Измена в новогоднюю ночь

Они продолжают препираться, я смотрю на этот цирк, и ни хрена понять не могу.

– Стоп! – привлекаю внимание к себе.

– Гордей, ты ещё здесь, – удивлённо оборачивается Седой.

– А у меня тоже сейчас шаблоны рушатся, – подхожу к мажорчику. – Ты и правда поразительный гадёныш. Как ты умудряешься нагадить во всех местах и сразу, м?

– Подожди…, – всматривается в меня мудило. – А ты-то что здесь делаешь? – хмурится удивлённо. – Ты… Анькин мужчина? Это ты сегодня в ресторане был, да?

– Не понял, – рассматривает нас Седой. – Какая, на хрен, Анька.

– Такая, – рявкаю я. – Невеста его, с которой он сегодня папеньку своего знакомил. Ресторан, колечко, шампанское. Хозяйка в вашем отчем доме…

А в новый год ты с другой шалавой кувыркался. Игорёк, чет я отчаянно запутался в твоих любовных подвигах! – пинаю его по ножке стула.

– Чёрт! – зажмуривается он. – Как же меня все достали! – роняет голову на руки.

– Тебя?! Всё?! Да это ты как кость в горле у кучи народа!

– Так ты чё, сучонышь, – звереет окончательно Седой, – к дочери моей свои яйца подкатываешь, а сам по другим тягаешься, как блудный котяра, мать твою?

Снова бросается на мажорчика, разбивает ему рожу, заваливает на пол. Но тут в комнату, как фурия, влетает какая-то девчонка.

– Папа, не трогай его! – визжит и виснет на плечах отца, оттаскивает его от Игорька.

– Милана? – ревёт багровый Седой. – Ты как из дома вышла?

– У меня свои методы! – вздёргивает подбородок девчонка. – Не смей трогать Игоря!

Рассматриваю её, невысокая, волосы длинные, тёмные, глаза большие, раскосые. Красивая. Точно внешностью не в Седого пошла.

– Отпусти моего парня! Или я устрою такой беспредел, какого ты ещё не знал!

А вот характер папин.

– Р-р-р! Как же ты меня достала! – аж подпрыгивает от злости Седой. – Неужели нельзя было выбрать нормального пацана, а? Почему именно этот!

– Я люблю его! А Игорь любит меня, – запальчиво продолжает девчонка.

– А почему тогда он со своим отцом знакомит левую тёлку, м?

– Да потому что вы нам иначе жизни не даёте! – орёт Милана. – Потому что вы достали свои войны вести и нас стравливать! Вот нам и приходится врать, выкручиваться, скрываться!

– Стоп! – снова вклиниваюсь я в этот эпичный разговор. – В смысле, выкручиваться и врать? – требовательно смотрю на Игоря.

– Да в том самом! – зажмуривается он. – Я уговорил Аню подыграть мне один раз, чтобы отец поверил в нашу с ней помолвку и успокоился! Улетел в свой Израиль и лечился там, и в мои дела дальше не лез!

– В смысле, подыграть? – туплю я.

– В том самом, что мы просто прикинулись парой, на один вечер. Это был спектакль для моего отца. Но теперь я уже и не знаю, сработает это, или всё пойдёт коту под хвост.

Они продолжают ругаться и выяснять отношения, а я огорошено вываливаюсь из этого эмоционального торнадо.

Значит “играли роль”? Зажмуриваюсь, чувствуя, как дико натянутая пружина внутри начинает отпускать.

Делаю первый за этот сумасшедший вечер глоток нормального, неотравленного воздуха.

Безусловно, вопросов у меня ещё море, и по заднице выписать очень хочется одной рыжей заразе… Но!

“Играла роль” – это я смогу пережить.

Только опять же непонятно, а чего это ты, Снегурка, решила бывшему своему женишку помогать? Что за благотворительность?

Но вопросы эти я хочу задать не запутавшемуся в своих “любовях” мудаку. Ему сейчас явно не до меня и Ани. Вон, Седой продолжает слюной плеваться и орать так, что скоро вены полопаются.

Но один важный момент мне всё же нужно выяснить.

– Так! Прошу паузу! – встреваю между ними. – Аня где? – впиваюсь взглядом в мажора.

Вздыхает.

– Я скажу, если ты обещаешь её не расстраивать ещё больше. Ты и так на неё наехал так, что она там еле живая осталась!

– Так, рот закрой и вон, со своей девушкой разбирайся, а как мне со своей говорить, я сам решу! Повторяю вопрос, где Аня? В квартиру матери она не попадёт, я ключи забрал. Надеюсь, ты её на улице не оставил?

– Нет. Она в моей квартире.

– Что?! – дёргается у меня глаз.

– Точнее, не в моей! В корпоративной! Вот ты истерик, бля! – закатывает глаза.

– А ты бессмертный, я смотрю? – хватаю его за грудки, приподнимая на стуле. – Адрес! – рявкаю в лицо.

Морщится, называет.

– Только ты это… Ты же не собираешься к ней бежать прямо сейчас? От тебя перегаром воняет, фу! – кривит рожу. – Пожалей девочку! Ей и так досталось.

Отпускаю его, отряхиваюсь.

– М-да, Игорёк, чувствую, до свадьбы ты с таким языком не доживёшь! Мне вот уже дико тебя грохнуть хочется и за “девочку”, и за остальное. Но я оставлю эту миссию Седому. Всё, счастливо разбираться. И это, Эдик, я бы на твоём месте подумал. Глянь, какой отмороженный чувак, другой родства с твоей семьёй не выдержит.

– Дымов, иди ты! – психует Седой.

– Всё, как скажешь. Я ушёл.

У меня свои эпичные разборки предстоят. И да, сразу к Ане я не пойду. Мне нужно остыть, всё переварить, чтобы опять не напылить на горячую голову.

Глава 45.

Выхожу на улицу и жадно хватаю морозный воздух. О, как же мне “вкусно” его вдыхать, когда внутри сердце не долбится надрывно об рёбра, и мозг не взрывается от каждой мысли о моей рыжей занозе.

И хочется рвануть прямо сейчас к ней, нырнуть в тёплую постельку, залюбить её до беспамятства…

Нет! Сначала наказать! Чтобы созналась мне во всех своих косяках, покаялась, расплатилась…

Хотя… Есть вероятность мне самому отхватить от неё люлей. Я, конечно, тоже напылил на эмоциях.

Но! Мне положена амнистия. Это всё оттого, что люблю её, заразу! Я к ней практически на крыльях летел, а она тут со своим Игорем! Какого хрена?

Так, Дымов, не заводись по новой.

Встретитесь, разберётесь кто-кого! Объяснит мне внятно Снегурка про все свои «роли», а тоже согласен голову пеплом посыпать.