Измена. Проиграть любовь

– А ты не хочешь завтра съездить отдохнуть?

Слишком двусмысленно и под его удивлённо-насмешливым взглядом я, конечно, не краснею, но оказываюсь к этому близка.

– Завтра после сна я хотела свозить Сашку в парк Бажова, погулять и покататься на аттракционах. Думаю, он будет рад тебя видеть.

– Он?

– И я.

Ни шага вперёд, но, кажется, что я стою совсем рядом. Чувствую, как он дышит. Снова замечаю тёмные прожилки в серых глазах.

– Извини, я не смогу.

Волшебство обрывается.

– Не страшно. – Моя улыбка слишком беззаботная. – В любом случае спасибо за помощь!

– Снова? – улыбается Вадим.

– Всегда.

Я закрываю дверь, убеждая себя, что не расстроена. Да к чёрту всё! Расстроена. И ещё как, но прекрасно осознаю, что Вадим – не моя собственность. У него есть своя собственная жизнь и дела, в которые мне нет доступа, да и не хочется его иметь. Или…

«Но», «или» – последнее время мои постоянные спутники. В любом случае, задумываться об этом сейчас всё равно, что рыть себе яму не детской лопаточкой, а внушительным таким ковшом экскаватора. Неожиданная мысль заставляет замереть посередине гостиной.

То есть яму я рою так и так, а разница лишь в скорости падения?

Звонок заставляет встряхнуться и бросить выбивающие из зоны комфорта мысли.

– Привет. Что-то случилось? – У Кирилла уставший голос, может, именно поэтому последнее время он предпочитает мессенджеры?

– Привет. Уже нет, мне помогли, а, вообще, Александра Борисовна в больнице.

– В каком смысле? – оживляется он. – Ты же сегодня учишься.

– В самом прямом, Кирилл. – Кружки отправляются в раковину, а я усаживаюсь на подоконник. – Что-то с сердцем, не знаю подробностей. Её отвезли в двадцатую городскую, так что на неделе я собираюсь к ней заехать.

– С Сашкой? – недовольно отзывается он.

– Вызову папу. У меня остаётся ещё один зачёт, в пятницу, и никакого другого выбора.

– Я могу приехать и…

– Давай не сейчас. – Я перебиваю его самоотверженную речь. – Пожалуйста, подождём ещё неделю и потом разом решим все эти вопросы.

– Какие вопросы, Кир?

– Нашего дальнейшего взаимодействия.

Кирилл молчит долго. Настолько, что я всерьёз раздумываю не пора ли отключаться.

– Как скажешь. Что с Армавирской?

– Я… – «Извини, я не смогу». – Хорошо, пусть будет Армавирская.

– То есть ты согласна? – Не верит Кирилл.

Я согласна, что пора выстраивать жизнь по собственному сценарию. Пусть даже с поддержкой бывшего мужа, но без заботы отзывчивого соседа, так быстро воспринятой как сама собой разумеющаяся. Сколько займёт сделка? Неделю? Десять дней? Зная Кирилла, как бы ни сутки.

– Согласна. Только, Кирилл! – Я вовремя вспоминаю, что в этом доме он предложил на выбор три разных по размеру квартиры. – Давай без фанатизма.

– Девяносто шести метровая трёшка на десятом этаже устроит? – Уже по-деловому интересуется он.

– Устроит.

Хотя у меня не хватает фантазии, чтобы придумать, для чего использовать лишнюю пятнадцати метровую комнату и второй санузел.

– И всё же слишком неожиданное согласие. В чём подвох?

– В том, что Сашке нужен садик, а мне работа и, чтобы найти первое, пора уже определяться с местом жительства.

– Ты же понимаешь, что установленные судом алименты позволят тебе не работать? – Меня радует осторожность, с которой он задаёт этот вопрос.

– Ты же понимаешь, что этого не будет?

– Отчётливо, – хмыкает он на том конце трубки. – Тебе нужна новая няня, здоровье Александры Борисовны вряд ли позволит полагаться на неё и дальше.

– Я надеюсь обойтись без этого.

– И каким образом? – не успокаивается Кирилл.

– Я отчисляюсь.

– Что? – и по тону, которым это сказано, понятно, что он прекрасно всё расслышал.

– Я отчисляюсь и перевожусь в Федеральный. Вчера по номеру приёмной комиссии подтвердили, что они зачтут мне общие дисциплины и я не потеряю этот год.

– Что случилось, Кир? Это из-за того твоего… одногруппника?

– Это из-за меня. И моего спокойствия, – добавляю я, не дав ему ответить, – если помнишь, в моей группе учится не только Хоффман.

Полуправда лучше, чем откровенная ложь. Тем более, что так Кирилл не рискнёт продолжать расспрашивать.

– Хорошо, – с намёком на раздражение выдыхает Кирилл, – я сообщу, как решу вопрос с квартирой.

– Договорились.

Рассматривая, наконец, заменённый коммунальщиками фонарь под окном я не могу выкинуть из головы наполеоновские планы. Зачёт Разумовской я сдам и тут же напишу заявление на отчисление, чтобы не откладывать перевод в другой университет. А ещё за короткие летние месяцы я собираюсь закрепиться в «Стольнике», начав новый учебный год с чистого листа.

Получится? Посмотрим, но почему-то кажется, что всё ещё у меня будет как надо!

Глава 43

В парк мы не едем.

Ненавижу ротавирус ещё со своего детства, а уж когда болеет ребёнок… Вызванный врач подтверждает диагноз и я забываю обо всех и вся. Сашку уже не рвёт так, как в первые часы, но он настолько слаб, что просто лежит на диване в гостиной и безучастно смотрит включенные по телевизору мультики.

Я сижу на полу рядом, опираясь спиной о диван и с телефоном под рукой. Каждые пять минут – очередной шприц из-под жаропонижающего, наполненный чистой водой. Даже если Сашка проваливается в дремоту. Всё, что угодно, только бы не довести двухлетнего ребёнка до обезвоживания.

Паники нет, истерики – также. Я просто жду, облегчая страдания сына лекарствами и водой, когда пройдёт кризис, в любой момент готовая вызвать скорую, если пойму, что не справляюсь. Так проходит ночь, от дня отличающаяся лишь тем, что Сашка спит, а я легко тормошу его только затем, чтобы не захлебнулся.

В обед приезжает Кирилл.

– Ты осознаешь, в каком я бешенстве? – бесстрастно интересуется он, сидя рядом с Сашкой и гладя его по голове. На его приезд сын реагирует слабой улыбкой и только.

– Примерно.

Да, возможно, я должна была ему позвонить, но вчера об этом я думала меньше всего. Кофе просыпается мимо, когда я пытаюсь заварить себе очередную кружку – руки дрожат от недосыпа и пережитого. Пусть Сашка встаёт только в туалет, но ему лучше. Действительно лучше, учитывая, что содержимое его желудка я перестала видеть ещё часов с трёх ночи.

– Кира. – Ладонь перехватывают его пальцы, а спиной я чувствую тепло чужого тела. – Иди спать.

– Я не могу. – Отрицательно качаю головой, ощущая общую заторможенность собственных действий.