Измена. Просто так не сдамся

– Секс был всего один раз… Ребёнок…Странно и непонятно, но факт этот есть…Его отрицать глупо, - обреченно произносит Юрка.

– Как секс один раз?
– наконец-то, до меня доходит смысл его слов.
– Всего раз и все? Только не надо сказок: не виноватая я, он сам ко мне пришел. Не станешь же ты утверждать, что тебя опоили или посыпали чего-то?!

– Нет. Не стану. Я не пил в тот вечер совсем…

– Хорошо. Допустим. Но…Как тогда? Ты не хотел, но так получилось, - выплевываю, смеясь.
– Еще скажи, что не знал эту Элону. Это же с ней ты ЭТО…

– Зачем тебе все это, Юль?

– Я хочу понять то, что случилось…Ну, почему? Что во мне не так? Или что у нас не так…

– Не неси чушь, Юля. К нам это не имеет никакого отношения, - Юрка говорит, а меня аж подташнивать начинает.

– Как это не имеет? Или это не с нами происходит? Или это не ты вступил в половую связь с другой? Или может не ты мне лгал, Юрий? Если ты забыл, то я тебе напомню, что дважды уточняла: знаешь ты эту Элону или нет.., - от собственных вопросов и слов морщусь.
– Вернее, первый раз я прямо спросила: твоя любовница? Ты категорически все отрицал… Хотя я видела, очень хорошо видела, как ты на нее смотрел…

– Отрицал, потому что она мне не любовница. Смотрел так, потому эта особь мне противна. Противна!!!
– кричит Юрка, вскакивает и плюётся.
– Понимаешь?! Да, я сам себе противен…

– А когда сексом с ней занимался, тебе не противно было?

– Хочешь услышать, как это было, да?!
– с вызовом выкрикивает Шацкий.
– Давай, расскажу тебе в красках… Как я не знал, куда потом себя деть и в глаза самому себе смотреть…

– Нет. Рассказывать мне ничего не нужно. Избавь меня от подробностей своего падения в разврат, - устало выдыхаю, словно из меня ушли все силы.
– Но…Почему сразу мне не рассказал?

Юрка снова хватается за голову. Сидит, раскачиваясь из стороны в сторону.

Мне и жалко Шацкого до ужаса, и противно от всего этого фарса.

Я нахожусь в полном смятении и непонимании, что делать со всей этой чертовой правдой, накрывшей нас чёрным саваном.

– Признаться?! Я думал, как это сделать. Мучился, - очень тихо вибрирующим голосом начинает объяснять Юрий.
– Не мог подобрать правильных слов. Пошел за советом к духовнику - отцу Павлу. Он выслушал меня и сказал, что своей правдой я облегчу свою душу, переложив боль и ответственность за содеянное собой на тебя. И что ты будешь мучиться сильнее меня!

Слушаю мужа, опустив голову, а когда поднимаю её, то вижу в его глазах микс отчаяния и надежды.

Понимаю, что он ждет моих слов. Но…

Они застревают в моем горле комом горечи и боли…

Глава 19

Мы снова зависаем в гнетущей паузе.

Я пью воду, давлюсь, откашливаюсь.

Шацкий дышит, будто он только что убегал от погони.
– Юр, вот ты говоришь, что не любишь эту женщину. И она тебе противна. Но… Почему? Как я понимаю, ты был с ней знаком давно, раз между вами случилось ЭТО…

Опять старательно выбираю выражение для обозначения произошедшего того, что произошло между Шацким и пухлогубой Элоной. Но…

Не потому что не хочу обидеть Юрку, а потому что снова боюсь боли от этого стекла, которое и так кромсает на тонкие полоски мое сердце.

Ну, знаете, как с занозами бывает?! Вы занозили палец, и никак не удается достать поранивший вас предмет. И вы стараетесь занозливое место беречь, чтобы не сделать себе снова больно. Ну, вот так и я! Мне больно так сильно, что любое слово, особенно обозначающее связь мужа с другой, для меня как эта болючая заноза.

Юрка, выслушав, пристально смотрит на меня, но ничего не говорит. Его молчание для меня невыносимо. Оно тоже ранит…

– Сам же говорил, что тебя не опаивал. Но… Если ты был при памяти, то как могло случиться, что ты пошел на ЭТО с чужой - с незнакомой тебе - женщиной? Все же, зная тебя столько лет, мне с трудом в это верится, - говоря, встаю с кресла…

Иду к окну, чтобы раскрыть плотные портьеры и впустить в кабинет, хоть и вечерний, но все же свет. Не могу больше вынести темноту. Она давит, как гранитная плита.

Из-за темноты у меня создается впечатление, что я нахожусь в лимбо - пространстве между раем и адом, и начинаю метаться и задыхаться от нехватки воздуха.

Около окна задерживаюсь, смотрю на деревья, которые уже украшает осень.

– Мы с тобой ее много раз видели. Просто не обращали внимание…

Голос мужа слушаю спиной, не поворачиваясь к нему лицом.

Не делаю этого, потому что не хочу, чтобы он видел мои слезы, что катятся дорожками по щекам.

Не получив от меня ответа, Юрий продолжает говорить:

– Не замечали мы ее, потому что не пересекались сферы наших интересов. Но…Она часто, как переводчик или может в другом качестве, я не вдавался в подробности, - не скрывая раздражения, поясняет Шацкий, - находилась на мероприятиях, которые мы с тобой посещали вместе или я один.

– Не знаю. Если бы я ее видела, то не могла не запомнить, - выдыхаю, вытирая слезы со щек.

– Вероятно, тебе она меньше старалась попадаться на глаза. Я тоже ее заметил не сразу. Пока не стал встречать постоянно и везде, - тихо объясняет Шацкий.
– Ну, это знаешь, как соседи по подъезду.

С одним не пересекаешься, и вроде как и не знаком. С другим же каждый день в лифте ездишь. Начинаешь здороваться, общаться. Через неделю уже рад этому соседу. Вы начинаете обсуждать погоду, желаете друг другу хорошего дня. После расстояние личного пространства сокращается до вопросов о здоровье и делах, разговоров о собаках, местах отдыха…

– Что, Юр, неужели она стала тебе так близка, что ты решился на адюльтер?..

Глава 20

– Нет. Не стала и не решился, - категоричным тоном заявляет Шацкий.

– В смысле? Ты сам-то понимаешь, что говоришь?
– возмущенно вскрикиваю, поворачиваясь к мужу лицом.

– Юль, чтобы я сейчас тебе не сказал, все будет звучать глупо и неправдоподобно…

Сразу ничего не отвечаю на слова Юрия, просто смотрю на него.

Подумав, что тактика нападения и обвинения - это путь в никуда, смиренно выдыхаю:

– Говори, Юра, я слушаю.

Теперь на меня с вопросом: “Точно?” - во взгляде смотрит Шацкий.

Киваю, показывая, что готова слушать.