Изгнанники

Когда он, закутавшись в махровый халат, окутанный клубами пара, вышел из душа, то первая реакция его была однозначной – удивление, вторая – тоже предсказуемой:

– И что это мы здесь делаем, а?

В кресле, в ЕГО кресле обнаружилась все та же Бьянка. Она что же, решила шефство над ним взять? Правда, на сей раз при появлении капитана она дисциплинированно вскочила. Кстати, форма ей очень шла, да и вообще, хороша была, чертовка. Кстати, для Соломина оставалось непонятным, как она ухитрилась эту форму под себя подогнать – самый маленький размер, который удалось найти, рассчитан все же на мужчину, причем на полголовы более высокого и заметно более широкого в плечах. Баталер клятвенно заверял, что меньшей нету, и Соломин ему верил, а перешивать… На чем? Да и вообще, форма была из высокопрочной материи, производившейся из волокон гареи – растения, которое в незапамятные времена было обнаружено на одной из дальних колоний и с успехом культивировалось на многих планетах. Прочность ткани была такой, что ее было практически невозможно разорвать, так что каким образом девушка подогнала форму точно по фигуре, было загадкой.

– Ваш кофе, капитан!

– Я знаю, что кофе, я знаю, что мой. Что ты здесь делаешь? Ну, поставила – и свободна.

– Разрешите идти?

Да уж, быстро учится девочка, вон и фразы какие уже знает, прямо от зубов отскакивают. Соломин махнул рукой:

– Ладно, сиди уж. На двоих кофе хватит?

– Так точно.

Вот ведь, аж просияла вся. И кофе наверняка с запасом приготовила – неужели он, капитан Соломин, стал таким предсказуемым? И что теперь с ней прикажете делать?

– Куда Джоша дела, признавайся? – спросил Соломин, наблюдая, как девушка ловко разливает по чашкам кофе.

– Спит Джош. Он ведь лентяй, если честно, просто лентяй ответственный. А так сделал дело – и на боковую. А я как раз на ногах была, вот и…

– Ясно, ты сделала вид, что сказала правду, я сделал вид, что поверил. Примем как рабочую гипотезу. Как тебе здесь? Не обижают?

– Нет, хорошо все. Только помогать все лезут, когда надо и когда не надо.

– Отправляй их к нашему коку – тот всегда рад бесплатной рабочей силе. Это я так, шучу. А вообще, присмотрись – ребята молодые, красивые, глядишь, найдешь себе кого по сердцу.

Реакция Бьянки была какой-то… непонятной. Вообще девушка, как успел заметить Соломин, чувства и мысли свои умела скрывать очень неплохо – сказывались, наверное, годы рабства. Насколько знал капитан, хозяева запросто умели выбивать из рабов привычку на собственное мнение или, как минимум, на внешнее проявление эмоций. В некоторых случаях весьма неплохой подход, кстати, чем меньше ты свои эмоции проявляешь – тем меньше даешь информации своим возможным недругам. Вот и сейчас девушка то ли обрадовалась, то ли обиделась, то ли еще что – фиг поймешь, однако развивать тему не стала, а, пользуясь тем, что общение было, скажем так, неофициальное, перевела разговор на другую тему:

– Скажите, капитан, это правда, что за нами гонятся?

– Ну, гонятся – это громко сказано, – усмехнулся Соломин. – Скажем так, за нами следуют два корабля, которые догонят нас, только если мы сами этого захотим.

– И… что?

– А ничего. Пускай потренируются, Шумахеры.

– Кто?

– Шумахеры. Ах да, прости, вечно забываю, что ты не знаешь многое из того, что нам кажется само собой разумеющимся. В общем, был когда-то знаменитый русский гонщик по фамилии Шумахер. Одно время жил в Германии, там и прославился, хотя, вот хоть убей, не понимаю, что его в эту провинцию занесло. Так вот, гонщиком он был талантливым, и многие пытались ему подражать, причем на обычных трассах и на гражданских машинах. От великого ума, наверное, не знаю. В общем, имя это стало нарицательным, и так уже несколько столетий называют тех, кто вместо того, чтобы ехать или лететь спокойно, начинает строить из себя великого чемпиона. Ирония, в общем.

– Понятно. И что дальше?

– А дальше видно будет. Пей кофе, а не то остынет. Ты, кстати, где научилась его так здорово варить?

– Я когда на фабрике работала, у нас была надсмотрщица. Та еще крыса. Вот ей хотелось, чтобы у нее постоянно был хороший кофе сварен – она меня выбрала, специально научила, и я по первому зову должна была от станка бежать варить кофе. А если не получалось – она меня порола. Была у нее для этого плетка специальная, кожаная, с тремя хвостами, а в них кусочки свинца зашиты. Она любила по цеху идти и, кто не понравился ей, этой плеткой бить.

– Понятно. Действительно, крыса. И что дальше было?

– А дальше меня оттуда забрали, а потом я вас встретила. Если честно, я до сих пор боюсь.

– Чего боишься?

– А вдруг я проснусь – а всего этого нет, все приснилось. Опять барак, опять плетка…

– Ясно все с тобой. Ладно, мы скоро будем в империи. Если хочешь – можешь остаться там. У нас никто не посмеет даже заикнуться о подобном.

– Вы меня прогоняете?

– Нет, с чего бы? Кто мне еще такой кофе варить будет? Только, пожалуйста, очень тебя прошу, в рубку без приказа ничего не носи, а то попадешь туда во время маневра – будешь сильно мешать. Лады?

– Хорошо, спасибо.

– Ну и хорошо. Что, допила кофе? Замечательно. Иди отдохни, пока время есть.

Когда Соломин вернулся в рубку, корабли как раз подходили к границе сектора. Японцы по-прежнему не отставали – упорные, могут и за границей сектора гонку продолжить. Не то чтобы это очень уж напрягало, но все же лишний раз давать двигателям полный ход совершенно не хотелось, поэтому капитан приказал подготовить орудия. Сунутся – получат по носу, это хорошо отрезвляет.

Однако когда и преследователи, и преследуемые уже вышли за границы сектора, в рубке раздался голос, методично говоривший по-японски на общей частоте:

– Неопознанные корабли. Приказываю остановиться. Неопознанные корабли. Приказываю остановиться…

Голос был монотонным, очевидно, японский радист повторял эту фразу уже не один десяток раз. Соломин переключился на своих Маркони:

– Эй, орлы, как давно эта хрень идет?

– С полчаса, примерно.

– Так какого… черта вы сообщаете об этом только-только?

– Простите, капитан, мы думали, это неважно.

– Какого хрена? Вы что, инструкции забыли? Ваша задача – передать, а важно или нет, мы тут и сами решить сможем. Я же вас на рее повешу за такие шутки, умники! Вы там расслабились совсем, я погляжу! Дежурному радисту – двое суток гауптвахты!

– Так точно, – упавшим голосом отозвался радист.

– Все, после вахты – на губу. А сейчас дай мне связь с эти олухом.

Несколько секунд спустя по рубке разнеслась фраза на японском, такая быстрая, что ее никто не успел разобрать, однако смысл был ясен и так – японский радист докладывал вышестоящему начальству, что преследуемые откликнулись. Еще пару минут спустя заговорил другой голос – более спокойный, намного более жесткий. Голос человека, привыкшего отдавать приказы, а также к тому, что их исполняют по команде «Бегом!».

– Неопознанные корабли! Приказываю немедленно лечь в дрейф и принять на борт досмотровую группу.

– Ага, щасс, разбежался, бегу, падаю, подгузники от счастья роняю, – негромко пробормотал себе под нос Соломин, а вслух ответил по-японски: – Ваши требования считаю неправомерными. Нахожусь в диком космосе, на нейтральной территории. Дальнейшие враждебные действия и попытки приблизиться считаю пиратскими, окажу сопротивление.

Японец аж поперхнулся от такой наглости, после чего рявкнул: