Измена. Игра на вылет

– Я не буду делать этого, – повышает тон Воронова младшая.

– Значит, выметайся. К подружкам, кому угодно, хоть под мост! Ты квартирантка, по сути, и, если тебя не устраивают условия собственника, дверь там, – показываю на выход.

Лариса хочет что-то возразить мне, но Артур быстро берёт её за руку, словно запрещая ей говорить.

– Ладно! – рычит на меня муж. – Я разберусь! Всё будет нормально! Давайте в первый же день совместного проживания не будет конфликтовать!

– Как часто я слышу от тебя эту фразу: Я разберусь. Правда, ты ни с чем ещё так и не разобрался. Но… попробуй хотя бы здесь.

Они больше ничего оба не говорят, и мы расходимся по разным комнатам.

Ночью мне не спалось, я крутилась, чувствуя присутствие этой гадины недалеко от себя, но я настраивала себя на то, что это временно и всё-таки закон по-прежнему на моей стороне.

Меня успокаивала мысль, что я за своё терпение получила приличный «гонорар», и в свете таких событий пока что было необходимо, чтобы она была рядом с Беловым.

Я очень надеялась, что Ларису хватит ненадолго и мои старания оправдаются.

Утром несмотря на бессонную ночь, в довольно бодром состоянии я отправилась на работу.

Дав указание одному из кардиологов перепроверять истории болезни и назначения пациентам, которых будет вести Лариса, поспешила к себе в кабинет.

Я сделаю всё, чтобы выбросить её из клиники, это один из пунктов для меня. Но в данном случае здесь два решающих фактора: защита жизни пациентов от такой вот горе-врача. Но и месть, конечно, куда же без не?

Не скрою, я не раз уже пожалела, что Артур уговорил меня взять её сюда работать. Также об этом меня просил и Воронов перед самым открытием клиники.

Да, она опаздывала, да, иногда была невнимательна, но всё-таки, вроде бы не самый плохой специалист в будущем должна была получиться, если бы старалась.

А Воронов был уверен и сам, что стараться она будет.

На мой взгляд самая большая ошибка Лары – её эгоизм и себялюбие. И, если честно, по моему мнению, не справится с этим Воронов никогда.

Но имею ли я право вмешиваться и убеждать его в этом?

– Марта Викторовна, можно к вам? – стучится начальница отдела кадров. – Я по поводу Вороновой Ларисы Александровны. Клиника начала только работать, несколько дней всего прошло, а она уже опаздывает на работу. А позавчера вообще её не было. Я хотела заставить её объяснительную писать, но она… представляете, сунула мне справку, что была задержана полицией! – с эмоцией нескрываемого удивления говорит мне.

– Да, про этот случай я знаю, – опускаю подробности.

– Но что делать мне? Ладно, один день, но теперь она продолжает опаздывать каждый день! Лариса Александровна пришла на работу почти в десять утра, хотя рабочий день начинается в восемь. Вчера, кстати, ушла тоже уже в два часа, попросив ресепшен отменить записанных пациентов, сославшись на головную боль.

– Составляйте все необходимые документы, чтобы в будущем уволить её по статье.

– Но… её отец – собственник клиники. Как же я могу…

– Я тоже собственник, если вы забыли. Поэтому смело делайте то, что я говорю. И главное – ничего не бойтесь и ни за что не переживайте. Воронов не будет против, если всё будете оформлять по закону.

Наталья Петровна выходит, а я довольно думаю о поведении Ларисы. Она ведь, по сути, помогает мне своими же руками уволить её.

Что же я, буду отказываться от такой помощи? Нет!

Напротив, пусть продолжает в том же духе! С завтрашнего дня каждое опоздание будет оформляться официальными бумагами.

Вернувшись вечером домой, захожу на кухню и замечаю абсолютный беспорядок.

Грязная посуда в раковине, крошки на столе, разлитый чай, который даже не удосужились вытереть эта мадам и её ухажёр...

Закрываю глаза, сжимаю кулаки и глубоко делаю несколько раз вдох и выдох.

Пока молчу. Мне надо хотя бы несколько дней такого свинарника.

Думая о том, что они обязаны сами себя кормить, из морозилки выгребаю всю заморозку, типа самодельных пельменей, которые так любит Белов, из холодильника продукты, в том числе долгоиграющие.

Они сами должны обеспечивать себя едой, а последний раз закупала продукты я. И точно не для неё.

Мелочность? Да! Но наша жизнь состоит из мелочей. Пусть эти мелочи потихоньку начнут показывать ей жизнь, где нет помощников и домработниц, где надо самой поднимать зад и идти в магазин.

Произвожу манипуляции со стиральной машиной, которые дал мне мой хороший знакомый. Благодаря им машинка будет работать, но не будет крутить барабан, а, соответственно, и стирать.

Пусть эта девка ручками постирает, как в я в свои двадцать, когда начинала с ним жить.

Это только начало нашей совместной жизни, и вполне вероятно, я не всё учла, но главное начало. А там разберусь.

Подходя к подъезду сегодня, замечаю, что внизу уже который день припаркована чёрная машина. Она выглядит слишком уж заметной, словно нарочно привлекала к себе внимание.

Я замедляю шаг, присматриваюсь и сразу узнаю сидящего за рулём человека.

Это один из охранников Воронова. Я видела его не раз рядом с Александром Николаевичем, так что ошибки быть не может.

Сердце невольно заколотилось, и естественные мысли «зачем он здесь?»

Воронов обещал, не вмешиваться в мои методы воспитания где Лариса останется без помощи со стороны семьи. Но если его человек здесь, значит, что-то изменилось? Ну не просто так он здесь сидит?

Пока я не могу ответить на свои вопросы и чувствую, как внутри меня нарастает тревога.

Если Александр Николаевич изменит своё решение по поводу дочери и начнёт несмотря на наши договорённости, помогать ей деньгами, одной мне при таком раскладе будет нереально заставить её оценить все прелести жизни молодой жены небогатого мужа.

Не раздумывая, достаю телефон и набираю номер Воронова.

– Александр Николаевич, – стараюсь говорить спокойно, но сама ощущаю, как напряжена. – Здравствуйте.

– Добрый день, Марта Викторовна. Уже соскучились по мне?

– Здесь такое дело. Очень надеюсь, что я не права.

– Что случилось? – переходит с весёлого тона на строгий.

– Я не первый день замечаю одну и ту же машину возле своего дома. Уверена, что это кто-то из ваших. Зачем здесь ваш человек? Только не отрицайте, что это не он! Вы обещали, что для вашей дочери будут созданы все реальные условия жизни, и не будет никакого вмешательства извне. Никакой помощи, никаких передачек, ничего, – говорю быстро и уверенно.