Измена. Начать с нуля

— Скоро придет медсестра, возьмет анализы и принесет требуемое. Сейчас вещи в камере хранения. Вам привезли самое необходимое…

И кто же привез? Неужели опять этот… Семен?

Зачем он вообще влез в это?

Наверное, следы за дружком своим замести хочет!

Нет, не буду я с ним видеться.

Не хочу его слышать! Уверена, ничего хорошего он мне не скажет, начнет убеждать, что я не должна принимать проступок Матвея близко к сердцу.

Думаю, такие козлы… всегда в одной упряжке и будут покрывать похождения друг друга до самого конца!

Пожалуй, надо будет позвонить свекрови… И своим родным, конечно же…

Глава 15. Она

Свекровь приезжает почти сразу же, в тот же день.

В палате она появляется со слезами на глазах, почерневшая и осунувшаяся.

— Лиля… — плачет. — Ох, Лиля! Горе какое… Горе! — воет. — Хоть ты в себя пришла… А Матвей… Без сознания. В себя не приходит. Прогнозы… Ой… Ничего хорошего врачи не говорят, только руками разводят. Говорят, надежда есть всегда! Но мне так страшно… Отец с давлением слег, едва ходит!

Она меня обнимает, целует. О моем самочувствии справляется, но по ее глазам вижу, что она за сына беспокоится. Это чувствуется в словах, в действиях…

— Лиля, что случилось? Ты с травмами, Матвей в аварию попал… — вздыхает она. — Почему вас по разным больницам разместили?

— Вы думаете, что мы в одной аварии пострадали, что ли? — усмехаюсь я.

— А разве не так? — вытирает слезинки.

С одной стороны, мне жаль ее разочаровывать. Все-таки свекровь ко мне очень хорошо относится. От ее мужа я тоже никогда не слышала слова плохого… Но все же я не могу промолчать.

— Мам, вы ошибаетесь. Нас положили в разные больницы, потому что мы не пострадали в аварии. Я попала в больницу раньше, чем Матвей.

Она сглатывает и смотрит на меня тревожно, встрепенувшись, будто чувствует, что я сейчас скажу то, что ей не понравится.

— Лиля…

Свекровь делает такой предупреждающий взмах рукой, будто просит не говорить ничего лишнего.

Но я не могу промолчать.

— Мама, мне очень жаль, — говорю я. — Жаль, что Матвей пострадал в аварии.

— Ночью, — подхватывает она. — Куда он мог лететь ночью? На такой страшной скорости! Говорят, что он сам виноват, нарушил!

Новый поток слез из ее глаз.

Они стекают по щекам.

— Может быть, Матвей за тобой ехал? — спрашивает она.

В глазах ее мелькает болезненная надежда на то, что я сейчас озвучу причину, по которой ее сын попал в аварию.

Неприятно осознавать, что ей хочется найти виновного и хоть как-то облегчить свое личное горе.

— Нет, мама. Матвей за мной не ехал.

— Но что случилось? Я не понимаю! Это так на него непохоже! Может быть, что-то на работе приключилось?

— Кое-что, действительно, случилось. Но не на работе. Матвей мне изменяет.

Свекровь отшатывается.

— Быть такого не может, Лиля. Ты что-то путаешь.

— Нет. Я ничего не путаю. Я несколько раз его ловила, и в тот вечер словила на пикантном телефонном разговоре с его любовницей. Он разозлился и вышел из себя, а потом… ударил меня.

— Нет. Нет. Нет, ты что-то путаешь! Быть такого не может! Матвей никого не бил! Никогда! Он бы не мог поднять на тебя руку!

— Я тоже так считала. Однако он смог. У меня сотрясение, сильный ушиб и травма позвоночника. Верите вы или нет, но это его рук дело!

Свекровь встает и отходит к столу, наливает себе воды в стакан, осушает его крупным глотками.

— Мне кажется, ты что-то темнишь, — выдыхает она. — Недоговариваешь. Я никогда в жизни не поверю, что Матвей мог так поступить.

В палату стучат. Медсестра заглядывает.

— У вас посетители уже есть? Ясно… Тогда позднее? — обращается она к кому-то стоящему в коридоре. — Пациентка едва пришла в себя.

— Я задам всего несколько вопросов, — отвечает мужской голос.

В палату протискивается мужчина, в повседневной одежде, но сразу же показывает служебное удостоверение, представившись полицейским.

— Лилия Яковлева? Я хочу задать вам несколько вопросов.

Свекровь бледнеет, переводит взгляд с моего лица на лицо следователя, потом она снова смотрит на меня и шепчет обескровленными губами.

— Если ты оговоришь Матвея… Это будет низко… Низко и очень подло! Потому что он сейчас ни слова в ответ не скажет.

— Послушайте… — говорю с болью в сердце. — Мне очень жаль, но от нашего брака, к сожалению, больше ничего хорошего не осталось. Ни-че-го!

— Я тебе не верю. Ни слова плохого в твой адрес не было слышно от Матвея! Ни одного плохого слова, и вот, нате, здрасьте… Вдруг муж стал плохой! А может… Может быть, все было не так? Куда-то же мчался мой сын посреди ночи! Куда?!

— Мне нечего вам сказать, кроме того, что я уже вам сказала.

— Это все ложь. Матвеюшка очнется… И тебе будет стыдно в глаза ему смотреть!

***

Свекровь уходит, даже не попрощавшись. Самое смешное, что она прихватила с собой даже пакет с фруктами, видимо, решив, что я недостойна…

И смешно, и грустно.

Я отдала этой семье столько своего времени, столько лет жизни посвятила не тому человеку, ухаживала за его родителями, поддерживала их всегда. И вот чего добилась? Родной так и не стала…

Проходит несколько минут, прежде чем я смогла взять себя в руки и обратить внимание на полицейского. Он стоял со скучающим видом у окна и разглядывал двор больницы. Но я уверена, ему было слышно каждое слово из сказанного здесь и сейчас.

— Еще раз здравствуйте, Лилия. Персонал больницы сообщил, что вы пришли в себя. Наконец-то у нас с вами состоится содержательный диалог, — довольно активно начинает беседу мужчина. — В полицию о травмах сообщили из больницы. Таков протокол… Тем более, жертва, то есть пациент, в бессознательном состоянии.

Он оговорился, но ничуть не смутился, даже бровью не повел. Такая работа закаляет…

— Вам придется ответить на некоторые мои вопросы. Они могут показаться вам бестактными, но такова наша работа, — говорит он.