Избранные сочинения в шести томах. Том 1-й

Но я совсем не кровожаден. Однако молодежь всегда остается молодежью, а минги — мингами. Если бы все здешние молодые люди сидели сложа руки по своим углам й позволяли бродягам шляться по всей стране — что же, тогда лучше нам всем сразу превратиться во французов и уступить им эту землю. Я не забияка, Джудит, и не люблю войну ради войны, но я не вижу большой разницы между уступкой территории до войны из страха перед войной и уступкой ее после войны, потому что мы не в силах дать отпор, если не считать того, что второй способ все-таки го¬ раздо почетнее и более достоин мужчины. — Ни одна женщина не захочет, Зверобой, чтобы ее муж или брат сидел в своем углу и покорно сносил обиды в оскорбления, однако она может при этом горевать о том, что он вынужден подвергаться всем опасностям войны. Но вы уже достаточно сделали, очистив эту область от гуронов, ибо главным образом вам обязаны мы славой недавней по¬ беды. Теперь выслушайте меня внимательно и ответьте со всей откровенностью, которую тем приятней видеть у пред¬ ставителя вашего пола, чем реже она встречается. Джудит смолкла, ибо теперь, когда она уже готова была высказаться начистоту, врожденная скромность снова взя¬ ла верх, несмотря на все доверие, которое она йитала к простодушию своего собеседника. Ее щеки, недавно такие бледные, зарумянились, и глаза загорелись прежним блес¬ ком. Глубокое чувство придало необыкновенную вырази¬ тельность ее лицу и мягкость голосу; красота ее стала еще более пленительной. — Зверобой, — сказала она после довольно длительной паузы, — теперь не время притворяться, обманывать или лукавить. Здесь, над могилой моей матери, над могилой правдивой, искренней Хетти, всякое притворство было бы неуместно. Итак, я буду говорить с вами без всякого стес¬ нения и без страха остаться непонятой. Мы с вами встре¬ тились меньше недели назад, но мне кажется, будто я знаю вас целые годы. За это короткое время произошло множе¬ ство важных событий. Скорби, опасности и удачи целой жизни столпились на пространстве нескольких дней! И те, кому пришлось страдать и действовать при подобных об¬ стоятельствах, не могут чувствовать себя чужими друг дру¬ гу. Знаю: то, что я хочу сказать вам, было бы ложно понято большинством мужчин, по надеюсь, что вы более велико¬ 17 Фенимор Купер. Том 1 497

душно истолкуете мое чувство. Хитрость и обман, которые так часто бывают в городах, здесь невозможны, и мы с вами еще ни разу не обманывали друг друга. Надеюсь, вы меня понимаете? — Конечно, Джудит; не многие говорят лучше вас, и никто не говорит так приятно. Слова ваши под стать вашей красоте. — Вы так часто восхваляли мою красоту, что это дает мне смелость продолжать. Однако, Зверобой, девушке моих лет нелегко позабыть полученные в детстве уроки, все свои привычки и прирожденную осторожность и открыто выска-* зать все, что чувствует ее сердце. — Почему, Джудит? Почему бы женщинам, как и муж¬ чинам, не поступать совершенно открыто и честно со свои¬ ми ближними? Не вижу причины, почему вы не можете говорить так же откровенно, как говорю я, когда нужно сказать что-нибудь действительно важное. Неодолимая скромность, которая до сих пор мешала молодому человеку заподозрить истину, вероятно, совсем обескуражила бы девушку, если бы душа ее не стремилась во что бы то ни стало сделать последнее отчаянное усилие,' чтобы спастись от будущего, которое страшило ее тем силь¬ нее, чем отчетливее она его себе представляла. Это чувство преодолело все другие соображения, и она, сама себе удив¬ ляясь, продолжала упорствовать, поборов свое смущение* — Я буду, я должна говорить с вами так же откровен¬ но, как говорила бы с милой бедной Хетти, если бы эта кроткая девочка еще была жива, — сказала она, побледнев, вместо того чтобы покраснеть, как могла бы покраснеть на ее месте другая девушка. Да, я подчиню все мои чувства самому важному из них. Любите ли вы леса и жизнь, ко¬ торую мы ведем здесь, в пустыне, вдали от хижин и горо-* дов, где обитают белые? — Люблю, Джудит, люблю не меньше, чем любил моих родителей, когда они были живы. Это место могло бы за-* менить мне целый мир, если бы только война благополуч^ но закончилась и бродяги держались отсюда подальше. — Тогда зачем же его покидать? У него нет хозяина, по крайней мере хозяина, имеющего на него больше прав, чем я, а я охотно отдаю его вам. Если бы это было целое коро-* левство, Зверобой, я с восторгом сказала бы то же самое. Вернемся сюда, после того как нас благословит священник, 498

который живет в форте, и потом навсегда останемся здесь. Последовала долгая, многозначительная пауза. Заставив себя высказаться так откровенно, Джудит закрыла лицо обеими руками, а Зверобой, огорченный и удивленный, раз¬ мышлял о том, что он только что услышал. Наконец охот¬ ник нарушил молчание, стараясь придать своему голосу ласковое выражение, так как он боялся обидеть девушку. Вы недостаточно хорошо обдумали все это дело, Джудит, — сказал он. — Нет, чувства ваши взволнованы тем, что недавно случилось, и, полагая, что у вас никого больше не осталось на свете, вы слишком торопитесь най¬ ти человека, который занял бы место тех, кого вы потеряли. — Если бы я жила, окруженная целой толпой друзей, Зверобой, я чувствовала бы то же, что чувствую теперь, и говорила бы то же, что говорю, — ответила Джудит, по- прежнему закрывая руками свое красивое лицо. — Спасибо, девушка, спасибо от всего сердца! Однако я не такой человек, чтобы воспользоваться этой минутной слабостью, когда вы забыли все свои преимущества и во¬ образили, будто вся земля, со всем, что в ней заключается, сосредоточена в этой маленькой пироге. Нет, не?, Джудит, это было бы неблагородно с моей стороны! То, что вы пред¬ лагаете, никогда не может произойти. — Все это возможно, и я никогда не буду в этом рас¬ каиваться! ^ возразила Джудит с неудержимым порывом, который заставил ее оторвать руки от глаз. — Мы попросим солдат оставить наши вещи на дороге; а когда мы вернем¬ ся, их легко будет перенести обратно в дом; враги не пока¬ жутся на озере по крайней мере до конца войны; ваши меха легко продать в форте. Там вы можете купить все, что нам понадобится, ибо я не хочу возвращаться туда; и, наконец, Зверобой, — прибавила девушка, улыбаясь так нежно и искренне, что решимость молодого человека едва не поко¬ лебалась, — в доказательство того, как сильно я хочу быть вашей, как стремлюсь я быть лишь вашей женой, в первый огонь, который мы разведем по возвращении, я брошу пар¬ човое платье и все вещи, которые вы считаете неподходя¬ щими для вашей жены. — Ах, какое вы очаровательное существо, Джудит! Да, вы очаровательное существо: никто не может отрицать это¬ го, не прибегая ко лжи. Все эти картины приятны вообра¬ 499

жению, но в действительности могут оказаться вовсе не такими приятными. Итак, позабудьте все это, и поплывем вслед за Змеем и Уа-та-Уа, как будто между нами ничего не было сказано. Джудит испытывала чувство жестокого унижения и — что значит гораздо больше — была глубоко опечалена. В твердости и спокойствии Зверобоя было нечто, подска¬ завшее ей, что все ее надежды рухнули и ее удивительная красота не произвела на этот раз своего обычного действия. Говорят, будто женщины редко прощают тех, кто отвергает их предложения. Но эта гордая, пылкая девушка ни тогда, ни впоследствии не выказала даже тени досады на честного и простодушного охотника. В ту минуту ей важнее всего было убедиться, что между ними не осталось взаимного непонимания. Итак, после мучительной паузы она довела дело до конца, задав вопрос до такой степени прямо, что он не допускал никаких двусмысленных толкований. — Не дай бот, чтобы когда-нибудь впоследствии мы по¬ жалели о том, что нам сегодня не хватило искренности, — сказала она. — Надеюсь, что мы с вами наконец поймем друг друга. Вы не хотите взять меня себе в жены, Зверобой? — Будет гораздо лучше для нас обоих, если я не вос¬ пользуюсь вашей слабостью, Джудит. Мы никогда не смо¬ жем пожениться. — Вы не любите меня... Быть может, в глубине души вы даже не уважаете меня, Зверобой? — Если речь идет о дружбе, Джудит, я готов для вас на все, готов, принести вам в жертву даже мою собствен¬ ную жизнь. Да, я готов рисковать ради вас, так же как ра¬ ди Уа-та-Уа, а больше этого я не могу обещать ни одной женщине. Но не думаю, чтобы я любил вас или какую-ни¬ будь другую женщину— вы слышите: я говорю, какую- нибудь другую, Джудит! — настолько, чтобы согласиться покинуть отца и мать, если бы они были живы... Впрочем, они умерли, но это все равно: я не чувствую себя готовым покинуть родителей ради какой-нибудь женщины и приле¬ питься к ней, как говорит писание. — Этого довольно, — ответила Джудит упавшим голо¬ сом. — Я понимаю, что вы хотите сказать: вы не можете жениться без любви, а любви ко мне у вас нет. Не отвечай¬ те, если я угадала, — я пойму ваше молчание. Это само по себе будет достаточно мучительно. 500

Зверобой повиновался и ничего не ответил. В течение целой минуты девушка молчала, вперив в него свои ясные глаза, как будто хотела прочитать, что делалось у него в душе. А он сидел, поигрывая веслом, с видом провинивше¬ гося школьника. Затем Джудит опустила весло в воду, Зверобой тоже налег на весло, и легкая пирога понеслась вслед за делаваром. По дороге к берегу Зверобой не обменялся больше ни словом со своей красивой спутницей. Джудит сидела на носу пироги, спиной к охотнику, иначе, вероятно, выра¬ жение ее лица заставило бы Зверобоя попытаться ласково утешить девушку. Вопреки всему, Джудит не сердилась на него, хотя на щеках ее густой румянец стыда несколько раз сменялся смертельной бледностью. Скорбь, глубокая сер¬ дечная скорбь царила в ее сердце и выражалась так ясно, что этого нельзя было не заметить. Оба они довольно лениво работали веслами, и ковчег уже причалил к берегу, а солдаты высадились, прежде чем пирога успела достигнуть мыса. Чингачгук обогнал всех и уже вошел в лес до того места, где тропинки разделялись: одна вела в форт, а другая — в делаварские деревни. Сол¬ даты тоже выстроились в походном порядке, предваритель¬ но пустив ковчег по течению, совершенно равнодушные к его дальнейшей судьбе. Джудит на все это не обратила ни¬ какого внимания. Мерцающее Зеркало потеряло для нее всю свою привлекательность, и, едва успев ступить на при¬ брежный песок, она поспешила вслед за солдатами, не бро¬ сив назад ни одного взгляда. Даже мимо делаварки она прошла не оглянувшись; это скромное существо так же отвернулось при виде удрученного лица Джудит, как будто чувствуя себя в чем-то виноватой. — Подожди меня здесь, Змей, — сказал Зверобой, по¬ следовав за отвергнутой красавицей. — Я хочу посмотреть, как Джудит нагонит отряд, а потом вернусь к тебе. Когда они отошли на сотню ярдов, Джудит обернулась и заговорила. — Пусть будет так, Зверобой, — сказала она печаль¬ но. — Я понимаю, вы хотите проводить меня, но в этом нет никакой нужды. Через несколько минут я нагоню сол¬ дат; Так как вы не можете быть моим спутником на жиз¬ ненном пути, то я не хочу идти с вами дальше и по этому лесу; Но постойте! Прежде чем мы расстанемся, я хочу 501

задать вам еще один вопрос, и, ради бога, ответьте мне честно. Я знаю, вы не любите ни одной женщины, и вижу только одну причину, по которой вы не можете... не хотите любить меня. Итак, скажите мне, Зверобой... Тут девушка остановилась, как будто слова, которые она хотела произнести, грозили задушить ее. Потом, со¬ брав всю свою решимость, то краснея, то бледнея при каж¬ дом вздохе, она продолжала: — Скажите мне, Зверобой: то, что говорил Гарри Марч, повлияло как-нибудь на ваши чувства? Правда всегда была путеводной звездой Зверобоя, он не мог скрывать ее, если даже благоразумие повелевало ему хранить молчание. Джудит прочитала ответ на его лице, и с сердцем, растерзанным сознанием, что она сама во всем виновата, девушка еще раз тяжело вздохнула на проща¬ ние и исчезла в лесу. Некоторое время Зверобой стоял в нерешительности, не зная, что делать дальше, но наконец повернул назад и при¬ соединился к делавару. В эту ночь все трое расположились лагерем у истоков родной реки, а на следующий вечер тор¬ жественно вступили в делаварскую деревню. Чингачгука и его невесту встретили с триумфом; все прославляли их спутника и восхищались им, но прошли целые месяцы, пол¬ ные напряженной деятельности, прежде чем он успел оправиться от удручавшей его скорби. Начавшаяся в тот год война была долгой и кровавой. Делаварский вождь возвысился среди своего народа так, что имя его никогда не упоминалось без самых восторжен¬ ных похвал. А тем временем другой Ункас, последний представитель этого рода, присоединился к длинной вере¬ нице воинов, носивших это почетное прозвище. Что касает¬ ся Зверобоя, то под кличкой Соколиный Глаз он так про¬ славился, что ирокезы боялись звука его карабина, как грома Маниту. Его услуги скоро понадобились королевским офицерам. С одним из них, как в походах, так и в частной жизни, он был связан особенно тесно. Прошло пятнадцать лет, прежде чем Зверобою удалось снова навестить Мерцающее Зеркало. Америка уже стояла накануне другой, гораздо более серьезной войны, когда он и его верный друг Чингачгук направлялись к фортам на Мохоке, чтобы присоединиться к своим союзникам. Их со¬ провождал мальчик-подросток, ибо Уа-та-Уа покоилась уже 502

вечным сном под делаварскими соснами, и трое оставшихся в живых были теперь неразлучны. Они достигли берегов озера в ту минуту, когда солнце уже садилось. Все здесь осталось неизменным: река по- прежнему струилась под древесным сводом; невысокий утес лишь слегка понизился под медленным действием вод; горы в своем природном одеянии, темные и таинственные, по-прежнему поднимались ввысь, а водная поверхность сверкала, словно драгоценный камень. На следующее утро мальчик нашел пирогу, прибитую к берегу и уже наполовину развалившуюся. Однако ее удалось починить, и вскоре они отплыли, желая обследо¬ вать озеро. Они посетили все памятные места, и Чингачгук показал сыну, где находился первоначально лагерь гуро- нов, из которого ему удалось похитить свою невесту. Здесь они даже высадились, но все следы становища давно исчез¬ ли. Затем они направились к полю битвы и обнаружили че¬ ловеческие останки. Дикие звери раскопали могилы, и на поверхности валялись кости, омытые летними дождями. Ункас глядел на все это с благоговением и жалостью, хотя индейские предания уже пробудили в его юном уме често¬ любие и суровость воина. Оттуда пирога направилась прямо к отмели, где еще виднелись остатки «замка», превратившегося в живопис¬ ные руины. Зимние бури давно сорвали крышу с дома, и гниль изъела бревна. Все скрепы были, однако, целы, но стихии не раз бушевали в этом доме, как будто издеваясь над попыткой победить их. Палисад сгнил, так же как сваи, и было очевидно, что еще несколько зим — и бури и ура¬ ганы сметут в озеро и окончательно уничтожат постройку, воздвигнутую в пустынных дебрях. Могил найти не уда¬ лось. Может быть, вода изгладила всякий след, а может быть, прошло столько времени, что Чингачгук и Зверобой забыли, где находится место последнего успокоения Хат- теров. Ковчег они обнаружили на" восточном берегу, куда, вероятпо, его прибило северо-западным ветром, который часто дует в этих местах. Судно лежало на песчаной оконечности длинной косы, расположенной в двух милях от истока; оно быстро разру¬ шалось под действием стихий. Баржа была полна воды, крыша на каюте развалилась, и бревна сгнили. Кое-какая утварь еще сохранилась, и сердце Зверобоя начало биться 503

быстрее, когда он заметил ленту Джудит, реявшую посре¬ ди балок. Хотя эта девушка не задела его сердце, все же Соколиный Глаз — так мы должны теперь его называть — цо-прежнему с искренним участием относился к ее судьбе. Он достал ленту и привязал ее к прикладу «оленебоя», ко¬ торый ему подарила девушка. Немного дальше они нашли другую пирогу, а на мысу и ту, в которой когда-то в последний раз съехали на берег. Пирога, в которой они сидели, и другая, которую им уда¬ лось найти на восточном берегу, стояли в «замке». Но стена рухнула, пироги, подгоняемые ветром, проплыли через погрузившийся в воду палисад и были выброшены волнами на берег. Судя по всему этому, никто не заходил на озеро с тех пор, как разыгрались последние события нашей истории. С грустным чувством покидали это место Чингач¬ гук и его друг. Здесь они когда-то вступили на тропу вой¬ ны, здесь они пережили часы дружбы, нежности и торже¬ ства. Молча отправились они в обратный путь, навстречу новым приключениям, таким же волнующим, как те, кото¬ рыми началась их карьера на этом прекрасном озере. Лишь несколько лет спустя удалось им снова побывать здесь, и делавар нашел тогда на озере свою могилу. Время и обстоятельства обволокли непроницаемой тай¬ ной все связанное с Хаттерами. Они жили, совершали ошибки, умерли, и о них забыли. Никто не испытывал та¬ кого интереса к ним, чтобы приподнять завесу, скрывав^ шую их бесчестье. А время скоро изгладит из памяти даже их имена. История преступлений всегда возмутительна, и; к счастью, немногие любят ее изучать. Такая же судьба постигла Джудит. Посетив однажды гарнизон на Мохоке, Соколиный Глаз всех расспрашивал об этом красивом, но заблудшем создании. Никто не знал ее, никто о ней даже не помнил. Другие офицеры заступи¬ ли место прежних Уэрли, Крэгов и Грэхэмов. Только один старый сержант, вернувшийся недавно из Англии, смог рассказать нашему герою, что сэр Роберт Уэрли жил в родовом поместье и что там же была леди необыкновенной красоты, которая имела на него большое влияние, хотя и не носила его имени. Но была ли то Джу* дит, повторившая ошибку своей молодости, или какая-ни¬ будь другая жертва этого воина, Соколиный Глаз так нд-? когда и не узнал.

ПОСЛЕДНИЙ ИЗ МОГИКАН или повествование о 1757 годе

Перевод с английского Е.М. Чистяковой-Вэр и А.П. Репиной Редактор Т.Н. Балабан Рисунки Андриолли

Готов узнать я самое плохое И страшное, что ты мне мог принесть, Готов услышать тягостную весть: Ответь скорей — погибло ль королевство?! Шекспир1 ожет быть, на всем огромном протяжении границы, которая отделяла владения французов от территории английских коло¬ ний Северной Америки, не найдется более красноречивых памятников жестоких и свирепых войн 1755—1763 годов, чем в области, лежащей при истоках Гудзона и около со¬ седних с ними озер. 1 Стихотворные эпиграфы в переводе Р. С. Сефа. Глава I

Эта местность представляла для передвижения войск такие удобства, что ими нельзя было пренебрегать. Водная гладь Шамплейна тянулась от Канады и глубо¬ ко вдавалась в колонию Нью-Йорк; вследствие этого озеро Шамплейн служило самым удобным путем сообщения, по которому французы могли проплыть до половины расстоя¬ ния, отделявшего их от неприятеля. Близ южного края озера Шамплейн с ним сливаются хрустально ясные воды озера Хорикэн — Святого озера. Святое озеро извивается между бесчисленными остров¬ ками, и его теснят невысокие прибрежные горы. Изгибами оно тянется далеко к югу, где упирается в плоскогорье. С этого пункта начинался многомильный волок, который приводил путешественника к берегу Гудзона; тут плавание по реке становилось удобным, так как течение свободно от порогов. Выполняя свои воинственные планы, французы пыта¬ лись проникнуть в самые отдаленные и недоступные ущелья Аллеганских гор и обратили внимание на есте¬ ственные преимущества только что описанной нами обла¬ сти. Действительно, она скоро превратилась в кровавую арену многочисленных сражений, которыми враждующие стороны надеялись решить вопрос относительно обладания колониями. Здесь, в самых важных местах, возвышавшихся над окрестными путями, вырастали крепости; ими овладевала- то одна, то другая враждующая сторона; их то срывали, то снова отстраивали, в зависимости от того, чье знамя взви¬ валось над крепостью. В то время как мирные земледельцы старались держать¬ ся подальше от опасных горных ущелий, скрываясь в ста¬ ринных цоселениях, многочисленные военные силы углуб¬ лялись в девственные леса. Возвращались оттуда немногие, изнуренные лишениями и тяготами, упавшие духом от не¬ удач. Хотя этот песпокойный край не знал мирных ремесел, его леса часто оживлялись присутствием человека. Под сенью ветвей и в долинах раздавались звуки мар¬ шей, и эхо в горах повторяло то смех, то вопли многих и многих беззаботных юных храбрецов, которые в расцвете своих сил спешили сюда, чтобы погрузиться в глубокий сон долгой ночи забвения. 508

Именно на этой арене кровопролитных войн разверты¬ вались события, о которых мы попытаемся рассказать. На¬ ше повествование относится ко времени третьего года войны между Францией и Англией, боровшимися за власть над страной, которую не было суждено удержать в своих руках ни той, ни другой стороне. Тупость военачальников за границей и пагубная без¬ деятельность советников при дворе лишили Великобрита¬ нию того гордого престижа, который был завоеван ей талантом и храбростью ее прежних воинов и государствен¬ ных деятелей. Войска англичан были разбиты горстью французов и индейцев; это неожиданное поражение лиши¬ ло охраны большую часть границы. И вот после действи¬ тельных бедствий выросло множество мнимых, воображае¬ мых опасностей. В каждом порыве ветра, доносившемся из безграничных лесов, напуганным поселенцам чудились дикие крики и зловещий вой индейцев. Под влиянием страха опасность принимала небывалые размеры; здравый смысл не мог бороться с встревоженным воображением. Даже самые смелые, самоуверенные, энер¬ гичные начали сомневаться в благоприятном исходе борьбы. Число трусливых и малодушных невероятно воз¬ растало; им чудилось, что в недалеком будущем' все амери¬ канские владения Англии сделаются достоянием францу¬ зов или будут опустошены индейскими племенами — союзниками Франции. Поэтому-то, когда в английскую крепость, возвышав¬ шуюся в южной части плоскогорья между Гудзоном и озерами, пришли известия о появлении близ Шамплейна маркиза Монкальма и досужие болтуны добавили, что этот генерал движется с отрядом, «в котором солдат что листьев в лесу», страшное сообщение было принято скорее с трус¬ ливой покорностью, чем с суровым удовлетворением, кото¬ рое следовало бы чувствовать воину, обнаружившему рядом с собою врага. Весть о наступлении Монкальма пришла в разгар лета; ее принес индеец в тот час, когда день уже склонялся к вечеру. Вместе со страшной новостью гонец передал командиру лагеря просьбу Мунро, коменданта одного из фортов на берегах Святого озера, немедленно выслать ему сильное подкрепление. Расстояние между фортом и крепостью, которое житель лесов проходил в те¬ чение двух часов, военный отряд, со своим обозом, мог 509