Избранные сочинения в шести томах. Том 5-й

— Так гласит роскошный памятник в церкви Реден- торе. — Все мы когда-нибудь умрем, — перекрестившись, прошептал старик, — и дож, и патриций, и гондольер, Яко... — Отец! — поспешно воскликнул браво, чтобы не дать старику договорить это слово, и, наклонившись к нему, шепнул: — Ты ведь знаешь, есть причины, по ко¬ торым мое имя не следует произносить вслух. Я тебе не раз говорил: если ты станешь меня называть так, мне не позволят приходить к тебе. Старик казался озадаченным: разум его так ослабел, что он многое перестал понимать. Он долго смотрел на сына, затем перевел взгляд на стену и вдруг улыбнулся, как ребенок: — Посмотри, сынок, не приполз ли паук? Из груди Якопо вырвался стон, но он поднялся, что¬ бы исполнить просьбу отца. — Я не вижу его, отец. Вот подожди, скоро будет тепло... — Какого еще тепла?! Мои вены вот-вот лопнут от жары! Ты забываешь, что здесь чердак, что крыша тут свинцовая, а солнце... Ох, это солнце! Благородные сена¬ торы и не знают, какое мучение сидеть зимой в подзе¬ мелье, а жарким летом — под раскаленной крышей. — Они думают только о своей власти, — пробормо¬ тал Якопо. — Власть, которую обрели нечестным путем, может держаться лишь на безжалостной несправедли¬ вости! Но к чему нам говорить с тобой об этом, отец! Скажи лучше: чего тебе недостает? — Воздуха... сынок, воздуха! Дай мне подышать воз¬ духом, ведь бог создал его для всех, даже самых не¬ счастных. Якопо бросился к стене этого древнего, оскверненного столькими жестокостями здания, в которой виднелись трещины — он уже не раз пытался их расширить, — и, напрягая все силы, старался хоть немного увеличить их. Но, несмотря на отчаянные усилия браво, стена не под¬ давалась, и лишь на пальцах его выступила кровь. Дверь, Джельсомина! Распахни дверь! «крикнул он, изнемогая от бессмысленной борьбы. — Нет, сынок, сейчас я не страдаю. Вот когда тебя нет рядом и я остаюсь один со своими мыслями, когда 327

вижу твою плачущую мать и брошенную сестренку, то¬ гда мне нечем дышать!.. Скажи, ведь теперь уже август? — Еще июнь не наступил, отец. — Значит, будет еще жарче? Святая мадонна, дай мне силы вынести ^се это! Безумный взгляд Якопо был еще более страшен, чем затуманенный взор старика. Грудь его вздымалась, ку¬ лаки были сжаты. — Нет, отец, — сказал он тихо, но с непоколебимой решительностью, — ты не будешь больше так страдать. Вставай и идем со мной. Двери открыты, все ходы ивы- ходы во дворце я знаю как свои пять пальцев, да и клю¬ чи в наших руках. Я сумею спрятать тебя до наступле¬ ния темноты, и мы навеки покинем эту проклятую рес¬ публику! Луч надежды блеснул в глазах старого узника, когда оп слушал эти безумные слова сына, но сомнение и не¬ уверенность тут же погасили его. — Ты, сын мой, забыл о тех, кто стоит над нами. И потом, эта девушка... Как ты сможешь обмануть ее? — Она займет твое место... Она сочувствует нам и охотно позволит себя связать, чтобы обмануть стражей. Я ведь не зря надеюсь на тебя, милая Джельсомина? Испуганная девушка, которая никогда прежде не ви¬ дела проявления такого отчаяния со стороны Якопо, опу¬ стилась на скамью, не в силах выговорить ни слова. Старик смотрел то на нее, то на сына; он попытался при¬ подняться с постели, но от слабости тут же упал назад, н только тогда Якопо понял, что мысль о бегстве, осе¬ нившая его в момент отчаяния, по многим причинам не¬ выполнима. Воцарилось долгое молчание. Понемногу Якопо овладел собой, и лицо его снова обрело столь ха¬ рактерное для него выражение сосредоточенности и спо¬ койствия. — Отец, — сказал он, — я должен идти. Скоро конец нашим мучениям. — Но ты скоро опять придешь? — Если судьбе будет угодно. Благослови меня, отец! Старик простер руки над головой сына и зашептал молитву. Когда он кончил, браво и Джельсомина еще не¬ которое время оставались в камере, приводя в порядок ложе узника, и затем вместе вышли. 328

Было видно, что Якопо не хотелось уходить. Его не оставляло зловещее предчувствие, что скоро этим тай¬ ным посещениям настанет конец. Помедлив немного, браво и девушка наконец спустились вниз, и, так как Якопо хотел поскорее выйти из дворца, не возвращаясь в тюрьму, Джельсомина решила вывести его через глав¬ ный коридор. — Ты сегодня грустней обычного, Карло, — заметила девушка с чисто женской проницательностью, вгляды¬ ваясь в глаза браво. — А мне казалось, ты должен радо¬ ваться удаче герцога и синьоры Тьеполо. — Их побег — как луч солнца в зимний день, милая Джельсомина... Но что это? За нами наблюдают! Почему этот человек следит за нами? — Кто-нибудь из дворцовых слуг. В этой части зда¬ ния они попадаются на каждом шагу. Войди сюда, от¬ дохни, если устал. Тут редко кто бывает, а из окна мы сможем опять взглянуть на море. Якопо последовал за Джельсоминой в одну из пу¬ стых комнат третьего этажа; ему и в сам:ом деле хоте¬ лось, прежде чем выйти из дворца, взглянуть, что де¬ лается на площади. Его первый взгляд был обращен к морю, которое по-прежнему катило к югу свои волны, подгоняемые ветром с Альп. Успокоенный этим зрели¬ щем, браво посмотрел вниз. В эту минуту из ворот дворца вышел чиновник республики в сопровождении трубача, что делалось обычно, когда народу зачитывали решение сената. Джельсомина открыла окно, и оба при¬ двинулись ближе, чтобы послушать. Когда маленькая процессия дошла до собора, послышались звуки трубы, и вслед за ними раздался голос чиновника: — «За последнее время в Венеции было совершено много злодейских убийств достойных граждан города, — объявил он. — Сенат в отеческой заботе своей о тех, кого он призван защищать, счел необходимым прибегнуть к чрезвычайным мерам, дабы не допустить более повторе¬ ния таких преступлений, кои противны законам божьим и угрожают безопасности общества. Посему высокий Со¬ вет Десяти обещает награду в сто цехинов тому, кто сы¬ щет виновника хотя бы одного из этих столь жестоких преступлений. Далее: прошлой ночью в лагунах было найдено тело некоего Антонио, известного рыбака и до¬ стойного гражданина, почитаемого патрициями. Есть 329

много оснований полагать, что он погиб от руки некоего Якопо Фронтони, пользующегося репутацией наемного убийцы, за которым уже давно, но безуспешно ведется на¬ блюдение с целью выявить его причастность к упомяну¬ тым выше ужасным преступлениям. Совет призывает всех честных и достойных граждан республики помочь властям схватить означенного Якопо Фронтони, даже если он ста¬ нет искать убежища в храме божьем, ибо нельзя более терпеть, чтобы среди жителей Венеции обитал такой че¬ ловек. И в поощрение сенат в отеческой заботе своей обе¬ щает за его поимку триста цехинов». Объявление заканчивалось обычными словами мо^ литвы и подписями носителей верховной власти. Так как сенат вершил дела в тайне и не имел обыкно¬ вения открывать свои намерения народу, то все, кто на¬ ходился поблизости, с удивлением и трепетом внимали словам чиновника, взирая на необычную процедуру. Некоторые дрожали при виде этого неожиданного прояв¬ ления таинственной и ужасной власти; большинство же старалось показать, что они восхищены тем, как прави¬ тели пекутся о своих подданных. Но, пожалуй, внимательней всех слушала объявление Джельсомина. Она далеко высунулась из окна, чтобы не пропустить ни одного слова чиновника. — Ты слышал, Карло? — нетерпеливо воскликнула де¬ вушка, обернувшись. — Они наконец обещают награду за поимку этого чудовища, у которого столько убийств на душе! Якопо засмеялся, но смех его показался Джельсомине странным. — Патриции справедливы, — сказал он, — и все, что они делают, правильно. Они благородного происхождения и не могут ошибаться! Они выполняют свой долг. — У них есть только один святой долг перед богом и людьми. — Я слышал о долге народа, но никогда — о долге сената. — Нет, Карло, нельзя отказать им в добрых намере¬ ниях, когда они хотят оградить людей от всякого зла. Этот Якопо — настоящее чудовище, его все презирают, и его кровавые дела слишком долго были позором Венеции.; Ты видишь, патриции не скупятся на золото2 чтоб только схватить его* Слушай! Они снова читают! 330

Вновь зазвучала труба, и теперь воззвание читали меж гранитных колонн Пьяцетты, совсем близко от окна, где стояли Джельсомина и ее невозмутимый спутник. — Зачем ты надел маску, Карло? — спросила девуш¬ ка, когда чиновник кончил читать. В этот час во дворце не принято носить маску. — Я делаю это нарочно: может быть, они примут меня за самого дожа, который стесняется открыто слушать свой собственный указ, или подумают, что я один из Совета Трех! — Чиновник идет по набережной к Арсеналу. Оттуда они, как это обычно делается, отправятся на Риальто. — И тем самым дадут ужасному Якопо возможность скрыться? Ваши судьи тайно вершат дела, когда им сле¬ довало бы разбирать их открыто, и откровенны там, где им лучше было бы помолчать. Я должен покинуть тебя, Джельсомина. Выпусти меня через внутренний двор, а сама вернись домой. — Я не могу этого сделать, Карло... Ты ведь знаешь, власти разрешили тебе... Я не стану скрывать — я нару¬ шила их приказ: тебе не дозволено было в этот час появ¬ ляться во дворце... — И ты это сделала ради меня, Джельсомина? Девушка в смущении опустила голову, и щеки ее по¬ крылись легким румянцем, подобным утренней заре, вспыхнувшей над ее родным городом. — Ты ведь этого хотел, — сказала она. — Тысячу раз спасибо тебе, дорогая, добрая, верная Джельсомина! Не бойся за меня, я выйду из дворца неза¬ меченным. Сюда трудно попасть, а тот, кто выходит, оче¬ видно, имел право войти. — Днем, Карлр, мимо алебардщиков идут в маске только те, кому известен пароль. Браво, казалось, был потрясен словами Джельсомины; лицо его выражало полную растерянность. Он слишком хорошо знал, на каких условиях ему разрешалось сюда приходить, и поэтому не сомневался, что если попытается выйти на набережную через тюремные ворота, то непре¬ менно будет схвачен стражей, которую к этому времени уже оповестят о том, кто он такой. Другой выход казался ему теперь одинаково опасным. Он был удивлен не столь¬ ко содержанием зачитанного на площади объявления, сколько той оглаской, которой сенат решил предать свои 331

действия и, слушая возводимые на него обвинения, он ис¬ пытал скорее мучительную душевную боль, чем страх. До сих пор Якопо не сомневался, что все обойдется удачно: ведь в Венеции носить маски считалось делом обычным и у него было много способов скрыться; но. те¬ перь он очутился в западне. Джельсомина прочла в гла¬ зах браво нерешительность и пожалела, что так встрево¬ жила его. — Не так уж все плохо, Карло, — заметила она. — Се¬ нат позволил тебе навещать отца, правда, в определен¬ ные часы, но все равно это доказывает, что и он способен на жалость, и, если я нарушила распоряжение, чтобы доставить тебе радость, у властей не хватит жестокости счесть эту ошибку за преступление. Якопо с сожалением посмотрел на девушку: как мало понимает она истинный характер политики Святого Марка! — Нам пора расстаться, — сказал он, — иначе твоя не¬ винная душа может поплатиться за мою неосторожность. Мы уже подошли к главному коридору. Может, мне по¬ везет и я смогу выйти на набережную. Джельсомина схватила его за руку, не желая остав¬ лять его одного в этом страшном здании. — Нет, Карло, — сказала она, — ты сразу же на¬ ткнешься на солдата, твоя вина обнаружится, и тогда они уже больше не позволят тебе приходить сюда, чтобы на¬ вещать отца. Якопо знаком попросил ее идти вперед и сам пошел за ней. С бьющимся сердцем, но уже немного успокоив¬ шись, Джельсомина быстро скользила по длинным кори¬ дорам, как всегда аккуратно запирая за собой все двери. Наконец они вышли к знаменитому Мосту Вздохов. Те¬ перь девушка почти совсем успокоилась, ибо они подхо¬ дили к ее квартире, а она решила спрятать своего спут¬ ника в комнате отца, если для него будет опасно поки¬ нуть тюрьму в течение дня. — Подожди минутку, Карло, — шепнула она, пытаясь открыть дверь, соединявшую дворец с тюрьмой. Замок щелкнул, но дверь не отворилась. — Они задвинули за¬ совы изнутри, — бледнея, сказала Джельсомина. — Это неважно. Я пройду по двору мимо стражи без маски. 332

Джельсомина подумала, что ему не страшно быть узнанным слугами дожа, и, желая поскорее вывести его, побежала к двери в другом конце галереи, но и эта дверь, через которую они вошли минуту назад, тоже не подда¬ валась. Джельсомина, шатаясь, прислонилась к стене., — Мы не можем отсюда выйти! — испуганно восклик¬ нула она, сама не понимая причины своего испуга. — Я знаю, — сказал Якопо, — мы в плену у этого рокового моста. Браво спокойно снял маску, и Джельсомина прочла на его лице отчаянную решимость. — Святая мадонна! Что это все значит? — Это означает, что мы сегодня здесь в последний раз, дорогая. Заскрипели засовы, и обе двери со скрежетом отвори¬ лись в одну и ту же минуту. На мосту появился воору¬ женный инквизитор, держа наготове наручники. Джель¬ сомина вскрикнула, но у Якопо не дрогнул ни один мус¬ кул лица, пока на него надевали цепи. — И меня тоже! — крикнула в отчаянии Джельсо¬ мина.— Арестуйте и меня! Это я виновата! Свяжите меня, бросьте в тюрьму, только оставьте бедного Карло на свободе! — Карло? — отозвался офицер, сухо рассмеявшись. — Разве это преступление — навещать отца в тюрьме? Сенат знал, что он приходит сюда... Они разрешили ему... Он только перепутал часы!.. — Знаешь ли ты, девушка, за кого просишь? — За самое доброе сердце... за самого преданного сына в Венеции! Если бы вы только видели, как он пла¬ чет над страданиями отца, какие мучения терзают его, вы бы сжалились над ним! — Слушай! — сказал офицер, сделав рукой жест, при¬ зывающий к вниманию. На мосту Святого Марка, под самым Мостом Вздохов, вновь зазвучала труба и вновь послышались слова воз¬ звания, обещающие золото в награду за поимку браво. — Это республика назначает награду за голову наем¬ ного убийцы! — воскликнула Джельсомина, которую сей¬ час не интересовало то, что делается на улице. — Он за¬ служил свою долю! — Так зачем сопротивляться? с— Я вас не понимаю. 333

— Глупая, да ведь это и есть Якопо Фронтони! Джельсомина не поверила бы словам офицера, если бы не душевная мука, отразившаяся в глазах Якопо. Страш¬ ная истина открылась ей, и девушка упала без чувств. В ту же минуту браво поспешно увели. Глава XXVII Давай поднимем занавес, посмотрим, Что происходит там, в той комнате. Роджерс В тот день по городу ползло множество слухов: люди передавали их друг другу с таинственным и опасливым видом, столь характерным для нравов Венеции того вре¬ мени. Сотни людей шли к гранитным колоннам, словно ожидали увидеть браво на его излюбленном месте, бро¬ сающего дерзкий вызов сенату, ибо этому человеку непо¬ стижимо долго дозволено было появляться в обществен¬ ных местах, и теперь горожане с трудом верили, что он так легко изменит своей привычке. Разумеется, сомнения их тут же рассеивались. Многие теперь громко превозно¬ сили справедливость республики, потому что даже самые угнетенные достаточно храбры, чтобы хвалить своих пра¬ вителей, и те, кто долгие годы не проронил ни слова о действиях властей, теперь рассуждали вслух, словно они — мужественные граждане свободной страны. День прошел, ничем не нарушив обычного течения жизни. Во многих церквах города продолжались мессы по старому рыбаку. Его товарищи наблюдали эти церемойии со смешанным чувством недоверия и ликования. И, пре¬ жде чем наступил вечер, рыбаки вновь обратились в са¬ мых покорных слуг из всех, кого олигархия обычно попи¬ рала, ибо неизбежное следствие подобных методов прав¬ ления — грубая лесть легко подавляет вспышки недоволь¬ ства, порожденные беззаконием. Такова уж человеческая природа: привычка к подчинению рождает в народе глу¬ бокое, хотя и искусственное чувство уважения к властям, и потому, когда тот, кто так долго стоял на пьедестале, спускается с него и признается в своей случайной слабо* 334

сти, подчиненные испытывают глубочайшее удовлетворен ние. Народ прощает ему все его слабости. В обычный час площадь Святого Марка заполнилась народом; патриции, как всегда, покинули Бролио, и, пре¬ жде чем на башне пробило второй час ночи, веселье было уже в полном разгаре. На каналах вновь появились гон¬ долы благородных дам; шторы на окнах дворцов были раздвинуты, чтобы в покои проник свежий ветер с моря, на мостах и под окнами красавиц слышалась музыка. Жизнь общества не могла остановиться только из-за того, что жестокость оставалась безнаказанной, а безвинные страдали. На Большом канале в ту пору, как и теперь, было множество великолепных дворцов, не уступавших по рос¬ коши королевским. Читателю уже довелось познакомиться с некоторыми из этих величественных зданий, и теперь мы проведем его еще в одно. Особенности архитектуры, явившиеся следствием не¬ обычного расположения Венеции, придают сходный вид всем дворцам этого великолепного города. В здание, куда ведет нас этот рассказ, имевшее свой внутренний двор, входили через подъезд с канала, попадая в просторный вестибюль, а оттуда по массивной мраморной лестнице поднимались в верхние покои со множеством картин и люстр и прекрасными полами, выложенными ценной породой мрамора в виде сложных узоров. Все это на¬ поминало те дворцы, где читатель уже побывал с нами. Было десять часов вечера. В одном из покоев описан¬ ного нами дворца собралась небольшая семья, являвшая собой приятное зрелище. Здесь был отец семейства, чело¬ век, едва достигший средних лет, лицо которого выра¬ жало мужество, ум и доброту, а в эту минуту еще и ро¬ дительскую нежность, ибо он держал на руках малыша лет трех-четырех, который шумно резвился, доставляя удовольствие и себе и отцу. Прекрасная венецианка с зо¬ лотистыми локонами и нежным румянцем на щеках, слов¬ но сошедшая с полотна Тициана, лежала рядом на ку¬ шетке, любуясь мужем и сыном и смеясь вместе с ними. Девочка с длинными косами — вылитый портрет матери в юности — играла с грудным младенцем. Вдруг на пло¬ щади пробили часы. Вздрогнув, отец поставил малыша на пол и взглянул на свои* 335

— Поедешь ли ты куда-нибудь в гондоле, дорогая? — спросил он. — С тобой, Паоло? — Нет, дорогая, у меня есть дела, и я буду занят до двенадцати. — Ты обычно склонен покидать меня, когда тебя что-нибудь тревожит. — Не говори так! Я должен сегодня увидеться с моим поверенным и хорошо знаю, что ты охотно отпустишь меня для того, чтобы я позаботился о счастье наших до¬ рогих малюток. Донна Джульетта позвонила, чтобы ей подали одеться. Малыша и грудного ребенка отправили спать, а мать со старшей дочерью спустились к гондоле. Синьора никогда не выходила одна — это был брачный союз, в котором обычный расчет счастливо сочетался с искренним чув¬ ством. Помогая жене сесть в гондолу, хозяин дома нежно поцеловал ее руку и затем стоял на влажных ступенях подъезда до тех пор, пока лодка не удалилась на некото¬ рое расстояние от дворца. — Кабинет готов для приема гостей? — спросил у слу¬ ги синьор Соранцо, ибо это был тот самый сенатор, который сопровождал дожа, когда тот выходил к рыба¬ кам. — Да, синьор. — Все приготовлено, как было сказано?
– - Да, ваша светлость. — Нас будет шестеро. Для всех есть кресла? — Да, синьор. — Хорошо. Когда первый из них приедет, я тут же спущусь. — Ваша светлость, два кавалера в масках уже ждут вас. Соранцо вздрогнул, снова взглянул на часы и поспеш¬ но направился в самую отдаленную и спокойную часть дворца. Открыв небольшую дверь, он очутился в комнате перед теми, кто уже ждал его прихода. — Тысячу извинений, синьоры! — воскликнул хозяин дома. — Мне не приходилось прежде выполнять такие обязанности, — не знаю, насколько .вы опытны в этом деле. Время пролетело как-то очень незаметно для меня. Прошу вашего снисхождения, господа. Своим усердием в будущем я постараюсь искупить эту оплошность, 336

Оба гостя были старше хозяина дома, и, судя по ка¬ менному выражению их лиц, за плечами у них была боль¬ шая жизнь. Они вежливо выслушали извинения синьора Соранцо, и в течение нескольких минут разговор шел лишь о самых незначительных вещах. — Наше присутствие не будет обнаружено? — спросил некоторое время спустя один, из гостей. — Никоим, образом. Никто не входит сюда без разре¬ шения, кроме моей супруги, а она сейчас отправилась на вечернюю прогулку по каналам. — Говорят, синьор Соранцо, ваше супружество весьма счастливо. Но, надеюсь, вы понимаете, что сегодня сюда не должна войти даже донна Джульетта. — Конечно, синьор. Дела республики превыше всего! — Я трижды счастлив, синьоры, что судьба послала мне таких: превосходных коллег. Поверьте, мне приходи¬ лось выполнять этот страшный долг в гораздо менее при¬ ятном обществе. Эта льстивая тирада, которую лицемерный старик се¬ натор произносил всякий раз, когда встречался со своими новыми коллегами по инквизиции, была принята с удо¬ вольствием и награждена ответными комплиментами. — Оказывается, одним из наших предшественников был синьор Алессандро Градеииго, — продолжал он, рас¬ сматривая какие-то бумаги; действительные члены Со¬ вета Трех были известны лишь немногим должностным лицам правительства, но их преемникам всегда сообща¬ лись имена предшественников. — Он человек благород¬ ный и глубоко преданный государству! Остальные осторожно согласились с ним. — Синьоры, мы приступаем к нашим обязанностям в весьма трудный момент, — заметил другой сенатор. — - Правда, похоже, что волнение рыбаков улеглось. Но у черни как будто были некоторые причины не доверять правительству! — Это дело счастливо окончилось, — ответил самый старый из Трех; он давно научился не вспоминать того, что государство желало забыть, когда цель была достиг¬ нута. — Галеры нуждаются в гребцах, не то Святому Мар¬ ку скоро придется склонить голову. Соранцо, получивший уже некоторые инструкции от¬ носительно своих новых обязанностей, выглядел явно 12 Фенимор Купер, том V 337