке. Решение это объяснялось отчасти тем, что все пироги уже опять были в руках их хозяев, но главным образом — чувством уверен¬ ности, которое возникло после сообщения Зверобоя. Он знал, как обстоят дела у гуронов, и был убежден, что этой ночью они не предпримут никаких военных действий; по¬ тери, которые они понесли, заставляли их до поры до вре¬ мени воздержаться от дальнейших враждебных попыток. Зверобой должен был передать осажденным предложение осаждающих, в этом и заключалась главная цель его при¬ 1 Перевод Л. Рубинштейна. 357
бытия в «замок». Если предложение будет принято, война тотчас же прекратится. Казалось в высшей степени неве- роятным, чтобы гуроны прибегли к насилию до возвращен ния своего посланца. Как только ковчег был установлен на своем обычном месте, обитатели «замка» обратились к своим повседнев¬ ным делам; поспешность в важных решениях столь же не¬ свойственна белым жителям пограничной области, как и их краснокожим соседям. Женщины занялись приготовле- нием вечерней трапезы; они были печальны и молчаливы, но, как всегда, с большим вниманием относились к удовле¬ творению важнейшей естественной потребности. Непоседа чинил свои мокасины при свете лучины, Чингачгук сидел в мрачной задумчивости, а Зверобой, в чьих движениях не чувствовалось ни хвастовства, ни озабо¬ ченности, рассматривал «оленебой» — карабин Хаттера, о котором мы уже упоминали и который впоследствии так прославился в руках человека, знакомившегося теперь впервые со всеми его достоинствами. Это ружье было на¬ много длиннее обычного и, очевидно, вышло из мастерской искусного мастера. Кое-где оно было украшено серебряной насечкой, но все же показалось бы довольно заурядной вещью большинству пограничных жителей. Главные пре¬ имущества этого ружья состояли в точности прицела, тща¬ тельной отделке частей и превосходном качестве металла. Охотник то и дело подносил*приклад к плечу; жмуря левый глаз, он смотрел на мушку и медленно поднимал кверху ду¬ ло, как бы целясь в дичь. При свете лучины, зажженной Непоседой, он проделывал все эти маневры с серьезностью и хладнокровием, которые показались бы трогательными любому зрителю, знавшему трагическое положение этого человека. — Славное ружьецо, Непоседа! — воскликнул наконец Зверобой. — Право, жаль, ~что оно попало в руки женщин« Охотники уже рассказывали мне о нем, и по всему, что я слышал, оно несет верную смерть, когда находится в на-< дежных руках. Взгляни-ка на этот замок — даже волчий капкан не снабжен такой точно работающей пружиной, ку¬ рок и собачка действуют разом, словно два учителя пения, запевающие псалом на молитвенном собрании. Я никогда не видел такого точного прицела, Непоседа, можешь быть в этом уверен. 358