Избранные сочинения в шести томах. Том 4-й

защитить лицо от прикосновения к шершавому дереву, а другую руку сунул за пазуху, где она свободно лежала на рукоятке кинжала. И, хотя он был в забытьи, сон его был ненадежен и беспокоен. Он дышал тяжело и быстро, а порой что-то невнятно и глухо бормотал. Настало время и Сесилии Говард проявить силу характера. До сих пор она шла на поводу у кузины, чья живость и предприимчи¬ вость делали ее прекрасным проводником. Но теперь она опередила Кэтрин и, осветив ночником лицо спящего, наклонилась к нему, внимательно и тревожно его разгля¬ дывая. — Я права? — прошептала Кэтрин. — Да защитит его милосердный господь! — пробормо¬ тала Сесилия, невольно содрогнувшись, когда, уверилась, что видит перед собой Гриффита. — Да, Кэтрин, это он. Дерзость и безумие привели его сюда. Но время не ждет, его следует разбудить и во что бы то ни стало помочь ему бежать. — Тогда не медли и разбуди его! — Гриффит! Эдуард Гриффит! — мягко позвала его Сесилия. — Гриффит, проснитесь! — Так ты не разбудишь моряка, который привык спать под рев бури и волн, — сказала Кэтрин. — Но я слыхала, что даже легкое прикосновение заставляет их тотчас вско¬ чить на ноги. — Гриффит! — повторила Сесилия, робко коснувшись его руки. Вспышка молнии не может быть более мгновенной, чем был прыжок молодого человека, вскочившего на ноги. При свете ночников сверкнул выхваченный им кинжал, в то время как в другой руке угрожающе блеснул пистолет, на¬ правленный на людей, потревоживших его сон. — Прочь! — закричал он. — Умру, но не сдамся! Ярость, отразившаяся на его лице, и свирепый взгляд напугали Сесилию. Она отпрянула, уродив плащ, съе¬ жилась, но не сводила, с моряка нежного, доверчивого взгляда. — Эдуард, это я, Сесилия Говард! — сказала она.— Я пришла спасти вас от гибели. Вас узнали, несмотря на искусное переодевание. Пистолет и кинжал упали на одеяло, в которое прежде был закутан молодой моряк, и на лице его вместо тревоги теперь отразилась большая радость. 524

— Наконец-то счастье улыбнулось мне! — воскликнул он. — Как вы добры, Сесилия! Больше, чем я заслуживаю, и гораздо больше, чем я ожидал. Но вы не одна... — Со мной моя кузина Кэт. Это ее проницательные глаза узнали вас, и она любезно согласилась сопровождать меня, чтобы уговорить вас... нет, чтобы помочь вам бежать! Ибо это просто безумие, Гриффит, так испытывать свою судьбу. — Разве я напрасно испытывал ее?.. Мисс Плауден, к вам обращаюсь я за ответом и оправданием. На лице Кэтрин отразилось неудовольствие, но после минутного колебания она ответила: — Готова служить вам, мистер Гриффит! Я вижу, что ученый капитан Барнстейбл не только сумел разобрать мой каракули, но и счел возможным показать мое письмо всем желающим. — Теперь вы несправедливы к нам обоим, — сказал Гриффит. — Разве он мог не показать мне план, в котором мне суждено было играть главную роль? — Ах! Видно, ваши оправдания так же послушно яв¬ ляются на ваш зов, как и ваши матросы, — ответила моло¬ дая девушка. — Но как это вышло, что герой «Ариэля» посылает заместителя, чтобы выполнить долг, лежащий на нем самом? Разве ои имеет обыкновение довольствоваться второй ролью? — Боже упаси, чтобы вы так дурно подумали о нем хотя бы на миг! Мы в большом долгу перед вами, мисс Плауден, по у нас есть и другие обязанности. Вы знаете, что мы служим нашему общему отечеству и у нас есть начальник, воля которого для нас закон. — Тогда возвращайтесь, мистер Гриффит, пока можно, на службу нашей истекающей кровью стране, — сказала Сесилия. — И, после того как общие усилия ее храбрых сынов изгонят из ее пределов врага, будем надеяться, что наступит время, когда мы с Кэтрин вернемся в наши род¬ ные дома. — А подумали вы, мисс Говард, насколько может ра¬ стянуть это время могущественная армия английского ко¬ роля? Мы победим! Народ, который борется за самые свя¬ щенные свои права, не может не победить. Но разбить Англию — это не одного дня дело для бедного, разбросан¬ ного по обширной территории и разорённого народа. Ко¬ нечно, вы забыли, мисс Говард, что, уговаривая меня 525

покинуть вас при таких обстоятельствах, вы отнимаете у меня всякую надежду. — Мы должны положиться на волю божью, — ответи¬ ла Сесилия. *— Но у вас есть руки и опыт, Гриффит, кото¬ рые могут сослужить нашей родине большую службу. Не растрачивайте же свои силы в призрачных заботах о лич¬ ном счастье, пользуйтесь минутой возможности и возвра¬ щайтесь на корабль, если действительно он еще в безопас¬ ности. Забудьте на время это безумное предприятие и ту, ради которой вы на него решились! — Я не ожидал такого приема, — сказал Гриффит. — Хотя я сегодня оказался в вашем присутствии случайно, а не намеренно, я все-таки надеялся, что, когда мне будет суждено вновь увидеть фрегат, вы, Сесилия, будете рядом со мной. — Вы не должны упрекать меня, мистер Гриффит, за свое разочарование, ибо я никогда не говорила ни слова, которое дало бы вам право думать, что я согласна поки¬ нуть моего дядю. — Мисс Говард не найдет меня дерзким, если я на¬ помню ей, что было время, когда она не считала меня не¬ достойным заботы о ней и ее счастье. Яркий румянец залил лицо Сесилии, когда она отве¬ тила: — Я и сейчас не считаю этого, мистер Гриффит. Но вы поступили хорошо, указав мне на мою прежнюю слабость, потому что воспоминание о былом безрассудстве только укрепляет меня в моей решимости... — Нет! — прервал ее пылкий влюбленный. — Если я хотел упрекнуть вас или питал хвастливую мысль, го¬ ните меня как недостойного вашей благосклонности на¬ всегда! — Я прощаю вам эти грехи легче, чем себе свое Лег¬ комыслие, — сказала Сесилия, — но, с тех пор как мы ви¬ делись в последний раз, произошло слишком много такого, что не позволяет мне повторить столь опрометчивый по¬ ступок. Во-первых, — продолжала она, приветливо улы¬ баясь, — я стала на целый год старше и умнее. Во-вторых, и это, возможно, самое главное, тогда мой дядя был окру¬ жен своими старинными друзьями и родственниками, а здесь он совсем одинок. И, хотя он находит некоторое утешение в том, что поселился в доме, где обитали его предки, все же он бродит по мрачным коридорам, как чу¬ 526

жой, и за все это ему остается лишь слабая замена утра¬ ченного — ласка и привязанность той, кого он любит и растит с детства. — Однако он противится вашему сердечному влече¬ нию, Сесилия, если только мое глупое тщеславие, позво¬ лявшее мне надеяться, не обмануло меня — о, я мог бы сойти от этого с ума! В ваших политических взглядах вы тоже с ним резко расходитесь. А мне кажется, что не мо¬ жет быть счастья там, где нет общих чувств. — Есть одно, очень сильное, — возразила мисс Го¬ вард, — это родственная любовь. Он добрый, любящий и, когда не гневается на какой-нибудь дурной поступок, снисходительный дядя и опекун, а я дочь его брата Гарри. Нелегко разорвать такую связь, мистер Гриффит. И, так как мне не хочется видеть вас безумным, я не до¬ бавлю, что ваше тщеславие вас обмануло. Да, да, Эдуард, вполне возможно питать двойную привязанность и выпол¬ нять свой долг перед двумя людьми. Я никогда не согла¬ шусь покинуть дядю одного в стране, образ правления которой он так слепо чтит. Вы не знаете Англии, Гриф¬ фит! Она смотрит на своих детей, явившихся из колоний, с холодным недоверием и надменностью, как ревнивая мачеха, которая редко ласкает неродных детей. — Я знал Англию в мирное время, знаю ее и во время войны! — гордо ответил молодой моряк. — И могу доба¬ вить, что она надменный друг и непримиримый враг, А сейчас она вступила в борьбу с теми, кто требует у нее только открытого моря. Однако ваше решение заставляет меня явиться к Барнстейблу с худыми вестями. — Нет, — сказала Сесилия улыбаясь, — я не хочу го¬ ворить за других, которые не связаны с полковником уза¬ ми близкого родства и одержимы неприязнью к этой стра¬ не, ее народу, ее законам, хотя совсем в них не разбира¬ ются. —* Разве мисс Говард наскучило видеть меня в стенах этого дома? — спросила Кэтрин. — Но тише! Кажется, кто-то идет по галерее... Затаив дыхание они прислушались, и действительно вскоре до их слуха донеслись приближающиеся шаги. Раз¬ дались голоса, а затем завязался разговор, отчетливо слышный в каморке Гриффита. — Да, у него военная осанка, Питерс, из него выйдет славный солдат. Ну-ка, отвори дверь I 527

— Это не его комната, ваша честь, — ответил напуган¬ ный часовой. — Он находится в последней комнате по ко¬ ридору. — Откуда тебе это известно? Ну-ка, достань ключ и открой! Мне все равно, кто где спит. Может быть, я за¬ вербую всех троих. Последовала страшная минута неизвестности, затем часовой ответил на этот властный приказ: — Я думал, ваша честь хочет видеть того, кто в чер¬ ном галстуке, и поэтому оставил все остальные ключи в том конце коридора, но... — Экий дуралей! Часовой, как и тюремщик, всегда обязан иметь ключи при себе. Ну, ступай, отвори дверь того, кто так хорошо равнялся'направо! Когда сердце Кэтрин стало биться немного ровнее, она сказала: — Это Борроуклиф. Он так пьян, что даже не заметил ключа, оставленного нами в дверях. Но что теперь делать? В нашем распоряжении не больше минуты. — На заре, — быстро сказала Сесилия,—^ пришлю сюда мою служанку под предлогом передачи вам еды... — Ради меня не нужно рисковать, — прервал ее Гриф¬ фит. — Едва ли нас задержат, а если это и сделают, Барнстейбл находится неподалеку с такими силами, что все эти рекруты разбегутся на все четыре стороны. — Но это приведет к кровопролитию и ужасным сце¬ нам! — воскликнула'Сесилия. — Тише! — предупредила Кэтрин. — Они опять идут сюда! Кто-то остановился возле их двери и тихонько отворил ее; показалось лицо часового. — Капитан Борроуклиф делает обход, и я даже за; пятьдесят гиней не согласился бы оставить вас здесь хоть на минуту. — Еще одно слово, — сказала Сесилия. — Ни полслова, миледи, ради бога! — взмолился сол¬ дат. — Леди, которая была в соседней комнате, ждет вас; Пожалейте мою бедную голову и уходите туда, откуда пришли! Отказать ему было невозможно. Они направились к двери. — Молодой человек, — громко сказала Сесилия Гриф¬ фиту, покидая комнату, — я пришлю вам утром еду и 528

указания, как принимать лекарство, необходимое для ва¬ шего исцеления. В коридоре они встретили Элис Данскомб. Ее лицо бы¬ ло скрыто плащом, но по тяжким вздохам, вырывавшимся из ее груди, можно было понять, что она очень взволнова¬ на недавним разговором. А так как читателю, вероятно, любопытно узнать, что расстроило эту спокойную даму, мы ненадолго задержим повествование и расскажем, что произошло между пей и человеком, которого она искала. Глава XIV Как лев, когда заслышит он Охотничьи рога, Так Дуглас, грозен, скор и смел, Поднялся на врага. Перси Когда Элис Данскомб вошла в комнату, где помещался третий из задержанных моряков, он не был погружен, подобно Гриффиту, в глубокий сон, а сидел на одном из сохранившихся здесь старых стульев спиной к двери и, казалось, смотрел сквозь маленькое окошко на тем¬ ную и унылую местность, где все еще свирепствовала буря. Он не замечал, что Элис вошла и приблизилась к нему, пока по глазам его не скользнул отсвет ее ночника. Сразу очнувшись от задумчивости, он поднялся ей навст¬ речу. — Я ждал, что ты придешь, — первым заговорил он, — с тех пор как убедился, что ты узнала мой голос. И я был глубоко уверен, что Элис Данскомб никогда меня не пре¬ даст. Элис, хотя и предвидела это подтверждение своих до¬ гадок, не была в состоянии ответить. Она опустилась на стул, с которого он только что встал, и молчала, словно собираясь с силами. — Значит, эти звуки не игра моего воображения! Зна¬ чит, то был в самом деле твой голос, то была ужасная действительность! — наконец вымолвила она. — Зачем ты явился сюда, где на тебя может обрушиться законный гнев 18 Фенимор Купер. Том IV 529

твоего отечества? Какие еще коварные намерения внушил тебе твой неукротимый нрав? — Ты говоришь со мной жестоким языком, Элис Дан- скомб, — с холодной суровостью ответил незнакомец, — а ведь было время, когда меня после недолгих отлучек встре¬ чали более ласковыми словами. — Я этого не отрицаю. Я не могу, если бы и хотела, скрыть мою слабость от себя самой или от тебя. Я даже хотела бы, чтобы она стала известна всему миру. Было время, когда я глубоко уважала тебя, доверилась тебе и в безрассудстве своем забыла свои самые священные обя¬ занности. За эту слабость господь жестоко покарал меня твоими дурными делами. — Зачем отравлять нашу встречу бесполезными вза¬ имными упреками? — спросил ои. — У нас есть много что сказать друг другу, прежде чем ты сообщишь, с каким милосердным делом ты сюда явилась. Хорошо тебя зная, Элис, я понимаю, что ты чувствуешь опасность, мне угро¬ жающую, и отважишься на все для моего спасения. Твоя мать... она еще жива? — Нет, она последовала за покойным отцом, — отве¬ тила Элис Данскомб, закрывая руками бледное лицо. — Я осталась одна, совсем одна. Ибо тот, кто был для меня всем, изменил своей стране и стал недостойным моего доверия. Эти слова чрезвычайно взволновали моряка. Он под-" нял взор, дотоле спокойный, на лицо собеседницы и начал быстро ходить взад и вперед по комнате. — Я многое мог бы сказать в свое оправдание, — на¬ конец ответил он, — многое, чего ты не знаешь. Я покинул родину, потому что не встречал здесь ничего, кроме угне¬ тения и несправедливости, и, конечно, не мог просить тебя связать свою судьбу с судьбой беглеца без имени и состоя¬ ния. А сейчас я могу доказать тебе свою преданность. Ты говоришь, что осталась одна. Но тебе незачем оставаться одной! Убедись, насколько ты была неправа, когда сомне¬ валась, что в один прекрасный день я смогу заменить тебе отца и мать. Подобное предложение, сделанное даже с некоторым опозданием, всегда звучит приятно для слуха женщины, и Элис несколько смягчилась, хотя слова ее оставались столь же суровыми. — Ты говоришь совсем не так, как человек, жизнь ко^ 530

торого висит на волоске. Куда же ты поведешь ме¬ ня? В лондонский Тауэр? 1 — Не думай, что я уж настолько безразличен к себе и не принял доста¬ точных мер предосторож¬ ности, — с большим хлад¬ нокровием ответил незна¬ комец. — Отряд храбрых молодцов только и ждет моего сигнала, чтобы раз¬ давить, как червяка, жал¬ кие силы вашего офицера. — Значит, предполо¬ жение полковника Говар¬ да было справедливо! Те¬ перь понятно, как неприятельские суда прошли через мели! Ты был их лоцманом! — Да. — Что? Неужели ты используешь знания, приобретен¬ ные тобой в расцвете невинной юности для того, чтобы принести горе и опустошение на порог тех, кого ты когда- то знал и почитал! Джон, Джон! Неужели образ девушки, которую ты на заре ее юности и невинной красоты, как будто любил, так слабо запечатлелся в твоем сердце, что его не смягчают несчастья тех, среди кого она была рожде¬ на и кто составляет ее маленький мир? — Ни один волос их не будет тронут, ни одна соломин¬ ка на их крышах не будет сожжена, и даже самый подлый из них может спать спокойно — и все это* ради тебя, Элис! Англия начала эту войну с нечистой совестью и окровав¬ ленными руками, но сейчас все это будет забыто, хотя именно сейчас у нас есть возможность и сила дать ей испы¬ тать нашу месть на ее собственной земле. Нет, не ради этого явился я сюда. — Зачем же тогда ты, зажмурив глаза, бросился в эту западню, где вся твоя хваленая охрана не выручит тебя? Ибо стоит лишь громко назвать твое имя даже здесь, в темных и унылых коридорах этой уединенной обители, как эхо еще до утра разнесет его далеко кругом и целый народ поднимет оружие, чтобы наказать тебя за дерзость. 1 Тауэр — крепость-тюрьма в Лондоне. 18 531

— Имя мое уже не раз повторялось здесь, и не с лю¬ бовью, — презрительно ответил лоцман. — Все население дрожало при звуках его, и трусливые негодяи бежали от человека, который был жертвой их несправедливости. Я гордо поднял знамя новой республики на виду у трех королевств, и ни сила их оружия, ни долговременная опытность не могли вырвать его из моих рук. Да, Элис, эхо ваших восточных холмов еще повторяет залпы моих пушек, и это делает мое имя еще более грозным для слуха ваших сонливых иоменов 1. — Не хвались минутным успехом, — сказала Элис, — ибо наступит день сурового и тяжкого возмездия. И не льсти себя пустой надеждой, что имя твое, которое наво¬ дит ужас на честных подданных, способно изгнать мысли о доме, родине и близких из разума всех, кто его слышйт. Я сама начинаю сомневаться, не изменяю ли я священно¬ му долгу, слушая тебя, вместо того чтобы оповестить всю Англию об угрозах ее преступного сына. Лоцман, все это время ходивший но комнате, быстро обернулся и, взглянув Элис в лицо, ответил ей мягким тоном человека, который знает, что ему нечего бояться: — Неужели это Элис Данскомб? Та добрая, велико¬ душная девушка, которую я знавал в юности? Но повто¬ ряю: твой угроза не испугала бы меня, даже если бы ты была способна ее выполнить. Я сказал, что стоит мне дать сигнал — и сюда прибегут люди, которые легко справятся со здешними солдатами. — Правильно ли ты оценил свои силы, Джон? — спро¬ сила Элис, невольно выдавая глубокую заботу о его без¬ опасности. — Учел ли ты, что с восходом солнца может появиться мистер Диллон с отрядом кавалерии? Ни для кого здесь не тайна, что он уехал за подкреплением. — Диллон! — с удивлением воскликнул лоцман. — Кто это? И почему это он вдруг решил отправиться за этим усилением здешней охраны?- — Не смотри на меня так, Джон, будто хочешь про¬ никнуть во все тайны моего сердца! Не я подсказала ему этот шаг. Неужели ты способен даже подумать, что я мо¬ гу тебя предать? Но он действительно уехал, и, так как 1 Иомены — средние и зажиточные крестьяне в Англии кон¬ ца XIV—XVIII веков, основа английского ополчения того вре¬ мени. 532

ночь на исходе, тебе следует воспользоваться оставшимся часом и всерьез позаботиться о своей безопасности. — Не бойся за меня, Элис! — гордо ответил лоцман, и слабая улыбка скользнула по его плотно сжатым губам.— Но, но правде говоря, его отъезд мне не нравится. Как ты назвала его? Диллон? Он из фаворитов короля Георга? — Он, в отличие от тебя, верный подданный своего го¬ сударя и, хотя родился в восставших колониях, сохранил свою добродетель незапятнанной среди преступлений и искушений нынешних времен. — Американец! И предатель свобод рода человеческо¬ го! Клянусь небом, ему лучше не встречаться со мной, ибо, если он попадется мне в руки, наказание его будет при¬ мером для других изменников! — А разве ты сам не изменник? Разве у тебя даже сейчас, когда ты дышишь воздухом родной страны и бро¬ дишь по ней под покровом ночного тумана, нет отчаянно¬ го намерения нарушить ее мир и счастье? Гордость, гргев и негодование заблистали в глазах лоц¬ мана, а железное тело его задрожало от волнения, когда он ответил: — Можешь ли ты сравнить его подлую и эгоистич- иую измену, истинная цель которой состоит в том, чтобы возвеличить кучку людей за счет миллионов, с благород¬ ным порывом, заставляющим человека бороться в защиту священной свободы? Я мог бы сказать тебе, что я поднял оружие за общее дело моих сограждан и соотечественни¬ ков, что, хотя нас разделяет океан, все мы дети одного парода и что рука, угнетающая одних, наносит вред и дру¬ гим. Но я презираю подобные мелочные оправдания. Я был рожден в этой стране и хочу быть ее гражданином. Моя душа не может подчиниться произволу тиранов и наемников, и я готов бороться с угнетением, чьим бы име¬ нем оно ни прикрывалось и какими бы пустыми словами оно ни оправдывало свои преступления. — Ах, Джон, Джон! Хотя слова эти могут пленять мя¬ тежный слух, мне они кажутся бредом безумия. Напрасно создаете вы новые системы правления или, скорее, разо¬ рения, противные всему тому, что до сих пор почиталось людьми и что приносит им мир и счастье. Чего стоят твои тонкие соображения и ложные доказательства против при¬ зывов сердца? Это оно говорит нам, где наш родной дом и как мы должны его любить. 533

— Ты рассуждаешь, как слабая, подвластная предрас- судкам женщина, — более спокойно сказал лоцман, — как женщина, готовая заковать народы в кандалы, которыми скованы вы, женщины, и молодые и старые. — А какими же более священными или более тесны¬ ми узами, чем семейные, могут быть соединены люди?
– - спросила Элис. — Разве не сам бог создал семью и разве народы не берут начало от семьи, как ветви от ствола, по¬ ка дерево не раскинет вершину над всей страной? Узы, связывающие человека с его народом, — старинные и свя¬ щенные узы, их нельзя разорвать, не покрыв себя позо¬ ром. Лоцман презрительно улыбнулся и, распахнув на гру¬ ди свой грубый камзол, извлек один за другим несколько предметов, которые с гордостью показал Элис. — Смотри, Элис! — сказал он. — Это ты называешь позором! Этот широкий пергамент с большой печатью подписан рукой короля Людовика! А этот крест, укра¬ шенный драгоценными камнями, — подарок той же царст¬ венной руки! Станут ли делать такие подарки людям, по¬ крытым позором? И прилично ли бесчестить именем «шот¬ ландского пирата» человека, которого удостаивали своим обществом короли и знатнейшие люди? — А разве ты не заслужил это прозвище, Джон, сво¬ ей безжалостностью и злобным нравом? Я могла бы цело¬ вать безделушки, которые ты показал мне, будь они в ты¬ сячу раз менее прекрасны, но возложены на твою грудь твоим законным государем; теперь же они кажутся мне лишь несмываемым пятном на груди осужденного пре¬ ступника. Что же касается твоих благодетелей, то я слы¬ шала о них: мне кажется, что королева могла бы зани¬ маться более почтенным делом, чем поощрять улыбками неверных подданных других монархов, хотя бы и ее вра¬ гов. Один лишь бог знает, когда он отвратит от нее свое лицо и не поднимется ли дух недовольства среди ее соб¬ ственного народа! Горько будет ей вспомнить тогда, как она сама когда-то поддерживала мятеж! ^ То, что прекрасная королева Антуанетта удостоила мои услуги своим августейшим одобрением, для меня не последняя награда, — ответил лоцман с притворной скром^ ностыо, хотя затаенная гордость сквозила во всей его шн зе. — Но не произноси ни слова ей в порицание, ибо ты не знаешь, кого судишь. Она прославлена не только вы¬ 534