Изгнанники Эвитана. Дилогия

  2992 год от прихода Творца, конец Месяца Рождения Весны - середина Месяца Сердце Весны.

Эвитан, Лиар - Лютена.

1

– Ты ведешь себя как последняя дура!
– прошипела мать. В самое ухо Ирии.

Их заперли в келье, но не связали. Зачем - если кованая решетка на окне и солдаты за дверью?

Эйда тихонько всхлипывает.

– А ты ревешь, как корова!
– прикрикнула Карлотта.

Сестренка испуганно смолкла, шмыгая носом.

– Я не стану жить с мерзавцем!

– резко ответила Ирия.

– Да кто тебя просит "жить"?
– совсем тихо усмехнулась графиня Таррент.
– Одну из вас уже сегодня ждет замужество. Постарайтесь, чтобы доставшаяся вам мразь не дожила до утра.

Эйда чуть не задохнулась от ужаса. А мать неожиданно крепко прижала к себе Ирию:

– Ты должна была перерезать горло этой глупой курице. А сама сбежать с Анри Тенмаром - пока было время.

Тихая келья, тихий шепот, тихий ужас. Всё уже утихло. Грабить монастырь никто не стал - монашки ведь проявили лояльность.

– Никогда нельзя брать лишний груз. Эйда бы вам только помешала. Да, я бы тебя прокляла... Но вы остались бы живы! А теперь - слишком поздно. Благородство - очень глупая вещь. Запомни это, если выживешь.

Сестренка пугливо оглянулась на них. Вряд ли слышит, но, наверное, догадывается...

– Это должна быть ты, - мать медленно перебирает светлые волосы Ирии.
– Ты сможешь убить кого угодно. Теперь - сможешь. А эта мокрица не зарежет и курицы!

Эйда - не мокрица. Просто обычная, хорошо воспитанная девушка. Ее не растили для таких ужасов - вот она и не справилась.

А сама Ирия? Ее - растили? Для этого? Для змеевой "брачной ночи" с какой-нибудь "мразью"? А потом - казни за убийство "верного слуги короля"?

Младшая обняла за плечи безучастную "мокрицу" старшую. Ткнулась лицом в светло-русые, пахнущие летней ромашкой волосы. И молча сидела так, пока не перестало першить в горле. И не прекратили упорно наворачиваться на глаза проклятущие слёзы...

2

На любимой картине отца пасутся олени. Целое стадо. Качаются ветвистые рога, мягко переступают копыта.

В детстве полотно висело над кроватью Ирии. И снились они часто...

Лязг засова.

Сколько пленниц продержали здесь? Полчаса? Полночи?

А сердце при появлении врагов даже не дрогнуло. Оледенело, что ли? Или устало бояться?

В келью ввалились тот самый надменный вельможа и его мерзкий сынок - убийца Анри. Ирия с мрачным удовлетворением отметила: губа гада всё еще кровоточит. Отметила - и не сдержала усмешки.

– Итак, Роджер, кого ты предпочитаешь?
– рыбий голос вельможи звучит совершенно буднично.

Будто речь об обычном сватовстве. Хотя, если мир перевернулся - может, это теперь и обычно? Как стая шакалов против одного волка.

– Мамашу, как ты понимаешь, не предлагаю. Ее муженек еще жив... пока.

Ирия смотрела на главного подлеца - во все глаза. Чтобы ничего и никогда не забыть. Теперь ей известно его имя: Бертольд Ревинтер. Если папа погибнет - гад тоже должен умереть! Хотя и так уже - должен.

Краем глаза Ирия глянула на мать: ей-то сейчас каково? Но на лице Карлотты Таррент, урожденной Гарвиак, не прочесть ничего. Да что же она - каменная?!

– Младшую, конечно, - хищно оскалился Роджер Ревинтер и мстительно ухмыльнулся.
– Ту, что полезла со мной драться!

Ирия похолодела и содрогнулась. Вот теперь сердце проснулось - чтобы заколотиться от ярости... И не только - если уж совсем честно!

Дочь лорда Таррента прирежет мразь при первой же возможности - сотрет с лица земли. Но, все силы - Светлые и Темные!
– что он успеет с ней сделать до этого?!

Да, Ирия совсем не прочь повторить поцелуй с Анри. И неважно - грех ли это в глазах продажных церковников...

Только думать о друге нельзя! А то слезы чуть сами на глаза не навернулись.

А ну, прекрати! Еще не хватало разреветься перед этими зверями!

Но Анри - другое дело, а Роджер Ревинтер - омерзителен. В лучшем случае ее просто вырвет.

– Вот этого звереныша?
– ледяным голосом оборвал буйные фантазии сына министр финансов. И один из новоявленных Регентов.
– Хочешь прожить ровно до того часа, как заснешь в ее нежных объятиях? Или съешь или выпьешь что-нибудь в ее присутствии? Бери старшую. И радуйся, что у тебя умный отец.

– Пожалуй, ты прав!
– Роджер, всё так же ухмыляясь, вразвалку подошел к Эйде. И резко вздернул за подбородок, вынуждая поднять голову.

Любому ясно, что сейчас плещется в сестренкиных глазах. Ничего, кроме ужаса, отчаяния и мольбы. И, похоже, ревинтеровское отродье это устраивает!

– Пойдем!
– он рывком поднял сжавшуюся в комок Эйду. И повел, почти поволок из кельи...

И до сестренки дошло, что утопиться было лучше...

– Мама!
– пронзительно заорала она. Рванувшись назад с той же силой отчаяния, что и час назад из рук сестры.

Не то кричишь. Именно Карлотта и помешала Ирия избавить Эйду от всего этого!

У нее почти получилось вырваться. Увы, "почти" - не считается...

– Стойте!
– Ирия затравленно оглянулась на мать.

Каменное лицо, прежняя поза. Молчание. Карлотта Таррент даже не шелохнулась.

– Эйда - несовершеннолетняя. Вы не можете выдать ее замуж ни за кого - без разрешения главы семьи! Вы сами сказали: наш отец жив!

Сейчас выяснится, что он схвачен и его казнят через час! А мама даст разрешение на что угодно...

– Ирия, они знают законы не хуже нас, - бесцветно произнесла Карлотта.

– Куда он денется, ваш папенька?
– почти ласково усмехнулся Бертольд Ревинтер.
– Как же откажется выдать замуж обесчещенную девицу? Зачем ему такой позор для семьи? А если она уже будет вынашивать... э-э-э... плод греха?

Прежде Ирия о таком только читала в балладах. Но там героиня успевала заколоться "верным фамильным клинком". Или ее как раз являлся спасти благородный рыцарь, коего непонятно где носило раньше.