Измена. Мой непрощённый

— Хорошо, — отозвался я, не зная, что эта услуга выйдет мне боком.

Он попросил, чтобы я «придержал» у себя его деньги. Якобы бывшая их отберёт при разводе! А так его сумма останется целой. Он собирался забрать её позже, когда завершится бракоразводный процесс.

— Ты же знаешь, как это бывает? Глазом моргнуть не успеешь, как она оставит тебя без штанов, — усмехнулся Артур.

Я не знал, но кивнул, выражая свою солидарность. И назвал ему реквизиты. Прошло пару дней, и на банковский счёт поступила искомая сумма.

Когда я увидел её, не поверил глазам! Метнулся к Артуру, но тот успокоил меня. Мол, нажито всё непосильным трудом. Мол, всю жизнь собирал на почтенную старость! А эта «выдра», как он называл свою бывшую, отхапает всё, не поморщится.

— Акула, — язвительно бросил Артур. Эдуардович, если быть точным. Но это — для прочих. Для меня он был просто Артур.

Мы повстречались, когда я вытирал своим задом пороги чиновничьих кабинетов. Пытался узнать, по какому праву меня лишают земли. Артур дружил с мэром. И, став невольным свидетелем «сцены протеста», отвёл в уголок. Он помог мне вернуть свои деньги. Устроил на хлебное место в компании. Я был многим обязан ему! И теперь не посмел отказать.

Деньги лежали на счёте. Я ждал, когда он соизволит забрать их. Готов был в любой момент избавить себя от соблазна. Подобной суммы я даже представить не мог!

Помню, как переводил валюту в рубли, и про себя ужасался. Тогда мой месячный заработок не составлял малой доли того, что лежало на счёте.

Я ждал, но в один из погожих деньков меня огорошили новостью. Артур умер! Его нашли мёртвым в загородном доме. По предварительной версии, приступ. Если быть точным, сердечный. Но я не поверил в такую банальную версию. И жизнь моя с этих пор превратилась в сплошной страшный сон.

Теперь я действительно ждал. Что за мною придут! Со дня на день нагрянут те самые люди, которым Артур задолжал. За деньгами, которые он так усердно припрятал на счёте. Моём.

Я не спал и не ел. И вздрагивал от каждого шороха. В каждом случайном прохожем мерещился «кредитор». Вспоминались все жуткие сцены из фильмов. Бандитских! Где люди в составе двух-трёх человек, пытают своих должников.

Я готов был отдать им всё, до копейки. Знать бы только, кому! Но время шло, а никто не являлся за мной. Я даже завёл новый счёт. Перебросил всю сумму туда. И оставил лежать, под проценты. Курс доллара рос, и вместе с ним росла сумма.

Я не заглядывал даже, старался не думать об этих деньгах. Я мог только гадать, что же было в контейнере? Том, который пропал! Фирма поставщика, который отправил нам оборудование, оказалась фиктивной. Договор, соответственно, тоже.

Разбирательство шло несколько лет. Факт хищения был обнаружен. Но виновников так и не нашли. Артур погиб от «сердечного приступа». А деньги остались.

Я не сказал никому! Даже другу. Даже Насте. Ни слова. Лишь сам, просыпаясь ночами в холодном поту, думал, что стал соучастником некой преступной афёры. Невольным свидетелем кражи.

До сих пор я не знаю, что было в том самом контейнере. До сих пор я не ведаю, как получилось, что деньги не стали искать…

Прошло много лет. И от самого «дна» я дополз до финальной ступени. Все претенденты остались внизу, а я занял место на пьедестале.

Помню, как Настя меня поздравляла.

— Мой директор, — смеялась она.

— Всего лишь директор ЗАО «Полиграф», — отвечал не без гордости.

В группе предприятий оно было самым маленьким. Но под моим персональным началом уже к завершению года представило рост по продажам. Меня допустили в совет. И теперь я сидел среди тех, кого раньше считал небожителями. И боялся, что мне здесь не место!

Каждый раз думал, сидя за общим столом, что меня вот-вот отлучат из «кормушки». Прожженные волки, они были созданы править. А я лишь случайно попал в эту стаю. Я не был одним из таких!

Но время летело, и я пообвыкся. Завёл секретаршу. Даже трахал её. Без особого кайфа, а просто «для галочки». Софа была соблазнительна, очень доступна, и буквально сама отсосала. Я даже её не просил! Правда, было подобное раз. После корпоратива.

Наутро я мучился жутким похмельем. А Настя за мной выносила заблёванный таз. Мне было стыдно и гадко! Впервые я испытал такое отвращение к самому себе. Словно это не я, а какой-то чужой человек. Словно этот костюм, кабинет и табличка «Директор, Самойлов Илья Давидович», вынуждала меня быть другим.

Я сменил секретаршу. И Софа «пошла по рукам»! А мне прислали дородную Нюру. Она отменно готовила кофе. Носила колготы, сквозь которые было не видно колен. И всегда проявляла живой интерес к моей «закадровой» жизни.

— Как ваша жена? Как детишки? — вопрошала она, убавляя температуру на моём кондиционере. Простыть, с её слов, был проще простого в жару.

— Отлично, Анюта, спасибо, — с благодарностью я улыбался. И когда Нюра звонила напомнить о том, что сегодня у нас годовщина, бросал ей:

— Купите цветы.

— Как обычно, семьдесят семь алых роз? — уточняла по внутренней связи.

Я отвечал утвердительно. А после, бросал:

— А записку я сам напишу, от руки.

Я никогда не гордился заслуженным местом. Хотя, оно было явно заслуженным! Даже сам генеральный сказал, что ЗАО «Полиграф» собирались закрыть. Удалить его за нерентабельность. Как удаляют аппендицит, когда тот проявляет себя. Но передумали. И всё благодаря моему руководству.

Я никогда не гордился собой. Я — никогда! Зато Настя… Она всякий раз с таким упоением гладила брюки, рубашки, собирала меня на работу с утра. Будто я — президент, не иначе.

И я думал, целуя её, уходя и садясь в свой новёхонький джип. Думал, что это не зря! Всё ради этого, ради нашей семьи. Ради Насти…

А теперь я сижу в этой тёмной коробке, за большим деревянным столом. Как когда-то Артур. И думаю. Вдруг я однажды умру от «сердечного приступа»? И деньги, которые мне так нежданно «упали», уже не найдут. Я достойно замёл все следы.

Глава 6. Настя

На мою идею познакомить с ним сына Витя ответил:

— Знакомь.

— Ну, не как с…, - я замялась, не зная, каким словом его обозвать.

Но он сам меня выручил:

— Понимаю, ни слова о нас?

По лицу он совсем не обиделся. Но по голосу…

— Вить, просто рано ещё, понимаешь? — я взяла его руку.

Большую и чуть потемневшую, от вечной возни под капотом. Он всё время надраивал их, свои руки! И касался меня уже чистыми.

— Я всё понимаю, Насть, — он поймал меня, сплёл наши пальцы, — Сам таким был, — прошептал мне на ушко.