Измена. Начать с нуля

Поднявшись, я достаю из кармашка брюк обручальное кольцо и опускаю его на тумбу.

— Все кончено, Матвей. Я подала на развод, дело будут рассматривать в суде.

— Ты… Ты не можешь! Ты не можешь так подло со мной поступить!

Лицо мужа багровеет от эмоций, на шее вздулись толстые вены.

— Это… Это удар ниже пояса, Лиля.

— Даже если так, ты все равно его не почувствуешь, врачи говорят, что у тебя будет парализована вся нижняя часть тела.

— Тем более. Ты… Ты не прошла испытание… трудностями! — шипит он. — Ты никчемная жена, меркантильная… слабачка!

Его слова меня совсем не задевают.

Он не имеет никакого права называть меня меркантильной. Была бы я меркантильной, никогда бы не вышла замуж за него и не потратила столько лет своей жизни служению его мечтам, налаживанию быта и поддержке…

Я была для него опорой, а он стал вытирать об меня грязные ноги.

Больше я не повторю этой ошибки.

Никогда…

— Хочешь развод? Будет тебе развод! Поборемся. Посмотрим, кто кого. Мои юристы разделают твоих жалких, дешевых практикантов… Раскатают в коровью лепешку! И если ты не одумаешься, я заставлю тебя пожалеть!

Глава 22. Она

Боже, какой он урод… Мелочный козел! Эгоист…

Говорят, горбатого только могила исправит. Я раньше не встречала в живую подтверждения этой поговорке, но теперь поняла ее смысл. Такого, как Матвей, даже несчастье, кома и суровое испытание парализованной нижней частью тела не заставило измениться.

Из него до сих пор сквозит высокомерие и сплошной негатив по отношению ко мне. Никаких теплых чувств.

Любви и в помине нет…

Просто Матвей не дурак и сразу же понял, что ему потребуется уход, внимание. Я не знаю, удастся ли врачам вернуть ему возможность стоять на ногах, пока они не озвучили благоприятных прогнозов. Но факт, что Матвей будет прикован к постели, еще достаточно продолжительное количество времени, и ему требуется забота, уход. Те же мелкие поручения кто-то должен выполнять. И кто справится с этой задачей лучше, чем влюбленная дурочка жена? Она ведь и так все последние годы была на вторых ролях, как прислуга, а Матвей сиял ослепительно и повелевал всеми…

Он поспешил предпринять меры и решил все вернуть назад, отмотать так, будто ничего и не было.

Вот только я его больше не люблю.

Я его презираю, он такой жалкий, когда пыжится и угрожает мне.

Как же славно, что я уже прозрела и была готова к его выходкам.

Записывается ли разговор? Бросаю взгляд на телефон.

Да, все записывается. Все его угрозы, все, до единой!

— Счастливо оставаться, Матвей. За тобой пусть ухаживают твои родители. Может быть, Алене захочется принять участие в твоей нынешней жизни? Главное, не забудь ей заплатить. Ведь бесплатно она на тебя даже не посмотрит…

***

Когда я выхожу, ко мне бросается свекровь, пытается что-то сказать, злится. У нее капнула слюна на подбородок от эмоций, но она не замечает, продолжает меня ругать.

— Гадина! Бог тебя накажет! Бог не Тимошка, видит немножко… Отвернулась от супруга в такой сложный момент… Тебе это еще аукнется!

Она вцепилась в мои предплечья пальцами так сильно, что ее не оторвать. И толкать ее мне не хочется. Она же старушка, не дай боже, упадет, еще и крик поднимет… Обвинит меня!

Но, на счастье, кто-то вклинивается и оттесняет разбушевавшуюся женщину.

На моем локте смыкаются сильные пальцы, я поднимаю взгляд и встречаюсь с глазами Семена.

— Ты?

— Привет. Услышал, что Матвей пришел в себя. Немного опоздал, а здесь… аншлаг.

Он уводит меня по коридору и оборачивается. Свекровь продолжает браниться, но кто-то из медицинского персонала уже делает ей замечание, что в стенах лечебного заведения нельзя шуметь и устраивать скандалы.

Разговор с Матвеем отнял у меня много сил. Хочется на свежий воздух.

— Спасибо, что отвел меня в сторону, и… Хватит на этом.

Я делаю жест рукой, чтобы освободиться, Семен меняет положение пальцев, но продолжает меня поддерживать.

— Ты побледнела. Лица нет…

Семен крайне обеспокоенно всматривается мне в глаза, потом берет кисть и нащупывает пульс пальцами.

— Ну, хватит, правда!

— Тц… — цыкает на меня. — Как давление? Давай померим? Тут аппарат есть на первом этаже.

— И придется отбиваться в очереди от старушек, — пытаюсь пошутить.

— Нет, что ты. Здесь никого, пусто. Садись.

— Сем, довольно, я хорошо себя чувствую.

Однако с настойчивым Семеном не так-то просто совладать, он усадил меня на стул, закрепил тонометр, измерил давление.

— Рабочее какое? — интересуется деловито, тоном врача.

Услышав ответ, качает головой:

— Низковато. Тебе нужно отдохнуть, перекусить. Обедала?

— Даже не завтракала. Кусок в горло не лез. Наверное, волновалась перед встречей с Матвеем.

— А сейчас?

Взгляд Семена меняется, теперь он уже не врач, а мужчина, который, кажется, во мне заинтересован. Или мне просто это чудится? Как наваждение.

— Больше не о чем переживать. Я думала, дальше падать некуда, но…

Семен осторожно снимает прибор с моей руки, поправляет рукав блузки, вернув ее на место, даже застегивает пуговицу.

— Но? — подталкивает осторожно.

— Он водил проститутку на квартиру моих родителей, встречался там с ней, а ей заявил, что снял эту квартиру для встреч. Грозится раскатать меня в лепешку при разводе. Что тут скажешь? Ничего хорошего…

— Ты все еще любишь его?

Я удивленно смотрю на него. Семен безумно сосредоточен, как будто застыл в ожидании моего ответа. Мне даже стало неловко, и я чуть-чуть покраснела от такого пристального внимания. Жар прилил к губам еще сильнее, когда я их облизнула, испытав сухость.

— Я пыталась сохранить наш брак. Думала, причина во мне. В том числе, как после смерти родителей я потерялась и набрала лишний вес. Но я уже давно исправила этот недостаток, а любви в Матвее не прибавилось ни на грамм. Дело не во мне.